Поговорив, Юра положил трубку и горестно вздохнул.
- Что случилось?
- Не удалось нам Коляна спасти, - сказал он. -
Поступило указание подключаться к делу гражданина Дударева в порядке
оказания практической помощи.
- Жалко. Ну, ничего не поделаешь. Кто у нас там следователем выступает?
- Борька Гмыря.
- Как Гмыря? - удивилась Настя. - Ты же мне другую фамилию вчера называл.
Ермаков, что ли...
- Ермилов. Он возбудил дело как дежурный следователь, а потом Борьке
передал. Ох, наплачется Колян от Гмыри, Борис Витальевич терпеть не может
вести дела, которые не сам возбуждал. Ходит злой как... я не знаю что и на
всех свое настроение выплескивает. Между прочим, подруга любимая, тебя
тоже чаша не минует. Одного Селуянова нам явно не хватит, так что тебе
тоже придется поработать.
- Да я что, - рассмеялась она, - я завсегда с нашим удовольствием. Только
чтобы никуда не ездить и нигде ноги не оттаптывать. Ну что, солнце мое
незаходящее, сладостно командовать, а? По такой-то погодке поди-ка побегай
по городу. А ты сидишь себе в кабинете и указания раздаешь
- Сладостно, - согласился Короткое - И еще я предвкушаю особое
удовольствие, когда меня по начальству тягать начнут за вашу, господа
подчиненные, плохую работу. Вам что, вы от меня выволочку получите, но
даже не расстроитесь, потому как я один из вас, вы все меня сто лет знаете
и, стало быть, не боитесь. В случае чего и послать меня можете по старой
дружбе. А для вышестоящих товарищей я молодой, неопытный руководитель,
которого нужно воспитывать и натаскивать, тем более когда он, в самом
начале пути остался без надзора, то бишь без Колобка. Ладно, будем жениха
нашего искать.
* * *
Сергей Зарубин Селуянову понравился. Парень был энергичным, активным и
любознательным, и Николай подумал, что, если Зарубин проработает в милиции
хотя бы года четыре, он станет хорошим сыщиком. Вообще-то считается, что
хорошим сыщиком можно стать не меньше чем лет за десять, но людей,
проработавших в уголовном розыске столько времени, сегодня днем с огнем не
найдешь. Это надо быть Колобком-Гордеевым, чтобы собрать команду и
удерживать ее около себя много лет. Но таких начальников, как он, еще
меньше, чем опытных оперов.
Следователь Гмыря, против ожидания, совсем не злился на то, что ему
передали чужое дело.
- Одно дело, когда мне передают материалы, с которыми кто-то не справился,
и я понимаю, что нужно подчищать чужие ошибки, и совсем другое - когда это
действительно производственная необходимость, точнее, правовая, - объяснил
он Селуянову. - Мишка Ермилов не виноват, что подозреваемый оказался
любовником его жены. Он грамотный следователь и наверняка с блеском провел
бы дело. Но закон запрещает, против этого не попрешь.
Выслушав сообщение Зарубина об Артеме Кипиани, Гмыря задумался.
- Как мальчик-то, ничего? - неопределенно спросил он.
- Хороший парень, - уверенно ответил Сергей. - Толковый и вообще очень
симпатичный.
Оперативники понимали, о чем сейчас размышляет Борис Витальевич.
Информация Ермилова о том, что Дударев часто бывает на книжной ярмарке в
"Олимпийском", требовала, чтобы и в этой огромной толпе, помимо других
мест, выявлялись возможные связи подозреваемого. Работы навалом, а людей
не хватает. И при раскрытии преступления приходится придумывать разные
хитрые фокусы, направленные на сокращение объема работ. Выход напрашивался
сам собой: вместо того чтобы тупо искать неизвестно кого по всей Москве,
проще выпустить Дударева из камеры, чем-нибудь припугнуть как следует и
посмотреть, кого он побежит предупреждать об опасности.
- Борис Витальевич, - осторожно сказал Зарубин, - он почти слепой. Разве
мы имеем право вовлекать его в наши дела?
- Сколько ему лет, говоришь? - вместо ответа поинтересовался следователь.
- Девятнадцать.
- Ну вот видишь, он совершеннолетний. И никто его никуда вовлекать не
собирается. Просто мы никому не скажем, что он ничего не видит, а его
попросим быть внимательным и никому из посторонних не говорить о своей
болезни, вот и все.
Селуянов тихонько хмыкнул. Гмыря, как и любой другой человек, не был лишен
недостатков, но оперативники любили с ним работать, потому что Борис
Витальевич в прошлом сам был сыщиком и понимал проблемы розыскников. Более
того, он в отличие от многих следователей частенько шел на нарушения
закона, не грубые, конечно, и не наносящие ущерба правосудию.
- Надо с родителями Артема поговорить, - предложил Сергей.
- Тоже правильно, - кивнул Гмыря. - Как говорится, для поддержки штанов.
Но вообще-то, ребятки, об этом распространяться не следует. Узнают - по
головке не погладят.
- Понял, не дурак, - весело откликнулся Селуянов.
- Кстати, я слышал, Каменская вернулась, - неожиданно сказал следователь.
- Это правда?
- Истинный крест.
- Ты можешь попросить ее, чтобы она сходила к родителям этого парня?
- Да я сам могу сходить, труд невелик, - удивленно ответил Селуянов.
- Ага, ты сходишь. С тобой даже разговаривать не станут, как посмотрят на
твою дурашливую физиономию. И Серегу нельзя засылать, молодой он еще, не
сможет правильно построить разговор, если они упираться начнут. А
Каменская их уговорит. И потом, там же, как я понял, какой-то музыкальный
вопрос, ни ты, ни Зарубин в этом ничего не понимаете, а я тем более Зато
Анастасия ваша - дамочка музыкальная, это я еще по делу Алины Вазнис
помню. Она тогда с оперными либретто разбиралась.
- Нет проблем, Борис Витальевич, только вы бы сами позвонили нашему
начальству, а? Моя просьба для Аськи - так, сотрясание воздуха. А вот
ежели ей начальство прикажет, то она все сделает.
- Позвоню. Кто у вас там на месте сейчас?
- Коротков.
- Кто?!
Селуянов с трудом сдержал смех. Никто и ничто на свете не могло заставить
его перестать шутить и веселиться, разыгрывать своих коллег или просто
подначивать их. И непередаваемым удовольствием для него было в этот момент
видеть, как исполненный собственной важности следователь Гмыря будет
стоять перед необходимостью обращаться с просьбой к Юрке Короткову,
которого он столько раз гонял как мальчишку.
- Почему Коротков? - спросил Гмыря недовольно. - Что, никого из
руководства отдела на месте нет?
- А он и есть руководство. Его неделю назад назначили.
- А Жерехова куда?
- На пенсию. По собственному желанию.
Борис Витальевич внезапно расхохотался и хлопнул Селуянова по плечу.
- Ну и жук ты, Николай! Но меня не проведешь, сам таким был, когда опером
работал. Хлебом не корми, дай только следователя уесть. Ладно, позвоню,
корона не свалится. Как его отчество?
- Викторович, - с готовностью подсказал Селуянов.
Гмыря набрал номер и откашлялся.
- Юрий Викторович, Гмыря беспокоит. Могу обратиться с просьбой?
* * *
К Екатерине и Тенгизу Кипиани Настя решила ехать в форме. Ей отчего-то
казалось, что так будет проще разговаривать. Все-таки не мальчишка придет,
а старший офицер.
Расчет оказался правильным, в форменных брюках, затянутых на тонкой талии,
и в рубашке с подполковничьими погонами Настя выглядела одновременно
необычно и привлекательно и вызывала доверие.
- Я не позволю втягивать своего сына в сомнительные мероприятия, - сразу
же заявила мать Артема. - Он еще совсем ребенок.
- Он не ребенок, - тут же возразил Тенгиз. - Ему уже девятнадцать лет, он
совершеннолетний. Если бы не зрение, он бы сейчас служил в армии и, вполне
вероятно, находился там, где стреляют. Ему пора становиться мужчиной.
- Да какой он мужчина! Он только-только школу закончил! Нет, нет и нет.
Екатерина казалась непреклонной, но Настя поняла, что спорит она не с
работником милиции и даже не с собственным мужем, а скорее сама с собой.
- Катенька, но ведь от Артема ничего особенного не требуется, - уговаривал
Тенгиз. - Правда, Анастасия Павловна?
- Правда, - сказала Настя. - Мы не пытаемся привлечь вашего сына к своей
работе. Мы могли бы вообще ничего вам не говорить, просто мы сочли, что
будет неправильным не поставить в известность родителей. Мы только скажем
подозреваемому, что его соучастника видели на месте происшествия и есть
юноша, который его запомнил и может опознать. Ни имени этого юноши, ни тем
более его адреса никому не скажут... Единственная неправда, которая будет
иметь место, это утаивание информации о том, что юноша хоть и был на самом
деле, но ничего не видел. И в связи с этим просьба к вашему сыну будет
состоять в том, чтобы при незнакомых людях он старался не показывать, что
плохо видит, вот и все. Я, честно говоря, никакой опасности здесь не вижу.
Но если вы против, то я не смею настаивать.
- Нет, - снова сказала Екатерина, но, впрочем, уже совсем нетвердо, - я
боюсь за сына. Лучше мы сразу его увезем куда-нибудь. Возьмем отпуск и
увезем.
- Да глупости ты говоришь! - вспылил ее муж. - Для чего мы с тобой тянули
его столько лет, стараясь, чтобы Артем жил среди зрячих и вел полноценную,
нормальную жизнь, какую ведут все зрячие? Для того, чтобы при первой же
сложной ситуации признать его инвалидом и спрятать под крыло? Он мужчина и
должен совершать мужские поступки. Пора отпустить его от своей юбки.
- Но он же ничего не видит... - слабо сопротивлялась мать.
- Ну хорошо, давай рассуждать здраво, - вздохнул Тенгиз. - Если бы он был
полноценно зрячим, если бы дело касалось, например, Дениски, а не Артема,
что бы ты сказала?
- Я бы сказала то же самое. Преступнику все равно, зрячий он или слепой,
он найдет мальчика и попытается его убить. Я боюсь.
- Резонно, - заметил он. - Что вы можете на это ответить, Анастасия
Павловна?
Настя поняла, что он взял на себя роль арбитрапосредника между своей женой
и человеком из милиции. Он, как истинный хозяин положения, не допускает
разговора втроем, он ведет отдельные беседы с Екатериной и с гостьей и в
каждой из этих бесед старается занять лидирующее положение. Настоящий
глава семьи, подумала Настя с улыбкой.
- Я полагаю, что такого рода опасности нет, - мягко ответила она. -
Человек, которого мы хотим освободить, будет проинформирован о том, что
есть некий свидетель. Об этом ему нужно будет сообщить другому
преступнику, тому, который разговаривал с вашим сыном. Мы будем следить за
всеми контактами подозреваемого, и, как только он встретится со своим
сообщником, оба будут задержаны. У, них даже не будет времени задуматься
над тем, где и как искать вашего сына.
- Вы меня убедили, - решительно сказал глава семьи.
- А вашу жену?
- И ее тоже.
- Мне так не показалось, - осторожно возразила Настя.
Ей хотелось получить согласие обоих родителей, в противном случае могли
возникнуть самые непредвиденные осложнения.
- Катя всегда разделяет мое мнение, - твердо произнес Тенгиз. - У нас с
ней полное единодушие.
Екатерина молча кивнула в знак согласия, но взгляд у нее был какой-то
затравленный.
- В таком случае мне нужно поговорить с вашим сыном. Последнее слово за
ним. Может быть, он и сам откажется. -
Артем стоял, прижав ухо к двери, и, шепотом пересказывал другу все
услышанное.
- Отец соглашается, а мама против, - сообщил он.
- А чего эта тетка хочет? - тихонько спросил Денис. -
Он сидел на диване в одних шортах, влажная от пота майка висела на спинке
стула перед вентилятором.
- Она хочет кому-то сказать, что я хорошо разглядел того мужика на
скамейке...
- Зачем?
- Чтобы его напугать.
- А как она узнает, что это он? Ты же его не видел толком и не можешь
рассказать...
- Тише! Потом обсудим, а то мне не слышно.
Какое-то время в комнате стояла тишина. Денис встал с дивана и на цыпочках
подошел к вентилятору. Струи теплого воздуха обдавали обнаженное тело, и
ему стало чуть полегче. Все-таки в том, чтобы не быть взрослым, есть свои
преимущества. По крайней мере, в такую жару можно ходить в шортах, а
взрослые, вынужденные отправляться на службу, должны напяливать на себя
костюмы.
Внезапно Артем отскочил от двери и плюхнулся на диван, изобразив на лице
скуку и рассеянность. В ту же секунду дверь комнаты распахнулась.
- Мальчики, идите сюда, - послышался голос Тенгиза. - С вами хотят
поговорить.
Денис тут же двинулся к двери, но Артем остановил его.
- Майку надень, - шепотом подсказал он. - Неудобно, там же тетка чужая.
Денис послушно натянул непросохшую майку и поморщился. Одни неприятности
от этой милиции.
Глава 3
Денис Баженов смотрел на гостью настороженно. Она ему не нравилась. Не
нравилась уже по одному тому, что понимала, о чем говорит Артем. Он сам не
понимал, а она понимала.
- Записи Берлинского, Венского и Большого симфонического оркестров я
послушаю, - говорила женщина в милицейской форме, - но ведь наверняка
существуют еще десятки других записей Шотландской симфонии. Мне нужны
какие-то признаки, по которым я смогу отличить из этих десятков записей
именно ту, которую ты слышал.
- А сам музыкальный текст вы знаете? - спросил Артем.
Денис приготовился злорадствовать. Он-то знает, что такое "музыкальный
текст", Артем ему объяснял, а вот тетка эта может и не знать.
- Конечно, - улыбнулась она.
- Тогда я могу наиграть несколько фрагментов из первой части, по которым
вы сразу отличите ту запись.
Артем открыл рояль, сел на крутящийся стул, взял несколько аккордов.
- Вот в этом месте, - он сыграл несколько тактов, - очень слышна медь. В
других записях здесь ведут струнные, понимаете?
- Да, - кивнула Каменская. - Я запомню.
- И вот еще, - Артем снова заиграл, - здесь, наоборот, медной группы как
будто совсем нет, слышны только скрипки.
- Я поняла. Ты давно занимаешься музыкой?
- Всю жизнь. Сколько себя помню, столько и занимаюсь.
- Значит, когда ты только начинал, ты видел лучше, чем сейчас?
- Намного. Поэтому мне нетрудно играть, пальцы все равно знают, где какая
клавиша, вся проблема только в нотах.
Денис чуть не позеленел от злости.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6