— Ну а почему я должна уходить, Гомер? Мне нравится такая жизнь.
— Это не та работа, для которой вы созданы, миз Бетти, — упорно продолжал он свое.
— Да почему?! Да, в песнях накручено, но на самом деле ни про одну из них нельзя сказать, что она дурного вкуса.
— Носить такие облегающие платья, и эти олухи смотрят на вас...
— Это часть представления.
— Да вам нужно быть замужем, иметь детей — такой женщине, как вы!
— Может быть. Но мужа не закажешь, как порцию виски, Гомер. Где же его взять?
— Но вам надо и самой посматривать, немножко помогать самой себе.
Она пожала плечами:
— Если бы даже и появился парень, уже слишком... Оставим это, Гомер, хорошо?
— Почему слишком поздно?
— Ну пожалуйста, Гомер.
— На вас кто-нибудь оказывает давление, миз Бетти?
Она немного запоздала с ответом, что лишь подтвердило его подозрения.
— Чепуха! Я свободна как птица.
— Что бы это ни было, я вижу, вы не хотите об этом говорить. Вам это неприятно. Но помните одну вещь: я располагаю немалым влиянием, миз Бетти. Вы мне нравитесь, а людей, которые мне нравятся, немного. И если кто-то связывает вас по рукам, а вы хотите освободиться, то дайте мне знать в любое время, в любом месте и скажите, кто и как, и я все сделаю. Деньги, черт их подери, это самый мощный рычаг в этом мире.
— Если мне, Гомер, понадобится когда-нибудь белый рыцарь на белом коне, то я позвоню в Техас.
— Обязательно, слышите?
Когда они вернулись в отель, Гомер связался со своим пилотом, а Бетти настояла на том, чтобы отвезти его в аэропорт на своем стареньком автомобильчике. В момент расставания он после короткого замешательства решился запечатлеть на ее щеке легкий поцелуй. Через месяц или около того он распорядился, чтобы в ее адрес послали перстень от самого Маркуса Неймана. Это был вечерний перстень с темно-синим овальным аметистом в три карата, вставленным в роскошную платиновую оправу.
Бетти отправила этот перстень по почте обратно, сопроводив забавным стихотворным отказом. Гомер Гэллоуэлл иронично посмеялся над собой и отдал перстень Хильермине...
Первое выступление Бетти закончилось, и она с улыбкой направилась к его столику.
— Гомер, вы хорошо выглядите.
— Конечно, миз Бетти. Как старый колдун на высоком дереве. Вот не знаю, сказать вам что-нибудь или нет за то, что вы прислали назад тот перстень. По-моему, это высокомерный поступок.
— О, это был героический поступок, Гомер. Вы даже не представляете, сколько сил стоило мне оторвать его от себя. Я влюбилась в него с первого взгляда.
— Я подумал, что он подойдет к вашим глазам.
— Не обижайтесь. Я не приняла его, потому что мы друзья, я полагаю, кроме того, у меня было предчувствие, что мы снова когда-нибудь встретимся. А раз так, то мне не хотелось чтобы во мне поселилась мысль о том, что если я буду хорошо себя вести, то получу новый подарок. Вы меня понимаете?
— В некотором роде, да. Может быть.
— Мое расположение нельзя купить, сэр.
— Да я никогда и не думал.
— Но я чувствовала бы себя как содержанка, если бы приняла такой дорогой подарок.
— Даже если и так, то вы были бы самой свободной женщиной такого рода, потому что я не смогу бывать здесь больше трех дней и только раз в год.
Бетти наклонилась к нему и, понизив голос, спросила:
— Ну зачем вы опять приехали сюда? Чтобы вас снова ощипали? Я слышала, вы приехали играть.
— На этот раз все может обернуться несколько по-иному, миз Бетти.
— Гомер, Гомер! Это они так говорят. Но так не бывает!
— Я бы на вашем месте не беспокоился за старого Гомера. Я немного занялся изучением этого дела после того раза. Если человек все время ставит, то по теории вероятности, которая отдает преимущество казино, он в конечном итоге проиграет. Я же ставлю редко, но крепко. — Гомер двумя пальцами достал из кармана жилета десять фишек. — Вы видели что-нибудь подобное?
Она взяла одну из фишек.
— Ну, сто долларов, вот и все. Только лента сверху. — Бетти повернула фишку к свету. — Подпись Макса Хейнса! Зачем?
— Это немножко повышает их в цене. До двадцати пяти тысяч за штуку. Так мы с ним договорились.
Бетти в испуге вернула фишку:
— Боже мой! Десять штук! Уберите, мне не по себе от них. Когда же вы, намерены пустить их в дело?
— Уже начал, миз Бетти. Начал с восьми, а теперь их десять. Если дело пойдет, как я рассчитываю, то завтра у меня будет еще три-четыре таких и три-четыре, а может и пять, в понедельник, и я поеду домой. А в чем дело? Вы как-то странно сейчас смотрели.
— Ничего особенного, Гомер.
— Что случилось?
— Я просто... У меня ужасное предчувствие, будто вы знаете, как обыграть казино, — если кто-нибудь в мире вообще может это сделать... Ужасное предчувствие, что вы выиграете.
— А чего ж тут плохого?
— О, я так, шучу.
— Но вы, кажется, напуганы?
— Иногда это не очень хорошо — много выигрывать.
Секунду-другую Гомер разглядывал ее.
— Не беспокойтесь. Разумеется, им не захочется без борьбы упускать деньги. Но я не первый день на свете. Когда мне было двадцать два года, один человек отнял у меня мои деньги. Три сотни золотом. Он прискакал на взмыленной лошади, ранил меня, забрал лошадь, деньги и оставил меня подыхать. Но через три месяца я собирался жениться, и у меня не было времени умирать. Я прошел четыре мили, прополз три и, воя от боли, как-то преодолел еще две, потом немного отдохнул. Затем я развел огонь на рельсах и остановил поезд, идущий на Сан-Антонио: Через три недели я поправился, прихватил друзей и пошел с ними навестить того друга. Мы его немного подвесили, потом приспустили, чтобы он смог говорить, и, когда он признался в содеянном и сказал, где деньги, мы повесили его уже окончательно. С тех пор никто ничего не брал у меня без моего согласия. Так что за меня не беспокойтесь.
Бетти улыбнулась и дотронулась до его руки:
— О'кей, бесстрашный старец.
— На вас что-то благотворно действует, я бы сказал.
— В каком смысле?
— У вас на лице написано, миз Бетти. Вы как будто вошли в пору цветения. Подозреваю, вы нашли друга.
— Нашла, Гомер. Я действительно нашла его.
— Собираетесь пожениться?
Бетти покачала головой:
— Нет.
— Почему? Вы не такая глупенькая, чтобы связываться с женатым мужчиной.
— Нет, он не женат.
— Тогда что вас удерживает?
— Мне кажется, я слишком люблю его, Гомер.
— Будь я проклят, если когда-нибудь понимал женщин!
— Не шумите, Гомер. Я счастлива. Мне этого пока достаточно, разве так не бывает?
— Бывает, конечно. Вы выглядите счастливой, девочка. Значит, это то, что вам сейчас нужно.
— Он сильный, Гомер, когда это требуется. Цельная натура — или сейчас так не говорят? Это тот мужчина, какой мне нужен. Видит Бог, можно много найти таких, которых самих надо нянчить и которые будут выкачивать из тебя силы. А это человек, на которого можно опереться. Но я не хочу. Знаю, что можно, если понадобится, но не хочу. Вот в чем прелесть.
— Интересно, кто ж это такой? Уж не сам ли?..
— Гомер, клянусь, вы почти ревнуете. Спасибо вам, дорогой. Этого парня зовут Хью Даррен. Он новый управляющий отелем... с августа прошлого года.
— Сейчас здесь куда лучше, чем в прошлом году.
— Он мастер своего дела, Гомер.
— Это кое-что значит, девочка. Для меня не очень важно, кого вы там подцепили на крючок, важно, чтобы это был мужчина, который делает свое дело лучше других. И не важно, кладет ли он кирпичи или управляет банком. Классные профессионалы — это люди крепкие и гордые. А это главное. Очень рад, что вы счастливы, миз Бетти. А теперь извините меня, я пойду. Тяжелая это работа — стоять на ногах у стола и ни на минуту не упускать нить игры.
— Спокойной ночи, Гомер. Я так рада, что снова увидела вас, дорогой.
* * *
Хью находился в своем кабинете, когда позвонили из службы регистрации. Сотрудник службы слегка нервным голосом сказал, что с Хью выразил желание поговорить мистер Гомер Гэллоуэлл, который находится рядом. Хью взглянул на часы и поспешил к двери. Шел второй час ночи.
— Здравствуйте, мистер Гэллоуэлл. Меня зовут Даррен. Чем могу вам помочь?
Гэллоуэлл так долго оценивающе смотрел на Хью, что молчание становилось уже неприличным.
— Просто хотел взглянуть на тебя, сынок. Говорят, ты хорошо работаешь.
— Благодарю вас. Вы довольны номером?
— Великоват для меня, Даррен.
— Если вам что-то понадобится, в любое время...
— Когда я чего хочу, я говорю громко и внятно, сынок. Насчет этого будь спокоен. Хочу попросить об одной вещи: убери оттуда эту машину. Я не собираюсь на ней играть, и она не окупит своего пребывания в моем номере. Не люблю бездельников, даже если это машина.
Хью подозвал служащего, тихо распорядился и сказал:
— Пока вы будете подниматься в номер, ее там уже не будет, мистер Гэллоуэлл.
— Вот это сервис, Даррен. Я что вспомнил... В прошлый раз, когда я здесь был... я не встретил человека. Все-таки я в им могилы не вырыл... Единственно достойное лицо — это была девушка, Доусон, но она не вязалась с этим местом. Может, ты тоже исключение, сынок.
— Хотел бы думать, что да, мистер Гэллоуэлл.
— Не хочу тебе мешать так думать, Даррен. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр.
Когда старик скрылся в кабине лифта, Хью повернулся к служащему:
— Что бы все это значило?
— Черт его знает. Может быть, тебе собираются дать работу в Техасе, Хью.
— Спасибо, перебьюсь.
Прежде чем пойти спать, он зашел в «Африк», был как раз перерыв между выступлениями Бетти. Увидев Хью, она оставила столик друзей и, нахмурив брови, пошла ему навстречу.
— Тебя, случайно, не уволили? Что мне проку с тебя, если ты не выспишься?
— Я только на минутку, посмотреть, прежде чем пойти спать, на человека, единственно достойного, с техасской точки зрения, во всем отеле...
— Что? О Господи, неужели Гомер?!.
— Он инспектировал войска. Я чуть не отдал ему честь. И как же ты добилась его расположения?
— Он славный старик, и мы с ним добрые друзья. Мы всего второй раз видимся, а стали хорошими приятелями. Это непостижимо, но бывает.
— Если уж Гомер Гэллоуэлл — славный старик, то Сталин был сущий агнец.
— Ты же даже не знаешь его, Хью. Он твердый, жесткий человек. Но я ему доверяю. И знаю, что он доверяет мне. Уверена: он пришел посмотреть на тебя, потому что я сделала тебе такую рекламу! Как человеку, поставившему на ноги этот отель. Да, сэр.
— Очень благодарен. Этот отель укатал меня.
— Ради Бога, иди спать.
— Твое желание для меня закон.
— Увидь меня во сне, — прошептала она.
— Не могу, мне надо отдохнуть. Иди, детка, похохочи со своими веселенькими дружками. Пока.
— Под этой маской скрывается сердце, полное...
— ...вожделения.
— Именно это я и хотела сказать.
Они стояли в затемненном углу зала, где Хью, не опасаясь чужих глаз, мог позволить себе прощальную ласку и назидательный шлепок по самому тугому месту юбки. Этот звук и недовольное восклицание Бетти утонули в меди квартета, игравшего на маленькой сцене. Но крепкий локоть Бетти так глубоко вошел в живот Хью, что у него перехватило дыхание и он никак не мог поймать ртом воздух — ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы Бетти вернулась к столику, который оставила при его появлении, села и обворожительно улыбнулась. Потом она послала ему воздушный поцелуй, и Хью покорно побрел спать.
Глава 6
В воскресенье в четыре часа дня в кабинет Макса Хейнса ввалился его помощник Бен Браун, плюхнулся в кресло возле стола и выдавил из себя:
— Эта система сукиного сына продолжает работать на него, Макс. Три штуки в день.
— Сколько он делал ставок?
— Больших? Пять за день. Выиграл первый раз, проиграл во второй, а потом взял три подряд. Честное слово, у ребят, которые работают за этим столом, нервы не выдерживают, Макси. Он может два часа валять дурака с долларовыми ставками, а потом вдруг — бац!
— А они знают систему?
— Конечно. После восьми или больше выигрышей одного бросающего он ставит второй бросок против следующего играющего, если тот сохраняет ход. Но если даже знаешь, когда он поставит, все равно это шок, Макс. Сейчас он влез в наш карман на сто двадцать пять, и я говорю тебе, что если он будет продолжать еще какое-то время, то нам будет плохо.
— Но он нечасто ведь ставит, Бенни.
— Он что, приехал обчистить нас?
— Зависит от того, сколько ему нужно. Если он здесь ненадолго, то с этим и уедет. Может уехать в любое время, даже в эту минуту. Знаешь, как это бывает. Но если ему нужно много... Если ему нужно черт знает как много, то мы вернем свое и его заберем.
— Э, Макс, он играет не как настоящий игрок.
— Он и не игрок. Этот старый кожаный мешок здорово объехал меня, я и не ожидал. У него нет этого зуда, какой бывает у настоящих игроков. Хладнокровен, как рыба. Он задумал умную вещь и у меня предчувствие, что она у него сработает. Он не будет жадничать и постарается уехать с хорошим кушем.
— Постарается уехать, Макс?
Хейнс оттянул пальцами кожу двойного подбородка, и в его глубоко посаженных глазах заиграли злобные огоньки.
— Некоторым образом, да. Но я лично не буду заказывать для него лимузин и помогать ему с быстрым отъездом.
Бен Браун был моложавым одноцветным мужчиной — с коричневой кожей, каштановыми волосами, карими глазами и тонкими бесцветными губами. Он обладал искусством без устали бродить по казино, никем не замечаемый и сам видящий все. Если что-то возбуждало в нем подозрение, он быстро шел за тонкую дополнительную западную стенку зала, где был сооружен помост, через замаскированное отверстие наводил на нужное место сильную подзорную трубу и с адской выдержкой охотящегося кота вел наблюдение. Еще у него был редкий талант выявлять людей с умственным расстройством до того, как они сделают первый шаг. Когда его потом спрашивали насчет них, он только и мог сказать: «Видно было, что ненормальный».
При малейшем подозрении Бен поднимал по тревоге службу безопасности казино и ни на миг не упускал из виду сомнительную личность. Служба безопасности «Камеруна» состояла из нескольких крупногабаритных молодчиков, когда-то изгнанных из правоохранительных органов за чрезмерную жестокость. Люди несведущие часто считают, что поскольку в казино бывают толпы народа, а деньги — на виду, то их легко украсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36