Нужно изобрести ситуацию, в которой он захочет узнать обо мне больше, захочет снова увидеть меня. Необходимо ввергнуть его разум в такое состояние, в котором он захочет найти меня. После прочтения множества детективных рассказов и просмотров фильмов наподобие «Опасных связей», я придумала свою собственную драматическую постановку. По этому сценарию я вообще не буду с ним говорить. Больше того, я даже не прикоснусь к нему. Контакт с ним будет исключительно зрительным. Он увидит, как я делаю что-то, что потрясет его и заставит напрячь мозги – что подцепит его на крючок.
Ни один мужчина не сможет устоять перед зрелищем двоих женщин в чувственной ситуации. Фрейд говорил, что причина сексуального возбуждения мужчин, наблюдающих за двумя женщинами, состоит в том, что такая картина затрагивает их скрытую гомосексуальность. Занятная идея. Но если это правда, то из нее следует, что женщины, глядя на двоих мужчин вместе, тоже должны испытывать такое возбуждение. А это неверно. Однако мой отец любил бывать с двумя девушками одновременно. И самая удачная эротическая сцена в «Гале» – та, где я занимаюсь любовью с Аннабель. С этим соглашались все. Итак, я буду не одна, когда предстану перед Мэсоном. Я буду с другой женщиной.
Теперь насчет самой сцены. Она должна быть таинственной, непонятной. Она должна заставить размышлять, даже приводить к неверным выводам. Необходимо придумать что-то чувственное, причем такое, что бы стимулировало желание Мэсона больше узнать обо мне. На идею меня натолкнула книга Патриции Хайсмит. Преступление. Если ты стал свидетелем преступления, то попадаешь на крючок. Тебе хочется узнать больше.
Значит, я дам ему наблюдать то, что он сочтет преступным актом с сексуальным подтекстом с участием двух женщин – меня и кого-либо еще. Но не должно случиться так, что он предпочтет мне эту другую женщину. В этом заключался тонкий момент. Мне была нужна подруга, на которую я могу положиться.
После съемок «Галы» Аннабель дважды сменила место жительства. Она больше не жила с Аленом. Теперь у нее была собственная квартира. Мне потребовалось два дня, чтобы разыскать ее. Она перебралась в Уэст-Голливуд. Когда я позвонила ей, она обрадовалась и сообщила, что Ален время от времени навещает ее. Я не хотела встречаться с ним. В тот день после полудня он должен был отсутствовать, и мы договорились о встрече.
Я добралась до ее дома на Кресент-Хайтс. Квартира Аннабель размещалась на втором этаже. Я позвонила в дверь. Мне открыла Аннабель в купальном халате. Что-то с ней было не в порядке. Она как будто только что плакала и выглядела гораздо более несчастной, чем в тот день, когда я в последний раз встречалась с ней в «Бель Аж», в день, изменивший течение моей жизни.
– Что случилось?
– Ничего. Ничего. Я просто собиралась принимать ванну.
Я пошла за ней в ванную и села на туалетный столик, пока она залезла в ванну. Аннабель дрожала.
– Аннабель, скажи мне, что случилось?
– Я не хочу делать этот фильм. Не хочу.
– Ну и не делай.
– Он заставляет меня. Ты не знаешь, что произошло после «Галы». Он не рассказывал тебе.
– Ну, расскажи ты.
– Случилось множество плохих вещей. Не думаю, что кто-нибудь действительно узнал меня. Никто не помнит лиц актеров в этих фильмах.
– К счастью, – добавила я.
– Ален решил, что после нашей с тобой сцены передо мной открывается блестящая карьера. Он всегда хотел делать настоящие фильмы. Его любимый фильм – «Комната с видом». Ты знаешь, что «Гала» имела большой успех, и я думала, что он воспользуется шансом сделать что-нибудь высококлассное. Но он почему-то решил снимать очередной порнофильм. Мне кажется, что он получил здесь в Лос-Анджелесе много денег от какого-то иранца. Он хотел, чтобы я сыграла там главную роль, стала такой, как ты. Но я не хотела. Он не показывал мне сценарий, и у меня не было понятия, во что я влипла. Наверно, я была наивной. Все оказалось ужасно, гораздо хуже, чем «Гала». Я не против раздеться и все такое, хотя мои подруги отговаривали: «Сейчас никто так не делает», – говорили они. Но у меня не было понятия, чего от меня хочет Ален.
– Могу себе представить, но лучше расскажи.
– Это было отвратительно. Он хотел, чтобы я лежала, пока какой-то араб мочился на меня. Да-да! Этот тип выпил целый котелок «эспрессо». Затем он залез на меня. Невозможно рассказать. Меня тошнило. Эта мерзость облила меня с ног до головы. Меня вырвало. Когда я пыталась подняться, меня держали, пока это вонючее животное продолжало облегчаться на меня. Словами тут ничего не скажешь. Потом я несколько дней чувствовала запах. Не знаю, сколько раз я мылась – запах все равно оставался, – она потерла руку, как будто та чесалась.
– Почему ты просто не встала и не ушла?
– Хороший вопрос. Ален заставил меня остаться. Он сказал мне, что я играла чудесно, что у меня есть задатки большой звезды. Но весь этот опыт состоял в том, что меня вываляли в дерьме.
– А почему ты не ушла от Алена?
– Он грозился убить меня. Что мне оставалось делать? Я боюсь, Урсула, в самой деле боюсь. Я действительно не понимаю, чего он хочет. Сейчас я вижу, что он, должно быть, ненавидит женщин. Почему – не знаю. Что они все от этого получают? Скажем, ты трахаешь девушку, а затем похваляешься об этом своим друзьям, – это я понимаю. Но если ты мочишься кому-нибудь в рот – кому ты об этом расскажешь?
Слушая дикий рассказ Аннабель, я непрерывно представляла себя в подобной ситуации. Я бы никогда не согласилась делать то, что делала она. Но если мне придется делать эти гадости, чтобы получить Мэсона? Пойду ли я на это?
Аннабель начала плакать. Я обняла ее. Она стала мне как будто младшей сестрой. Я прижала ее к себе, чувствуя ее слезы на своих щеках.
Аннабель сидела в ванной, дрожа от страха. Я намылила ей спину, массировала плечи, и частично рассказала ей про свой план. Едва ли это был идеальный момент, но у меня не было выбора. Я объяснила, что хочу, чтобы она разыграла для меня маленькую сценку – никакой наготы, секса, ничего такого, просто побыть со мной. Я не могла сказать ей – где и когда. Аннабель почти не слушала меня. Она не могла сосредоточиться. Но она заинтересовалась обещанными ей пятьюстами долларами в день.
– А столько дней?
– Один, может быть, два. Еще не знаю.
– Тысяча мне бы пригодилась.
– Значит, решено.
Аннабель повеселела. Я поцеловала ее и сказала, что некоторое время буду поддерживать с ней связь.
– Мне действительно очень кстати эти деньги, – сказала она снова.
– Я дам тебе пятьсот сейчас.
– Спасибо. Ты хорошая. Не такая, как я. Наступила моя очередь плакать. Возвращаясь в Беверли-Хиллз, я проехала через Санта-Монику. Не слишком здорово, но быстрее, чем через Сансет. Господи, это место было просто отвратительно. Бывают времена, когда этот город выглядит как настоящий ад. Пятнадцать баллов по шкале Рихтера были бы очень кстати. Может быть, мы с Мэсоном однажды уедем отсюда. Отправимся в Мексику.
Аннабель прекрасно подходила для моей затеи, но я беспокоилась за нее. Я была уверена, что она сидит на игле, возможно, принимает героин – судя по тому, как она потирала руки. Ей очень нужны деньги. Она даже толком не спросила, что я от нее хочу. Бедная Аннабель. Мы все можем попасться на крючок. Деньги, наркотики, секс, даже работа – неважно. Подойдет любой идол.
Я хотела встретиться с Алексис и выпить с ней. Мы назначили встречу на полседьмого. Мне все еще кое-что было нужно от нее. Как и Аннабель, она была составной частью моего плана. Она походила на Аннабель и в другом смысле. Мэсон был наркотиком для Алексис. Я должна убрать ее от него. Она будет вынуждена уйти.
Не в натуре женщин становиться рабынями, но они, то есть мы, склонны попадать в рабское состояние, видя в этом легкий путь избавиться от эмоциональных противоречий. Рабство – неестественное состояние. Мы знаем это, да и мужчины тоже. Но это – промежуточное состояние. Рабство для женщины – нечто вроде поры возмужания. Мы должны пройти через него – но пройти как через чистилище. И выйти на другую сторону.
Алексис не оказалось на месте. В четверть восьмого я начала нервничать. У меня родилась ужасная, безумная идея, что она приведет с собой Мэсона. Я уже собиралась уходить, когда она явилась – одна. Судя по всему, она находилась в хорошем настроении и рада видеть меня. Но я решила, что она накануне плакала. На нее напала разговорчивость. Я обрадовалась, решив, что она хочет говорить о своих отношениях с Мэсоном. Но Алексис стала рассказывать о Фелисити, матери Мэсона.
Я была разочарована. Хотя в Мэсоне меня интересовало все, мне не очень хотелось выслушивать сплетни о его матери. Но, слушая Алексис, я пришла к мнению, что мать Мэсона напоминает фигуру старой миссис Бэйтс из «Психоза». Алексис наверняка преувеличивала, и все же она знала, о чем говорит. Она сказала, что любая женщина, интересующаяся Мэсоном, неизбежно столкнется с Фелисити. Алексис пила уже третий бокал «Шардонэ», когда сделала замечание, засевшее у меня в мозгу. Она сказала: «Фелисити – это лезвие бритвы. Вы понимаете, что она опасна, но не понимаете, что уже порезались».
Вино сделало свое дело, и Алексис пошла в туалет, взяв с собой кошелек, но оставив сумку рядом с креслом. Я заглянула в нее и нашла ключи от офиса. Я должна была попасть в офис – не для того, чтобы что-то украсть, а просто чтобы побыть там. Затем она вернулась, и мы говорили примерно с полчаса, в основном о том, что ее преследуют неудачи с мужчинами. Я хотела сказать ей, но не сказала, что в вещах такого рода на удачу нельзя полагаться. Свою жизнь надо устраивать самому. Удача, как сказал кто-то, – не что иное, чем осадок от наших усилий.
Еще один бокал – и она вернулась к идее покинуть Мэсона.
– Вы правы. Мне нужно уходить.
– Ну, в любом случае предупредите его за месяц, – я решила, что этого времени будет достаточно, чтобы разработать план.
– Зачем? Нет, когда я уйду, то уйду сразу.
– Это не слишком честно.
– А он честно себя ведет?
– Он же не знает о ваших чувствах.
– Я не уверена. Он ведет себя так, как будто ничего не знает. Но может быть, он и знает. Понимаете, мужчины могут быть очень жестокими.
Прежде, чем она ушла, чтобы встретиться с противным Родни, Алексис подала мне великолепную идею:
– Один из его клиентов, актер по имени Майк Адорно, получил роль в фильме, снимающемся в Нью-Мексико. Я знаю, что Мэсон намеревался посетить его на съемках. Может быть, тогда я и уйду.
– Когда съемки начинаются?
– Через две недели.
– А сколько времени они продлятся?
– Думаю, восемь недель. А почему вы этим интересуетесь?
– Просто так.
– Ну же, Одри, признавайтесь – вы думали, что там может найтись роль для вас, – Алексис улыбнулась и подмигнула.
Я рассталась с ней и больше ее не видела.
ПРИСУТСТВИЕ
Мои ночные визиты в офис дали мне массу полезной информации. Самые потрясающие материалы я добыла не из писем или факсов, а из сообщений автоответчика. Я впервые слышала голоса из жизни Мэсона. Барбара была открытой книгой. Актер Оз Йейтс оказался гораздо интереснее. Я слышала о нем, видела пару фильмов с его участием.
Самым поразительным и Отвратительным голосом, который я услышала во время своих тайных визитов, был голос его матери, Фелисити. Алексис ничуть не преувеличивала. Я никогда не слышала, чтобы женщина, тем более пожилая, использовала в речи так много непристойных слов. Невероятно! – она так разговаривала со своим сыном. Кое-что звучало даже забавно. Я два или три раза громко рассмеялась. Ее дикция была настолько вызывающе сексуальной, а мрачный голос настолько оскорбителен, что я нашла в нем неожиданную чувственность. Я могла живо вообразить женщину, чье прошлое было наполнено сексуальными приключениями. Возможно, детство Мэсона не сильно отличалось от моего детства.
Однажды ночью я нашла в его календаре напоминание Алексис о дате поездки в Нью-Мексико. Она должна была произойти через три недели. Алексис записала номер рейса, адрес и телефон отеля «Сьерра» в Артезии, где он должен провести ночь с субботы на воскресенье. Я была возбуждена. Он будет один и вдали от Лос-Анджелеса! Итак, время и место моей маленькой драмы определены. Теперь я знала, куда мне ехать.
Аннабель ехала со мной. До дня выезда я виделась с ней дважды. Она оживилась и с нетерпением ждала возможности уехать куда-нибудь подальше. Я дала ей еще денег, выбрала для нее подходящую прическу. Я сказала, что если она собирается стать настоящей актрисой – что было ее потаенным желанием – она должна выглядеть соответственно. В общем-то, прическа Барбары шла ей. И Аннабель тоже осталась довольна. Она чувствовала себя другим человеком.
Я снова стала работать. Я нашла себе место, обратившись в агентство по найму, откуда пришла Алексис. Если я хочу занять место Алексис, то мне нужны хорошие рекомендации. Я знала, что Алексис последует моему совету и уйдет от Мэсона в ближайшие несколько недель. Когда она, наконец, уйдет, Мэсон будет потрясен. В панике он обратится в агентство, и я стану его секретарем.
Сейчас я работала в юридической фирме – чудовищное занятие. Но я обладала даром, которым восхищались мои сослуживцы – очень быстро и безошибочно печатала. После недели работы я хотела было уйти, но отбросила эту мысль. Я сидела в тюрьме, но скоро должна выйти на свободу.
Я приходила домой после работы, мылась, занималась мастурбациями, а затем ехала в Палисэйдз, чтобы хоть раз взглянуть на своего мужчину.
Я в самом деле хотела сжечь проклятый дом из огнемета, и спасти Мэсона из ада в последний момент, оставив Барбару погибать. Я представляла себе, что когда прибудут пожарные, дом сгорит дотла, только дым будет тянуться по каньону, да на земле лежат обгорелые остатки холодильника и БМВ. Пожарные найдут только оплавившиеся бронзовые украшения. Никаких костей, одна зола. Барбара и Мэсон будут объявлены погибшими или пропавшими без вести. Тем временем я буду счастливо жить с Мэсоном в отеле в Акапулько до конца жизни. Но сейчас я была вынуждена удовлетворяться тем, что почти каждую ночь проводила пару часов в кресле Мэсона в офисе, прислушиваясь к далеким городским звукам – сиренам скорой помощи и полицейских машин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40