– Я уверена, что янтарные украшения снова войдут в моду, – говорила Барбара.
– Так ты поговори с ним насчет моего гонорара, – говорил Майк.
– Надо было купить бирюзы, пока мы здесь были. В конце концов, Нью-Мексико – страна бирюзы, – сокрушалась Барбара.
– Они ошиблись, вставив эпизод с рыбой, – заявлял Майк. – Откуда возьмется рыба посреди этой чертовой пустыни?
– Оказывается, в этом штате больше красивых пейзажей, чем во всей остальной стране, – Барбара вычитала эту информацию в журнале, который подобрала в самолете по пути сюда.
Я согласился с ней. Но совершенно не обязательно поднимать глаза к нему ради красивого вида. В этом штате можно увидеть интересные вещи даже в узком коридоре захудалого отеля.
– Нью-Мексико – Очарованный край, – сказал Майк. – Это девиз штата. Его можно прочесть на всех старых автомобильных номерах. Очарованный край.
Мы покинули Майка, польщенного тем, что из всех актеров только к нему приехал агент, и Барбара повела автомобиль, взятый напрокат, в Альбукерке. Длинная лента пустынного шоссе в закатном свете выглядела точь-в-точь, как картина Джорджии О'Кифф. Длинные, похожие на пальцы, кактусы, вставшие, как часовые, лиловые облака, в которых тонуло оранжевое солнце, каемка дальних гор, вызывающих желание оценить расстояние до них и высоту пиков, редкие заброшенные фермы на абсолютно бесплодной земле, одинокая стреноженная лошадь, трехлапый пес, настолько привыкший к своему увечью, что забыл об искалечившем его грузовике и снова бродит по шоссе – каждая деталь была отчетливой, как на гравюре, но все вместе они создавали сюрреалистическую картину, такую же причудливую, как видение, запечатлевшееся у меня в мозгу.
Во время ночного перелета из Альбукерке в Лос-Анджелес я трижды покидал свое кресло и шагал взад-вперед по узкому проходу между сиденьями. Я никак не мог успокоиться. Безумие! Я бессознательно искал ту женщину.
Вернувшись на свое место, я достал рукопись, которую обещал прочесть. Но за час прочел всего десять страниц. Барбара пила второй мартини. Она была так поглощена модными журналами, что молчала – это было на нее непохоже. Я разглядывал ноги стюардессы, когда она то и дело проходила мимо меня.
В конце концов я убрал рукопись и взял у Барбары один из ее журналов в глянцевой обложке. Фотографии обнимающихся девушек в нижнем белье, принадлежавшем вовсе не им, вызывали во мне сильнейшей эротический импульс. Я начал сочинять историю. Я больше не чувствовал себя преступником, а превратился в детектива. Мое воображение подхлестывалось фотографиями этих девушек, так церемонно обнимавших друг друга – одна в черных трусиках, другая в белых. И постепенно я начал воссоздавать события, произошедшие в отеле.
Они случайно оказались вместе в одном отеле – та женщина и девушка. Женщина заметила девушку утром в воскресенье у столика портье, где та осведомлялась о письмах. Ей нравилось смотреть на атлетическое тело девушки, на ее шею и плечи, литые, как у пловчихи.
Они обе были здесь чужими. Женщина работала модельером и сейчас направлялась в Техас, девушка была графиком, она прилежно рисовала пустыню в манере Джорджии О'Кифф. Спутника ни у одной из них не было.
– Ты лесбиянка? – спросила девушка вечером.
– Мужики мне не противны.
– Я и сама отношусь к ним нормально. По крайней мере, сейчас.
– Я вижу, – сказала женщина.
Их отношения – то, как они провели день и вечер, было ясно мне до мельчайших деталей. Мои видения не походили на сон. В них не было ни капли сюрреализма или импрессионизма. Я действительно видел сцены из их жизни, фрагменты того, что произошло на самом деле.
Вчера, в субботу, часов в шесть вечера, женщина направилась вслед за девушкой в бар. Там она – якобы случайно – разлила ее стакан и, с множеством извинений, купила ей новую порцию. Потом они вместе поужинали и только в полвторого ночи вернулись из бара в отель. Они направились к женщине в номер, где у той хранилась бутылка вина. Девушка закурила марихуану. Женщина вышла из ванной в белой ночной рубашке. Она гладила атлетическую шею и плечи девушки. Затем последовала первая просьба.
– Сними рубашку. Дай посмотреть на тебя. У тебя чудесное тело.
Девушка стеснялась – совсем как Барбара. Но, в отличие от мужчин, женщины бессознательно не боятся друг друга.
При виде больших бледных сосков девушки женщина вздрогнула. Они напоминали ей грудь ее матери. Она показала девушке свою изящную грудь с маленькими темными сосками. Девушка была тронута. Я тоже. Затем был первый поцелуй.
– Я никогда не занималась этим раньше, – призналась девушка.
Когда она, обнаженная, легла ничком в кровать, ее дыхание стало прерывистым. Женщина поняла, что при всем атлетическом телосложении у девушки неважное кровообращение и слабая спинная мускулатура. После продолжительного массажа девушка едва не лишилась сознания. Она никогда еще не испытывала такого возбуждения.
Я вспомнил, как тяжело волочилось тело девушки по полу коридора. Если она усядется на тебя, то раздавит своим весом. Но увидев, как женщина взобралась на девушку, я почувствовал ее невесомость. Это ощущение передавалось тому, с кем она была – девушке, лежащей в кровати, и мужчине, пролетавшим над горами Нью-Мехико. Через несколько минут, когда женщина перевернула девушку на спину, та окончательно отключилась.
Женщина пришла в ярость от ее вялости. Она пыталась расшевелить девушку, давя ее язык пальцами и одновременно засунув руку между ног девушки. Теперь я не просто ревновал – я презирал бесчувственное существо и почти ненавидел темноволосую незнакомку. Как она могла сделать такую ужасную ошибку? Что она хотела от этого глупого создания?
Я видел, как она одевает девушку, когда та проснулась утром. Бледные длинные пальцы натягивали трусики на крепкие ягодицы девушки, умещали вялые груди в лифчик, застегивая его лямки на спине.
Когда ночью девушка пришла в сознание, женщина истощила ее. Это было началом конца. Девушка стала любить женщину грубой, примитивной любовью. Она ничего не понимала и делала это из благодарности. Такое неуклюжее обольщение заставило женщину почувствовать отвращение. Она не хотела, чтобы к ней прикасались. Очевидно, она хотела трогать сама, возбуждаясь и получая удовлетворение.
Затем девушка начала плакать. Слушая ее рыдания, женщина почувствовала жалость. Она целовала мокрые глаза девушки и нежно гладила ее прыщавое розовое тело.
Ближе к полудню они обе залезли в ванну. Ванна оказалась слишком маленькой, им было неудобно. Женщина намылила девушке плечи и шею. Затем вылезла из ванной, чтобы девушка могла удобно устроиться в теплой мыльной воде. Женщина наклонилась над ней и приникла к ее груди.
Девушка закрыла глаза. Ее веки дрожали, как будто по телу проходил электрический ток. Голова девушки ушла под воду. Пытаясь вдохнуть воздух, она захлебнулась. Она задыхалась и отплевывалась, цепляясь за края ванны, и ее тело содрогалось, напрягаясь в оргазме.
Время остановилось. Затем женщина увидела, что голова девушки исчезла под водой. Только теперь она испугалась и вытащила девушку из воды.
– Не умирай! – приказала женщина. – Не умирай!
Девушка не дышала. Женщина с отчаянием поцеловала ее в губы, пытаясь вдохнуть в нее жизнь. Это было гораздо более чувственное зрелище, чем простые любовные поцелуи. Губы женщины искривились, шея напряглась. Ее щеки ритмично надувались и опадали. Я с трудом мог усидеть на месте. Девушка не приходила в сознание.
Но женщина не паниковала. Наоборот, она действовала решительно и хладнокровно. Ей понадобилось пятнадцать минут, чтобы вытащить девушку из ванной. Тело было ужасно скользким. Затем она очень осторожно начала вытирать тело, складки кожи – нежно, волосы – энергично. Закутала его в свою собственную ночную рубашку и положила на полотенце, которое потащила к двери по кафельному полу ванной комнаты. Дотащить тело до середины спальни оказалось очень трудно. Лишившись силы, женщина села на кровать и стала смотреть на свою жертву, дыша глубоко и размеренно.
Глядя на девушку, она перестала владеть собой, распахнула белую рубашку, и воображая, что целует собственное мертвое тело, вылизала губами тело девушки – от волос до ногтей на ногах. Тело было теплым. Женщина никогда раньше не прикасалась к мертвецам. Эта мысль вызвала у нее дрожь. Она раздвинула ноги девушки и ощупала вагину изнутри. Та была теплая и сырая, но не мокрая.
Женщина решила вернуть тело девушки в ее номер. Она очень тщательно продумала свои действия. Нужно протащить тело по коридору точно после трех часов – в это время большинство постояльцев либо уйдут из отеля, отправившись на ленч, либо будут спать и заниматься любовью. Без всяких сомнений, три часа – самое спокойное время в воскресенье. Тогда-то я и увидел ее.
«Я знаю, что вы видели меня». Да, и теперь ты знаешь, что я знаю, что ты видела меня. К чему это приводит нас? Где бы ты ни была, ты должна понимать, что я знаю о случившемся, но не собираюсь выдавать тебя. Можешь чувствовать себя в полной безопасности.
Мы нашли мою машину на стоянке в аэропорту «Эл-Эй-Экс» и направились в Пасифик-Палисэйдз. Мы жили в маленьком доме, принадлежавшем Барбаре.
Мне не хотелось ложиться спать. Я не хотел видеть во сне бессмысленную чушь. Я хотел вспоминать снова и снова, быть с ней наяву, а не во сне, и снова просмотреть то, что я знал и видел. Я хотел остаться наедине с мысленным фотоальбомом, снова испытать радость быть в одно мгновение преступником, в другое – детективом.
Барбара неожиданно сунула руку мне в промежность.
– Когда приедем домой, я хочу заниматься с тобой любовью.
– Серьезно?
– Я хочу начать с самого начала, как будто в первый раз привела тебя к себе. Я сварю тебе кофе, зажгу свечи. Мы посмотрим кино.
– Что еще за кино?
– Потом я раздену тебя. Я хочу расстегивать твои брюки и снять с тебя всю одежду. Потом я буду ласкать и целовать тебя. А самому тебе не дам ничего делать. Воображай, что тебя сковали цепями.
Так подействовал на нее короткий визит в Очарованный край? Я засмеялся.
– Барбара, что с тобой случилось?
– Это не со мной – это с тобой случится. Я хочу соблазнить тебя. Я хочу делать все, о чем ты только мог мечтать. Тебе не придется ничего делать. Ничего. Все сделаю я. Сама. Мэсон, я сделаю так, что ты сгоришь от страсти.
На светофоре зажегся красный свет. Я нажал на тормоз и снова взглянул на Барбару, не понимая, что вызвало такой приступ чувственности. Она уловила часть моего сексуального заряда и заразилась им.
Барбара глядела вперед с решительным видом.
– Я хочу показать тебе пару фокусов, – сказала она, и тут же принюхалась. – Ты не чувствуешь запах?
– Да нет, только твои обычные… – Мое тело напряглось. Теперь я тоже почувствовал. Принюхался снова. Внутри меня все перевернулось, как будто я вдыхал не духи, а нашатырь.
– Похоже на лимон. Наверно, вербена?
Боже Всемогущий! Эта женщина была в моей машине!
КОГО ЖЕ МЫ ИМЕЕМ?
Вернувшись домой, мы первым делом проверили автоответчики. Я отправился в пустую спальню, где стоял мой; Барбара держала свой в гостиной, в расписанной от руки шкатулке.
Маленький красный глазок аппарата мигал в темноте. Меня ожидало всего одно послание: «Мэсон, говорит Пол. Слушай, у меня был странный телефонный разговор с женщиной, назвавшей себя Фелисити. Ты знаешь ее? Она говорила, что я должен покинуть тебя, что ты никчемный агент, и должен стать писателем. Судя по голосу, она помешанная… Кто она такая? Кто бы она ни была, похоже, она имеет на тебя зуб. Но я в любом случае я не собираюсь расставаться с тобой… У меня сложилось впечатление что до меня она звонила и другим людям. Поговорим подробнее, когда вернешься. Кстати, ты еще не прочел мой сценарий?»
Это было послание от Пола Джасперса. Итак, Фелисити снова принялась за старые штучки. Один Бог знает, сколько она перед тем выпила и скольким еще людям звонила. Я был уверен, что в ближайшие дни узнаю это. Итак, передо мной снова встала проблема, что делать с Фелисити.
Барбара сдержала слово. Она не дала мне уснуть. Она испробовала все. Но обещанного не случилось, и мне пришлось симулировать страсть. Когда ее груди терлись по моему лицу, я выгибал спину, поднимая ее бедра на фут над кроватью, и падая назад. Почти сразу же Барбара заснула, как довольный пес.
Я думал о женщине из отеля. Девушка, не сумевшая удовлетворить ее, и Барбара были настолько похожи, что совпадение казалось зловещим. Никогда раньше мне не приходилось симулировать оргазм. Эта мысль поражала меня. Считается, что женщины делают такое сплошь и рядом, хотя я никогда с этим не сталкивался. В самом деле не сталкивался?
Я заснул, думая о женщине в черном платье, о том, как держу ее за руку. К сожалению, мне снилась не она. Мне снился горящий дом.
На рассвете я принял душ и смыл с себя пот.
Я решил, что надо позвонить Фелисити, но первым делом – работа. Выпив три чашки «эспрессо», я вернулся к рукописи Пола. Каким-то образом мне удалось сосредоточиться. Рукопись называлась «Кого же мы имеем?» Ни один из сценариев Пола еще не стал фильмом, но я знал, что рано или поздно такое случится. На сей раз он сочинил трагикомедию о киносъемках. Каждый раз, как картина запускалась в производство, кто-нибудь из актеров или персонала умирал, заболевал или просто не выходил на работу. И каждый раз продюсеры усаживались и произносили фразу: «Кого же мы имеем?» Вполне понятно, что согласно сценарию картина так никогда и не была снята.
Большей частью сценарий Пола был очень забавным, но в нем чувствовались пристрастность и зависть. Сценарий отразил в себе бесчисленные разочарования самого Пола. Но может быть, какая-нибудь независимая компания клюнет на него. Из сценария мог получиться фильм года.
В теплом тумане вестсайдского утра я ухитрился изгнать из головы мысли о женщине в черном. Пока я выбирался из Палисэйдз, ее образ уже лишился реальности. В восемь тридцать я угодил в пробку на бульваре Сансет, и лимонный запах духов выветрился, как будто никогда не существовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40