– Раз уж вы вернулись к этой передаче, Марк, есть еще один пункт, с которым я категорически не согласна. Хакеры… Нельзя протягивать руку тем, кто портит то, что мы делаем. Их нужно наказывать, и точка.
Элиана пылко запротестовала:
– Напротив, Марк, вы все правильно сказали! Надо перетягивать молодежь на свою сторону.
Менантро выглядел несколько растерянным:
– Не знаю, не знаю… Надо бы посовещаться с тем блистательным молодым человеком – и, кстати, очень красивым, – который знает эту проблему. Ну, вы помните? С этим арабом…
– А, с Фаридом! – воскликнула Ольга, и в голосе ее прозвучала нотка нежности.
– С Фаридом?! – почти одновременно воскликнула сдавленным голосом Элиана.
Менантро удивленно вытаращил глаза:
– Так вы его знаете? Вот и отлично, завтра утром я вызову его.
Глаза его игриво блеснули. Несколько смущенная, Элиана уставилась в свою тарелку. Ольга воспользовалась этим, встала из-за стола и объявила, что ей пора. Менантро промолвил насмешливым тоном:
– Восхищен вашим знанием Рембо. Заходите как-нибудь на днях ко мне и продекламируйте несколько его стихов.
Элиана подняла голову и бросила:
– Но главное, поменьше почтения к вышестоящим!
Заместительница ПГД с улыбкой осведомилась:
– Марк, завтра утром мы с тобой увидимся?
– Да дайте вы хоть немножко покоя своему президенту! – вмешалась Элиана, словно она уже взяла Менантро под свою защиту.
Сиприан молча наблюдал за происходящим. Совершенно очевидно, что Ольга отнюдь не просто объект придирок Менантро, она занимает одно из ведущих мест в корпорации. А эта дура Элиана ничего не поняла и загнала себя в ловушку.
Как только заместительница удалилась, Марк объявил своим новым друзьям, что ему надоел мир деловых людей. Ему хочется отправиться в новый ночной клуб, напрямую связанный с Интернетом. Расплатившись, он сказал, что сейчас они заглянут выпить по бокалу в «Кастель».
Элиане, при всей ее нелюбви к ночным клубам, было страшно лестно окунуться в суетность светской жизни в обществе самого раскрученного массмедиа делового человека года. Двери клуба распахнулись перед ними, и ощущение было, что при их приближении тела обслуживающего персонала сгибаются чуть ли не пополам. Менантро притягивал взгляды, провоцировал неловкие попытки приблизиться к нему. Он шел, и люди влеклись к нему, притягиваемые как магнитом, счастливые уже тем, что могут поздороваться с ним, а здоровались они так, будто произносили «здравствуйте, ваша известность», «здравствуйте, ваше богатство», «здравствуйте, ваше телеэкранство». Ошеломленной журналистке, поскольку она появилась в «Кастель» вместе с ним, тоже перепадала толика его славы. Приняв на себя функции защитницы и покровительницы, она уговаривала какую-то пьяную женщину, которая цеплялась за него:
– Пожалуйста, оставьте его в покое.
Они выбрали затемненный угол и сели за низкий столик выпить виски. Захмелевший Менантро поначалу говорил о своих планах, потом замолк и, похоже, погрузился в мрачные мысли. Сиприан разрывался между необходимостью срочно сбыть ветроустановки и желанием оставаться веселым и непринужденным. Он рабски следовал всем переменам настроения Менантро, всем меандрам его разговора, подбрасывая иногда какую-нибудь шутку. Элиана, сидя между любовью и деньгами, по-страусиному вздергивала головку и оглядывала танцевальную площадку, заинтригованная этим сборищем, поклоняющимся алкоголю и похоти. Из динамиков лилось ча-ча-ча пятидесятых годов с вполне подходящими к обстоятельствам словами: «Будь бунтаркой и заткнись».
И вдруг любовники увидели, что Менантро встает. Не говоря ни слова, он оторвал себя от дивана и, пошатываясь, со стаканом виски в руках направился к танцевальному кругу. Боясь потерять ПГД, Элиана и Сиприан вскочили и пошли вслед за ним, покачивая бедрами в такт музыке. Патрон ВСЕКАКО, тоже покачивая бедрами, двигался с закрытыми глазами, ведомый дикарским инстинктом, резко контрастировавшим с его прямоугольными очками. Когда он добрался до центра площадки, то словно бы впал в транс; он больше не боялся собственного тела, и все на кругу подлаживались к его танцу. Женщины липли к нему; они струились вокруг финансового гения, предававшегося ночным радостям, однако Элиана желала сохранить Менантро для себя одной. Выпятив свой круп, она отшибала его ударами многочисленных конкуренток. Словно бы зажатая своим черным костюмом учительницы, она танцевала с грацией бревна, но методично расчищала территорию.
Сиприан взмахивал руками и подергивал плечами, испуская ликующие вопли. Элиана развернулась к нему и принялась энергичней двигать тазом, чтобы показать, как она его любит. Прагматичный барон, притворяющийся безнравственным, принес ей счастье. И еще она все больше любила единственного, кто на этом кругу пребывал в трансе запоздалой юности, этого сумасшедшего Марко, выпускника Национальной школы администрации, беседующего со своим внутренним миром. Была в нем какая-то непокорность и что-то почти ангельское; он поступал так, как ему хотелось, шел наперекор своему окружению и предлагал шальные проекты, чтобы не умереть по-глупому. А певец выдавал из динамиков: «Будь яркой и бунтаркой, будь бунтаркой и заткнись».
У Марко вдруг резко изменились намерения. Расталкивая пляшущие тела, он стал выбираться из стада. Казалось, будто его руки кого-то бьют в темноте, прочерченной вспышками света. Так он добрался до края площадки. Там он протер очки, надел их и принялся оглядываться вокруг. Наконец обнаружил Элиану и барона, которые шли за ним по пятам. Взяв Сиприана за плечо, ПГД отвел его, словно старинного приятеля, в сторонку. Элиана радостно наблюдала эту сцену, убежденная, что сейчас рождается их неразделимая троица. Марк, от которого здорово пахло виски, обратился к Сиприану:
– Сколько ты хочешь за свои ветроустановки?
Он сильно сжимал плечо барона, тот даже ощутил боль. Захваченный врасплох торговец ветром сперва решил, что это розыгрыш, и выбрал уклончивую позицию:
– Слушай, Марк, может, здесь не место говорить об этом?
– Я спрашиваю тебя: сколько ты хочешь? Я беру их.
Хоть и окутанная парами алкоголя, эта фраза, которую Сиприан ждал в течение долгих месяцев, заставила его радостно вздрогнуть. Менантро готов, Менантро согласен! Барон достиг своей цели, причем с такой стратегической эффективностью, что счел возможным сохранить легкую непринужденность, которая так хорошо ему удавалась:
– Ну что ж, для тебя… всего за полцены!
– Сиприан, я не шучу. Ты говоришь мне свою цену, и завтра мы подписываем договор! Мне осточертела Ольга и ядерное лобби.
На смену радостной дрожи пришел холодный пот. Сиприан утратил все свое красноречие и постарался не упустить возможность:
– Раз… раз уж вы так хотите, Марк, завтра утром я приду к вам, и мы все оформим!
– Отлично. В одиннадцать у меня в кабинете. Я тебе обещаю, что к завтрашнему вечеру все будет оформлено, мы подадим сообщение во Франс-Пресс и объявим о покупке.
– Э-э-э… Уверен, вы совершите выгодную сделку!
Тон у Сиприана стал какой-то униженный. Он не решился ничего добавить, боясь, как бы лишнее слово не поставило под вопрос решение, которое означало конец денежным затруднениям и зависимости от жены… Элиана подошла к ним, и Сиприан испугался, что она может все погубить каким-нибудь дурацким замечанием. Но Менантро держался за плечо барона, как за спасательный круг. Пьяный и почти засыпающий, он пробормотал:
– Мне надо лечь, проводите меня к машине…
– Поможем ему, он переутомился, – предложил Сиприан журналистке.
В течение нескольких минут, пока Элиана и Сиприан вели к машине пошатывающегося Марка Менантро, у них было ощущение, что они являются единственными настоящими друзьями знаменитого главы корпорации. Теперь их с Марко соединяли нерушимые узы дружбы. Любовники вручили Менантро шоферу, и еще некоторое время они шагали по улочкам Сен-Жермен-де-Пре, испытывая альтруистическую гордость, как будто они спасли человеческое существо, окончательно утратившее силы. Провожая Элиану до ее дома, Сиприан все-таки старался не выказывать радости по поводу сделки, занимавшей его мысли. Его мучил страх, а кроме того, было ощущение, что если он станет ликовать из-за так удачно провернутой сделки, то тем самым как бы снизит уровень людского благородства, достигнутого в конце сегодняшнего вечера.
3
В половине восьмого утра Элиана приоткрыла один глаз. Голова раскалывалась. Она вспомнила вчерашний вечер, и серый занавес вновь опустился. Какой-то миг она пребывала в сомнении, но тут же ей стало ясно: ее ждет новая жизнь. Радостная, она вылезла из постели и, спотыкаясь, пошла за таблеткой аспирина. Она не только спасла свое положение во ВСЕКАКО, но ее работа там обретет новый, волнующий оборот, включающий медийные, финансовые и светские аспекты, которым она сумеет придать отпечаток своего стиля и свое понимание социальной справедливости. Специальный советник «Rimbaud Project», любовница легкомысленного барона и со вчерашнего вечера ближайший друг Марка Менантро, Элиана покинула мир обыденных трудностей. Когда она пила кофе, раздался страшно разозливший ее звонок сотрудника банка, обеспокоенного дефицитом на ее счете. Она вот-вот должна получить первый пакет льготных акций, а тут ее беспокоят из-за каких-то двух тысяч евро! Она чуть было не бросила трубку.
– Послушайте, – выговаривала она советнику по работе с клиентами, – меня эти ваши истории нисколько не интересуют. Если вам так сложно обслуживать мой счет, я сменю банк, и кончим на этом. О'кей?
– Но я… не хотел принимать решение без вас.
– Все, достаточно!
Целая армия зануд, чинуш, всякой мелкой швали, похоже, намерена расточать энергию Элианы! Она чувствует, что готова создать нечто новое, взбудоражить стоячее болото делового мира, вдохнуть в корпорацию чуточку критического чувства, свободу духа, заставить отказаться от интриг. Когда же она вышла из дому, мысль, что надо спускаться в метро, показалась ей невыносимой и неприемлемой. Она вспомнила шофера Марка, шофера Ольги и решила пока что взять такси. Приехав в штаб-квартиру «Другого канала», она сочла, что безразличие, с каким машинистки поздоровались с ней, находится на грани допустимого. Убежденная, что ночь, проведенная ею в «Кастель», заинтересовала весь белый свет, она была бы не против, если бы сотрудницы суетились вокруг нее и старались ей услужить. Но ничего подобного, лишь глухое бурчание унылого бытия, которое словно намерено было связать ее по рукам и ногам.
Ее взгляд ежесекундно призывал порывы симпатии, юмора, воображения, но они не приходили. Решив, что она, наверное, перевозбуждена, Элиана холодно проанализировала ситуацию: сотрудники исполняют тяжелую работу за маленькие деньги. Так что она должна рассылать свое хорошее настроение, ничего не ожидая взамен, разве что только от высокопоставленных лиц, непосредственно участвовавших во вчерашнем приключении. Директор программ должен сейчас наслаждаться ее интервью с Менантро. Элиана с триумфом вошла к нему в кабинет. Однако разочарование ее было сравнимо с ее ожиданиями. Вместо того чтобы расплыться в благодарной улыбке, директор с неохотой оторвался от бумаг. Он даже выглядел несколько смущенным, попросил Элиану минутку подождать, дочитал какое-то письмо, поднял голову, и она увидела его лицо, и впрямь озабоченное.
– Не стану крутить вокруг да около. Скажу тебе прямиком: завтра передача не выйдет, как предполагалось ранее.
Элиана застыла с открытым ртом. Во что вмешивается этот болван? Похоже, ему неизвестно, что она все отрегулировала вчера вечером во время похода с Менантро в ресторан. Он что, решил показать свою ничтожную власть? Элиана сухо осведомилась:
– Значит, завтра не выйдет? А могу я узнать, кто принял такое решение?
Директор программ совершенно спокойно смотрел на ее лицо с чертами, обострившимися после бессонной ночи, смахивающее на головку разъяренной птицы. Он сглотнул слюну, прежде чем уточнить:
– То есть на самом деле она, вероятнее всего, вообще не выйдет.
Элиана широко раскрыла глаза. Озадаченная, она повернула голову налево, потом направо в поисках тех, кто способен стать свидетелем идиотского высказывания, которое она только что услыхала. Ее бросило в жар. Она побагровела от ярости, оторопевшая оттого, что кто-то посмел принять решение, которого никто не мог принять, поскольку право на принятие его принадлежит только ей… Разве что, подумала она, попыталась вмешаться Ольга Ротенбергер. С самым презрительным выражением лица, на которое она только была способна, Элиана бросила директору:
– Полагаю, ты шутишь.
– Нет, Элиана, это не шутка.
– Дорогой друг, хорошенько выслушай меня. Думаю, ты не вполне представляешь реальную организацию этого телеканала. Имеется директор по программам, который делает свою работу, – это ты. И есть звездная передача, за которую ответственна только я.
– Насчет звездной передачи – это небольшое преувеличение. Хочешь, чтобы я напомнил тебе телерейтинги?
После подобного заявления Элиана напрочь забыла про уважение, которое она должна проявлять к тому, кто стоит выше на иерархической лестнице и в свое время принял ее на работу в «Другой канал». Как только он посмел напомнить, что передача у нее провальная? Лицо ее выражало только неприкрытую злобу.
– Ах, ты в таком тоне? Что ж, тогда я буду говорить откровенно. Есть директор канала, и есть президент корпорации. И этот президент выбрал меня, чтобы я работала с ним. Он дал мне карт-бланш. Так что, как бы ни было огорчительно для тебя, это тебе придется выполнять мои решения.
– Жизнь не так проста, Элиана. Существует не только та власть, которую, как тебе кажется, ты обрела, после того как я дал тебе возможность проявить себя на «Другом канале». Есть также корпорация, цифры, расчеты, реальная власть. Выразимся так: реальная власть потребовала от меня убрать эту передачу из программы… Сегодня утром Менантро сам позвонил мне и подтвердил это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29