Глава 28
Патмос

Ошибаются те, кто полагают, будто путешествие на корабле по Средиземному морю – сплошное наслаждение и удовольствие. Сколько ни путешествовал по Средиземноморью Иоанн, он всегда попадал в бурю и непогоду. Он понимал: таков промысел Божий. Ибо ничего не бывает случайным под солнцем. И так уж бывало: всякий раз, чтобы спасти корабельщиков, ему приходилось обращаться к своему Богу. И, к изумлению пассажиров, свершалось чудо. И многие отворачивались от своих бесполезных идолов и начинали верить в единого живого Бога, которому молился Иоанн. Вот и сегодня после полудня, когда сердобольные тюремщики вывели праведного из корабельной темницы подышать свежим воздухом, Иоанн посмотрел на небо и увидел, что со стороны Атлантики надвигается шторм. Небо быстро темнело. На горизонте возник смерч и, легко подняв в небо огромную массу воды, понес ее в направлении их хлипкого парусника. Капитан, пировавший с вельможами в кают-компании, почувствовав, что изменилась обычная легкая качка корабля, и предчувствуя наступление непогоды, стрелой выскочил на палубу. Увидев низкое темное небо над головой, он обомлел, обругал себя за то, что нарушил свой долг, и тут же стал ругательски ругать матросов, что они не сообщили ему о надвигавшемся шторме. Он приказал тотчас же убавить паруса. И матросы забегали, засуетились, закричали друг на друга страшными голосами. И тут на палубу ни к селу, ни к городу вылезли пировавшие внизу вельможи. Им было интересно и весело раскачиваться на то взлетающей вверх, то падающей вниз палубе. Они радостно кричали, смеялись, бросали в воду финики и орехи, обнимались, падали, поднимались, цепляясь друг за друга, и так резвились до тех пор, пока самого юного из них не смыла за борт волна. Тут они сразу протрезвели, заохали и стали умолять капитана спасти юношу.
Но что мог капитан? Корабль так раскачивало, что у опытного морского волка не было никакой возможности даже подойти к борту, чтобы заглянуть вниз. Да и низа там никакого не было. Волны перехлестывали через палубу, и люди едва удерживались на ней, ухватившись за что только было возможно. Отец упавшего в море юноши хотел броситься за ним в воду, но матросы силой удержали его. И тут все вдруг вспомнили об умевшем творить чудеса старце, которого везли в ссылку на Патмос. С него тут же сняли оковы, стали предлагать золото, драгоценности – только спаси отрока.
– Раздайте ваши дары нуждающимся, когда окажетесь на берегу, – сказал Иоанн и стал спрашивать напуганных гибелью юноши людей, каких богов они почитают. Один почитал Аполлона, другой Юпитера, третий Артемиду Эфесскую.
Никто из них не назвал Распятого Галилеянина. Ничего другого Иоанн и не ожидал услышать. Праведный сказал:
– Ну что ж, молитесь своим богам, и будем надеяться, что они вам помогут.
Люди стали молиться. Но ничего не менялось, и они поняли бесполезность своих молитв.
Когда они убедились, что их боги бессильны, и опять обратились к Иоанну, старец сказал:
– Видите, сколько богов, и они не в силах спасти одного отрока.
– Отче святый, – взмолился отец юноши, – за-ступись за отрока, помолись своему живому Богу, которого все называют Распятым.
Оставив несчастного отца и его друзей в большой печали, праведный вернулся в свою арестантскую темницу и стал молиться. К утру шторм утих. Иоанн, остававшийся всю ночь без охраны, – вельможи запретили охранникам надевать на старца оковы, чтобы они не мешали ему молиться, – вышел на палубу. Корабль уже не так сильно качало, и на небе появились голубые просветы. Иоанн увидел несчастного отца, стоящего у борта и с тоской вглядывавшегося в серую толщь воды за бортом. Праведный встал с ним рядом и тоже стал смотреть на воду. Неожиданно он увидел какой-то предмет, покачивавшийся на волнах. Он показал на него опечаленному отцу. Прибежал капитан и приказал развернуть судно в сторону плавающего предмета. Когда подплыли поближе, увидели юношу из последних сил державшегося за бревно. Отцу стало плохо.
Матросы вытащили отрока. Все кончилось тем, что несколько матросов и особенно капитан стали просить Иоанна принять их в свою веру и крестить. Об этом же попросили отец и сын. Другие римские вельможи отказываться от своих богов не стали, но в своих речах отдали должное Назарянину.
Когда все на корабле успокоилось и стражники стали подумывать, что пора бы вернуться к закону и нацепить на арестанта оковы, случилась новая потребность в молитве праведного. Дело в том, что во время бури был поврежден резервуар с питьевой водой, и вся она утекла. И нечего стало пить. А солнце уже во всю припекало, и жажда становилась все сильнее и сильнее. Скоро люди от жажды начали ссориться и терять сознание.
Видя людские мучения, Иоанн сказал Прохору, который сопровождал его в ссылку:
– Наполни питьевые сосуды водою из-за борта.
– Морской водой? – удивился Прохор.
– Пить морскую воду – это злодейство, – запротестовал матрос, и другие поддержали его. – Не может человек пить морскую воду. А без воды мы умрем.
– Сейчас я напою вас, дети мои, – сказал Иоанн и попенял Прохору: – Стареешь, авва. Разве ты не помнишь, как я рассказывал тебе, как мы с Учителем были на свадьбе в Кане Галилейской. Свадебный пир в разгаре, а вино закончилось. Матерь Его, Святая Мария, посмотрела на Сына и говорит: вина нет у них. Потом говорит служителям: что скажет Он вам, то и делайте. Помню, Учитель повернулся к служителям и говорит, показывая на шесть каменных сосудов: «Наполняйте сосуды водой». Я видел, как слуги переглянулись и засмеялись. Однако сосуды наполнили доверху. Он говорит: «Почерпните и несите распорядителю пира». Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, – а он не знал, откуда это вино взяли, – он тут же позвал жениха и сказал ему: «Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе». И все пили то вино и удивлялись его вкусу.
– Забавно рассказываешь, старец, – покачал головой капитан. – Только сказки твои жажду не утолят. Морская вода питьевой не станет.
– А ты, капитан, попробуй, – сказал Прохор, который уже распробовал только что поднятую из-за борта в ведре морскую воду.
Матросы, забыв о присутствии капитана, расталкивая друг друга, бросились к ведру и, захлебываясь, стали пить эту чудом преображенную воду. Вскоре все пассажиры утолили жажду, а капитан попросил Иоанна, чтобы он позволил запастись ему такой водой до конца рейса.
Потрясенные явившимися им чудесами, начальствующие вельможи решили за содеянное отпустить праведного на свободу. Дескать, доложим кесарю, что шустрый старец сбежал. Распятый ему помог. Особенно на этом настаивал отец спасенного отрока. Но Иоанн отказался, сказал, чтобы делали все по правилам: отвели его в указанное в бумаге место.
Так все и сделалось. Местный игемон принял Иоанна и записал о его прибытии в своих бумагах.
Отец спасенного из морской пучины отрока, важный чиновник, поселил Иоанна и Прохора в своем доме. Он хоть и был степенным и неболтливым человеком, но рассказал своим родственникам о явленных Иоанном чудесах, и пошла молва о чудотворце гулять по острову.
Староста христианской общины несказанно обрадовался появлению на острове Иоанна. Все истинно верующие знали, что Иоанн – последний оставшийся в живых апостол, ученик Христа. Молва об этом шла от одной христианской церкви к другой. И дошла до Патмоса. Однако молва молвой, но, по правде сказать, мало кто из местных христиан верил в это. Ведь старец сей не просто видел Спасителя, а был Его учеником! Говорил с ним! Преломлял хлеб! Иоанн понимал этих простых людей. Когда он рассказал им, что молитву «Отче наш» научил его и других его братьев читать сам Спаситель, ему никто не поверил. В чудеса, творимые Иоанном, люди верили. А вот в то, что перед ними человек, которого Сам Христос учил молитве, – поверить было трудно.
Староста сразу же рассказал Иоанну о своей самой большой печали. Весной и летом на острове не было дождей, посевы сгорели, грядет голод, дети и старики из бедных семей пухнут и умирают от недоедания, в селениях больше не слышно привычного шороха вращающихся жерновов, люди забыли запах хлеба, а питание одной рыбой вызывает болезни.
Видя беспросветную нужду вокруг, Иоанн обратился с посланием к главам семи церквей, расположенных на Малоазийском побережье, а людям велел молиться и читал вместе с ними «Отче наш»: «…хлеб наш насущный дай нам на сей день».
Вместе с Прохором он заходил в богатые дворы и убеждал хозяев поделиться зерном с голодными бедняками. Зная силу его Крестного знамени, многие безропотно делились по достатку своему и просили осенять их дома крестом. А когда пришел первый корабль с зерном и денежными пожертвованиями от христиан из Эфеса, сотни людей, облачившись в белые одежды, с пением пришли к дому Иоанна и молили старца крестить их во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Потом пришла помощь от церквей Пергама, Смирны, Милета. Местные христиане, желая отблагодарить Иоанна, высекли на плоской поверхности огромный скалы гигантский крест и молились на него. Иоанн с Прохором часто приходили к подножию скалы и под сенью того креста осеняли собравшихся на молитву крестным знаменем, возлагали руки на головы немощным и увечным, и люди исцелялись.
Когда Иоанн и Прохор шли к этой молитвенной скале или поднимались по крутой тропе для уединения в горы, на их пути безмолвно сидели, стояли больные, калеки, расслабленные, потерявшие слух, немые устами. Они молча следили глазами за старцами и все время старались оказаться в таком положении, чтобы тень от праведного Иоанна упала на них, ибо считали, что и тень того божественного старца приносит излечение.
Разные люди жили на том вошедшем в библейскую историю благодаря праведному Иоанну скалистом острове. Были тут работящие искусные ремесленники, удачливые рыбаки, гончары, кожевенники, упорно отвоевывавшие землю у скал земледельцы, но были, как и везде, плуты, бездельники, крикуны, которые только пили, гуляли и веселились. Вот они-то и решили как-то, утомившись от своего безделья и разных безобразий, пошутить над праведным.
Зная, по какой тропинке Иоанн и Прохор будут возвращаться от облюбованной ими для бесед с новообращенными скалы, шутники придумали поглумиться над Иоанном. Один пьянчужка, заранее предвкушая конфуз, в каком окажется праведный старец, похохатывая про себя от избытка накатившей на него нутряной дури, быстренько улегся на тропинке и притворился мертвым. Другой шутник накрыл его плащом, уселся рядом и сделал вид, что горько-горько плачет, скорбит о безвременно усопшем друге. Подошедшие Иоанн и Прохор едва успокоили несчастного. Еле укротили его страдания. Наконец, справившись с рыданиями, несчастный поведал о скоропостижной смерти друга и стал умолять праведного оживить приятеля.
Иоанн нахмурился и долго молча стоял над телом усопшего, потом сказал:
– Прости меня, господин мой, но оживить твоего друга я не в силах. – И старцы двинулись дальше.
Тогда хитрец перестал реветь, засмеялся, заржал конем и стал кричать вослед нашим праведникам, что он и сам воскрешать умеет не хуже некоторых, и тут же приказал лежащему:
– Встань и иди.
Но тот, на удивление, даже не шевельнулся. Тогда пытавшийся уязвить старца исцелитель нагнулся, поднял с усопшего плащ и обмер. Лежащий на тропинке шутник был мертв. Лицо его стало как воск. Из полуоткрытого рта торчал кончик посиневшего языка. Глаза остекленели.
Жалкий лжец кинулся за праведным, догнал, упал в ноги и, целуя их, стал молить о прощении:
– Отче добрый, отче сильный, отче святый, всю жизнь тебе служить буду, когда ноги откажут, носить тебя на руках буду, молиться твоему Богу буду, только пощади, прости дураков, подыми усопшего глупой смертью.
Иоанн долго молчал. Потом сказал:
– Возвращайся к своему другу. Садись рядом и тысячу раз повторяй: «Я не буду делать людям того, чего не хочу себе. Я не буду делать людям того, чего не хочу себе…» Когда повторишь тысячу раз, озорник тот пробудится.

Глава 29
Откровение Иоанна Богослова

В последние годы многое в своей жизни Иоанн воспринимал как следование Божьему промыслу. С тех пор как он высадился на Патмосе, он много времени проводил в одиночестве. Прохора он опять отправил в Эфес, за зерном для голодавших патмосских бедняков, основную часть которых составляли обращенные Иоанном в христианскую веру разноплеменные язычники. Иоанн, Петр и апостол Павел много потрудились, чтобы Эфесская церковь развивалась и росла и умело отражала все нападки врагов Христовых. Возглавлял церковь в Эфесе ученик Павла Тимофей, а в соседней Смирне – ученик Иоанна Поликарп, и потому помощь на Патмос пришла достаточно быстро.
В дни одиноких хождений по горным тропам, куда его будто манила странная неведомая сила, Иоанн, натрудив свои исходившие почти всю Малую Азию ноги, приустав, часто садился на каменный выступ перед входом в заброшенную отшельником пещеру, смотрел на плывущие над скалами облака и вспоминал синие небеса детства, переливающиеся красками луга и наполненные розовыми туманами долины, покрытые зелеными зарослями горы, песчаные берега моря Галилейского; вспоминал Учителя своего, свой детский сон, который оказался пророческим. Ибо, как помнит читатель, пришел день, и случилось увиденное во сне. Как и предсказывал сон, Иоанн встретил Мессию. Он много думал о явившемся галилейским рыбакам Сыне Человеческом, вспоминал свои разговоры с Ним, Его поучительные притчи, Голгофу, Его вознесение, Его Благостную Матерь Марию… И странное ожидание чего-то чудесного и таинственного временами наполняло его. Даже написав свой Благовест, до божественных высот сразу поднявший в глазах верующих того Иисуса, которого изобразили Сыном Человеческим евангелисты Матфей, Марк и Лука, он не чувствовал свою миссию завершенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36