Еще долгое время Игорь ловил на себе несчастный и растерянный взгляд Колобашки, который не понимал, почему его отвергли, и надеялся на то, что новый друг еще вернется к нему. Первое время Игоря это смущало, но вскоре новые друзья совершенно вытеснили из его памяти дни, проведенные в обществе никчемного и всеми презираемого полуслепого тупицы.
- Ты больше не дружишь с Сашей? - както спросил папа.
Игорь даже не понял сперва, о ком идет речь, и только потом догадался, что отец имеет в виду Колобашку.
- Нет, - нехотя ответил он.
- Почему? Вы поссорились?
- Мы не ссорились. Просто он... скучный.
- Понятно, - кивнул отец. - И с кем же ты теперь дружишь?
- С Генкой и с Жекой.
- А поподробнее нельзя?
- Ну чего подробнее... - Игорь задумался. - Генку в классе все уважают, как он скажет - так и будет.
- За что уважают? - продолжал допрос отец. - Он отличник?
- Да нет, он как я учится, на "пятерки" и "четверки". И "тройки" бывают тоже.
- Так за что же его уважают? Может, он хороший спортсмен? В секцию ходит?
- Ни в какую секцию он не ходит. Просто уважают, и все.
- Ладно, а кто такой Жека?
- Замятин. Он в "чижика" лучше всех играет. И в "трясучку".
- В "трясучку"? Что это за игра? - приподнял брови отец.
Игорь прикусил язык. Черт, надо же было так проболтаться! Играть в "трясучку" в школе строжайше запрещали и нарушителей запрета сурово наказывали. Генка Потоцкий, правда, и тут был исключением, ловили его за игрой регулярно, но почемуто ему все сходило с рук. Как же теперь выкручиваться?
- Игорь, ты мне не ответил, - настойчиво сказал Виктор Федорович.
- Что это за игра такая?
- Это... ну... монетки подбрасывать. И угадывать, орел или орешка.
- Решка, а не орешка, - поправил отец. - Поподробнее, если можешь.
Игорь нехотя принялся объяснять, что можно играть на две монетки по 5 копеек, а можно на четыре по 2, и тогда приходится договариваться, как играть, "на все или на много". Иногда даже пускают в ход десяти и двадцатикопеечные монеты, но это в основном делают ребята постарше.
- Это же игра на деньги! - возмутился Виктор Федорович, выслушав невнятные объяснения сына. - Неужели в вашей школе это разрешают?
Пришлось признаваться, что, конечно, не разрешают.
- И ты тоже играешь?
- Нет, - соврал Игорь.
- А Генка твой с Жекой, выходит, играют?
Выхода не было, он все равно уже протрепался, что Жека - лучший по "трясучке". Сейчас отец рассердится и запретит ему дружить с ребятами. Что же теперь делать?
Но вопреки опасениям отец вовсе не рассердился, только спросил:
- И что бывает с теми, кого поймают за игрой?
- К директору вызывают. Потом родителей тоже вызывают. В дневник записывают. Оценки за поведение снижают.
- Значит, твоих друзей регулярно за это наказывают?
- Только Жеку. Генке ни разу ничего не было.
- А почему?
- Генку учителя любят. И вообще, его уважают.
Больше отец к этому разговору не возвращался, и Игорь успокоился.
Через несколько дней уже уснувший было Игорь вдруг проснулся около полуночи и побрел в туалет. Проходя мимо кухни, услышал за закрытой дверью голоса родителей и замер, когда до него донеслось произнесенное отцом имя Генки Потоцкого.
- Ну что ты хочешь, Лизонька, у него отец - дипломат, два срока пробыл в Швейцарии, а до этого был в Аргентине. Разумеется, он купил всю школу с потрохами. У него же карманы набиты чеками Внешпосылторга, он всем учителям достает дефицит по мелочи, кому духи, кому помаду, кому лекарства, поэтому Генке все с рук сходит.
- Это ужасно! - вздохнула мама. - Такой мальчик может испортить нам Игорька. Может, перевести его в другую школу?
- Не говори глупости. Генка, как я понял, ничего плохого не делает и сам привилегиями родителей не пользуется, учится нормально, я специально узнавал. А то, что его не наказывают и все ему прощают, так это вина учителей, сам парень тут не при чем.
- Господи, я не понимаю, за что же его в классе так уважаютто? Он что, свою правоту силой доказывает?
- Лизонька, ну как же ты не понимаешь таких простых вещей! Мы живем в закрытом обществе, для каждого из нас заграница - это сказочная мечта. И тут вдруг появляется мальчик, который родился и до семи лет жил в Швейцарии, у которого дом набит импортной техникой, а на полках стоят самые дефицитные книги. Конечно, этот мальчик не может в нашей советской школе не стать чемто особенным. Вот он и стал. Если бы это была школа, в которой учатся дети сотрудников аппарата ЦК и внуки членов Политбюро, так на Генку этого никто и внимания бы не обратил, там все такие. Но наш с тобой сын ходит в самую обычную московскую школу, так что удивляться тут нечему.
- А ты точно уверен, что Генка не будет плохо влиять на Игоря?
- Да помилуй, Лизонька, ну в чем он может повлиять? Гена - самый обычный мальчик, в меру хулиганистый, как и положено для его возраста, в меру усердный в учебе. Он очень много читает, это все учителя отметили. А что же ты хотела, чтобы наш Игорек дружил с этим чудовищным Сашей, который двух слов связать не может?
- Нет,- мама снова вздохнула, - Саша мне тоже не понравился. Пусть уж лучше Генка, раз ты считаешь, что ничего страшного...
- Я тебя уверяю, - твердо сказал Виктор Федорович, - ничего страшного. Но если ты волнуешься, я познакомлюсь с его родителями и посмотрю, что там за обстановка в семье.
Не в силах больше терпеть, Игорь проскочил в туалет и не дослушал, чем же закончится такой интересный разговор между родителями. Впрочем, из их слов он понял далеко не все. Но главное усек: против дружбы с Генкой родители не возражают, за то, что бросил Колобашку, на него не сердятся, и папа собирается знакомиться с Генкиными родителями.
На следующий день Игорь подкараулил Генку по дороге в школу.
- Слушай, - понизив голос, сказал он, - у меня к тебе важное дело. Мои предки собираются знакомиться с твоими. Я случайно вчера услышал, как они разговаривали.
- Ну и пусть, - Генка беспечно махнул портфелем, едва не задев идущую мимо пожилую женщину. - Мнето что?
- А вдруг они друг другу не понравятся? Тогда нам с тобой дружить не разрешат.
- Мои предки всем нравятся, - самоуверенно заявил Генка. - Насчет этого можешь не беспокоиться.
- А если мои мама с папой твоим не понравятся?
- Они у тебя кто? Дворники какиенибудь? Или торгаши? Мой папа торгашей не любит.
- Почему дворники? - обиделся Игорь. - Ничего они не дворники. И не торгаши. Мой папа доцент, он преподает научный коммунизм в одном институте.
- В каком институте? В торговом? - прищурился Генка.
- Да почему в торговом?! Во ВГИКе, там на артистов учат.
- Это другое дело. А мамаша твоя чем занимается?
- Она врач... этот... оториноларинголог, - Игорь старательно выговорил трудное слово, которое он так долго учил еще в первом классе.
- Ктокто?
- Ухогорлонос, - пояснил он.
- Ну, тогда все в порядке, они друг другу понравятся. И вообще, Игореха, чего ты так переполошился? Никто нам с тобой не может запретить дружить, а если попробуют, мы им покажем!
- Что мы им покажем? Это ты Жеке или Коляну можешь показать, ты лучше них дерешься. А с предками как быть? Не бить же их?
Генка остановился и приблизил губы к самому уху Игоря.
- Игореха, предков не нужно бить, их нужно обманывать. Усек?
На протяжении всего учебного года Игорь радовался тому, что нашел новых друзей. И только в сентябре 1973 года, когда пошел в пятый класс, вдруг осознал, что быть другом самого Генки Потоцкого не просто интересно, но и удобно.
1 сентября, едва завидев Игоря на школьной линейке, Генка с таинственным видом спросил:
- Ты где летом был?
Игорь начал добросовестно перечислять: ездил с мамой и папой в дом отдыха в Карелию, потом провел одну смену в пионерском лагере, потом сидел на даче у маминого брата под Ленинградом, на побережье Финского залива.
- Значит, в августе телик не смотрел? - зачемто уточнил Генка.
- Нет, откуда на даче телик?
- Ну, ты много потерял! Там такое кино показывали! Называется "Семнадцать мгновений весны". Смотрел, нет?
- Про любовь? - презрительно поморщился Игорь, среагировав на слово "весна".
- Ты что, дурной? Про какую любовь? Про шпионов. Если хочешь, расскажу какнибудь, - небрежно добавил Генка. - Хочешь, нет?
Хочет ли он! Конечно, хочет. Игорь припомнил, что мамин брат дядя Вова и его жена действительно уходили кудато по вечерам, и будто бы и в самом деле речь шла о том, что по телевизору показывают какойто интересный фильм, который можно посмотреть у их приятеля - директора дома отдыха, расположенного неподалеку. Игорю даже в голову не приходило пойти вместе с ними, он радовался, что остается один и может в компании дачных приятелейровесников вовсю развернуть военноспортивные действия на свободной от взрослых территории. И вот теперь оказывается, что он прохлопал все самое интересное - многосерийное кино про шпионов.
Как ни удивительно, но оказалось, что во всем их классе Потоцкий был единственным, кто посмотрел фильм целиком, от начала и до конца. Большинство ребят проводили лето там, где нет телевизора - на дачах, в деревнях у родственников, в пионерских лагерях, а те немногие, кто в августе оставался в Москве, переставали смотреть "Мгновения" уже после второй или третьей серии, смущенные обилием документальной "информации к размышлению", казавшейся им скучной и длинной. Никакой стрельбы, никаких погонь - тягомотина!
Времени, отведенного на пять школьных уроков, оказалось достаточно, чтобы весь класс облетело известие: Генка Потоцкий будет рассказывать потрясающее кино, интересное, про немецких шпионов и советских разведчиков, но главное - длинное. И рассказывать будет не перед всем классом, а только избранным. В первую очередь Жеке Замятину и Игорю Мащенко.
Перед пятым уроком к Игорю подошел Славик Бойко - отличник и гордость класса.
- Говорят, Потоцкий будет кино рассказывать, - начал Славик почемуто робким и просительным тоном. - А можно мне тоже послушать?
- Не знаю, - пожал плечами Игорь. - Надо у Генки спросить.
- А ты не можешь спросить?
- Ладно, спрошу, - легко согласился Игорь.
Генка снисходительно разрешил Славику присутствовать при своем бенефисе, о чем Игорь и сообщил задавакеотличнику. Во время пятого урока Игорь получил целых три записки, две из которых были от девочек, с просьбой похадатайствовать перед Потоцким. Видно, Славик Бойко похвастался, что пробил через Игоря разрешение "послушать кино". Игорь обернулся к Генке, пошептался с ним, потом покрутил головой в поисках авторов записок и важно кивнул им. Сразу после звонка к Игорю обратились еще несколько одноклассников, и для всех он выспросил у Генки разрешение присутствовать при рассказе. Его распирало от сознания собственной значимости: его просят, перед ним заискивают, ищут его благосклонности. А все почему? Потому что с ним дружит сам Генка Потоцкий!
После уроков жаждущие пересказа "Мгновений" собрались на школьном дворе, и началось: штандартенфюрер Штирлиц, папаша Мюллер, у которого все под колпаком, агент Клаус, которого Штирлиц коварно застрелил на берегу реки, профессор Плейшнер, который так глупо облажался в Берне, не заметив условный знак - цветочный горшок на подоконнике. Генка рассказывал подробно, со вкусом произнося магические слова "пастор Шлаг", "партайгеноссе Борман" и "сепаратные переговоры". Ребята слушали, затаив дыхание, и когда "устное кино" закончилось, испуганно разбежались по домам - шел уже шестой час.
- Почему так поздно? - строго спросила Игоря мама, работавшая в тот день в первую смену, до трех часов дня, и уже давно поджидавшая сына дома.
- Генка новое кино рассказывал, про Штирлица. Ой, мам, так интересно! А вы с папой смотрели?
- Конечно, - улыбнулась мама. - Только что твой Генка мог понять в этом фильме? Это серьезное кино, для взрослых. Там много тонких политических нюансов.
Никаких политических нюансов Игорь в рассказе Генки не уловил, наоборот, все было просто и понятно. Гитлер проигрывает войну, но не хочет в этом признаваться, и другие военачальники, видя, что дело идет к концу, но Гитлер этого не понимает, хотят заключить соглашение с некоторыми странами за спиной рейхсфюрера. Это и называется "сепаратные переговоры". И чего тут тонкого и непонятного?
Вечером пришедший с работы отец тоже заинтересовался Генкиной версией фильма и заставил сына вкратце повторить пересказ.
- Ну что ж, - удовлетворенно констатировал Виктор Федорович, - твой товарищ весьма неглуп, это меня радует.
Довольный Игорь убежал в свою комнату доделывать уроки и не слышал, как мама спросила:
- К чему этот экзамен, который ты устроил ребенку?
- Лизонька, это действительно был экзамен, только не для Игорька, а для родителей Гены. Мы же с тобой взрослые люди и отдаем себе отчет в том, что одиннадцатилетний пацаненок не в состоянии понять и усвоить такую сложную политическую игру, какую нам показали в "Семнадцати мгновениях". Ребенок может быть сколь угодно одаренным, он может быть даже вундеркиндом, но это сказывается в музыке, поэзии, живописи, математике, да в чем угодно, но только не в политике. Можно научиться блестяще играть на скрипке, можно освоить самые сложные разделы математики, можно быть шахматным гением, но нельзя научиться политике во младенчестве. Нельзя. Понимание политических реалий приходит с возрастом и жизненным опытом.
- Ну и что? Что из этого? При чем тут родители Гены Потоцкого?
- А при том, Лизонька, что если мальчик понял и сумел внятно пересказать длинный политический фильм, это означает, что рядом с ним постоянно сидел ктото из взрослых и объяснял ему все подробно и, как говорится, на пальцах. И эти объяснения, это понимание политики советского государства в период второй мировой войны ребенок потом понесет в среду своих товарищей. Мне важно было их услышать. Я хочу быть уверен, что за годы пребывания в Аргентине и в Швейцарии этот дипломат Потоцкий не заразился буржуазным мировоззрением и не начал толковать историю и политику в западной манере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21