Они стали друзьями. Но Тэмпл и Викки никогда не пытались взять Хью под свою опеку. Он ходил с ними на яхте, иногда крепко выпивали вместе, он останавливался в их доме в Нассау.
Тэмпл открыл дверь, и Хью попал под громкие и продолжительные приветствия. Викки торопливо вышла из спальни и подставила щечку для поцелуя. Все начали говорить одновременно, потом все сразу остановились, потом снова заговорили втроем — и рассмеялись.
Викки сказала, что у Хью поразительно здоровый и счастливый вид. Тэмпл отметил, что у него на лице написано дурацкое самодовольство от успеха. Хью сказал им, что они оба выглядят превосходно, и постарался придать своему голосу максимальную убедительность. Ибо никто из них не выглядел, как раньше. Хью почувствовал напряженность между супругами. Их приветствия показались ему натянутыми, и, что его особенно обескуражило, он ощутил холодное, убивающее дыхание отчужденности.
— Это что еще за «не трогать»? — спросил Тэмпл.
— Ясное дело, об этих чудесных цветах он и слова не скажет, — заметила Викки. — Если жалобы, то только насчет вина, жадина несчастный.
— Не трогать — пока я не приду, — сказал Хью. — Но я здесь. — Он взял бутылку и показал им этикетку. — Разумеется, шампанское.
— Ну, мальчики, у вас и привычки! — воскликнула Викки. — Шампанское — в такое время дня!
— Какой город — такие и привычки, — ответил Хью, скрутивший уже проволоку и принявшийся за пробку. Она ударила о потолок и упала в низкое кресло у окна. Чокнулись.
— За старых друзей, за старые времена, за старые места, — сказал Тэмпл.
Они выпили, улыбнулись друг другу и прошли к стоявшим в стороне низким светлым креслам. Тэмпл рассказал Хью новости с Багам, накопившиеся после его отъезда, о строительстве новых отелей и других сооружений для туристов, продолжающемся неимоверном росте цен на землю.
Когда шампанское было выпито, Викки встала:
— Самолет совершенно умотал меня, друзья. Я последние дни выгляжу как старый чемодан, так что мне хочется в тазик с горячей водой и соснуть под шампанское. Не будет ли кто из джентльменов столь любезен поднять меня с постели, когда дело дойдет до праздника?
— Это у них так на родине выражаются, — с нежностью произнес Тэмпл. — О да, как же, мы непременно разбудим тебя.
Она с наигранным высокомерием посмотрела на их улыбающиеся лица:
— Вы оба вечно Бог знает что говорите о женщинах, дорогие. — И, подмигнув им, Викки удалилась в спальню, закрыв за собой дверь.
— Замечательная девочка, — сказал Тэмпл.
— Лучше не найдешь.
— У тебя есть время поболтать или надо идти по делам, Хью?
— Это заведение работает практически круглые сутки. Я и живу здесь, Тэмпл. Они знают, где я сейчас, и кто-нибудь докричится до меня в случае необходимости. Так что я и в данный момент на работе. Только вот разговаривать при пустом стакане не могу. Бурбон?
— Превосходная мысль.
Хью заказал по телефону бутылку и все что положено и вернулся в кресло.
— Тут у тебя до чертиков работы, — сказал Тэмпл.
— Персонала четыреста шестнадцать человек, не считая персонала казино, ну и артистов, конечно. Здесь был такой развал, Тэмпл, столько времени у меня ушло, прежде чем я почувствовал, что ситуация меняется. Работать приходится как лошади, но и платят очень даже хорошо — так хорошо, что я приеду к тебе за этим займом на строительство быстрее, чем думал.
— Отлично, Хью. Просто здорово! — воскликнул Тэмпл с какой-то непонятной наигранностью.
Хью стал проникаться беспокойством, которого у него раньше не было.
— Что-то не так, Тэмпл. В чем дело?
— Ничего. Абсолютно ничего. Просто черт знает как хорошо, что эти деньги не нужны тебе прямо сейчас.
В дверь постучал официант. Хью открыл ему. Тэмпл Шэннард сделал неловкую попытку взять счет себе. Эта неловкость как-то не вязалась с ним. Раньше во время застолья было почти невозможно заплатить за что-нибудь, если при том присутствовал Тэмпл. Новое наблюдение увеличило беспокойство Хью. Колдуя над виски, он сказал:
— Я смогу постучать в твою дверь года через два, Тэмпл. Это судя по тому, как идут мои дела. Тогда у тебя будут деньги, как думаешь?
— Конечно, мой друг! Ну конечно!
— Ты помнишь, как мы это тогда разложили вместе с Алеком Уитни? Я ставлю Перцовый риф плюс шестьдесят тысяч. Вы с Алеком каждый вносите по девяносто тысяч — шестьдесят как заем и тридцать как партнеры, из пятнадцати процентов годовых. — Хью подал Тэмплу стакан.
— Насчет этого не беспокойся, Хью, у меня снова отрастут большие крылья к тому времени, когда ты придешь за деньгами.
— Что произошло, Тэмпл? У тебя неприятности?
Тэмпл попытался бодро улыбнулся, но улыбка вышла неуверенной, как бы извиняющейся.
— Ничего такого, из чего я не выберусь, Хью.
— И в чем неприятности?
Тэмпл Шэннард откинулся на спинку кресла, держа свой стакан в обеих руках и хмуро его разглядывая.
— Сразу несколько неприятностей. Вообще-то закон средних чисел должен был бы оградить меня от стечения обстоятельств. Я играл как тигр и в нападении, и в защите. Я читал все комбинации и перехватывал пасы, видел игру наперед, приносил одно очко за другим. Но случилось так, будто я где-то потерял скорость. На мне начали виснуть, смешивать меня с грязью в моей зоне и перебрасывать мяч над моей головой. Будь я какой-нибудь параноик, то подумал бы, что весь мир ополчился против меня.
— Тогда это серьезно, Тэмпл.
— Вначале мне так не казалось. Может быть, я был слишком самоуверен. Я торопился, Хью, потому что хотел расшириться, нервный человек на моем месте приобрел бы хроническую язву. Во время бума на Багамах я орудовал, полагаясь исключительно на собственное чутье, и Бог знает, как это ничего тогда не случилось — если не считать маленькую неудачу несколько лет назад. Когда появились небольшие тучи, я не придал этому особого значения. Путаница с документами на собственность испортила одно дело. В другом — страховая компания увернулась от ответственности, используя чисто технический предлог, и все это ударило по мне.
Тэмпл допил свой стакан, встал и налил себе еще, побольше, и стал ходить по комнате, продолжая рассказывать:
— Вот такие дела, Хью. Непредсказуемые, проклятие какое-то. Как будто удача сменилась полосой невезения. Если б еще я играл все время только на своем месте, оно бы и ничего, но удары сыпались на меня, когда я делал дальние рейды. А ты знаешь, как быстро разносятся плохие известия. И вот люди, которые с удовольствием пошли бы со мной на расширение дела, начали сторониться меня.
— Что же ты можешь предпринять?
Тэмпл с усилием улыбнулся:
— Мне надо найти способ дать отпор всем этим мерзавцам. Позволь им заставить себя пойти на свертывание дел, я не только потеряю потенциальные миллионы, которые скрываются в новых проектах, но и окажусь с дырявым кошельком. Мне трудно будет вернуться на прежние позиции, которые я завоевал в старые добрые времена. Придется опять начинать с малого, но на это у меня просто не хватит терпения. Там я не смогу достать денег, потому что они только и думают, как подешевле купить мои владения. И у меня родился один план, Хью. Такие перспективы открываются, что у тебя глаза от изумления на лоб полезут. Я продал свои акции в отелях, потому что были хорошие цены, заложил дом, страховку и прочее. Мне удалось таким образом расплатиться с нужными людьми, с остальными я расстался, и у меня получилось двести тысяч наличных, которые я поместил в «Морган гэранти траст компани». Это мои деньги, никакому умнику до них нет дела. Идем дальше. В большой бизнес никого не втравишь, если не покажешь, что сам готов вложить в него всего себя. Иначе твоя инициатива будет поставлена под сомнение. Я объединил под одной крышей свои земельные владения, все участки на Андросе, Эльютере, Абако, Испанских Ключах и Сан-Сальвадоре. Есть карты, описания, закладные документы и развернутый анализ перспектив развития островов, базирующийся на самых последних цифрах роста. У меня уже готовы все бумаги на новую компанию, и она может начать свою деятельность.
— А кто с тобой?
Шэннард будто не слышал вопроса.
— Я кладу в общий котел земельные участки и двести тысяч, получая взамен тридцать тысяч акций по десять фунтов — считай, по двадцать долларов акция, на остальные сто сорок тысяч продается акций на миллион четыреста тысяч долларов, и они идут в дело. Благодаря этому я восстановлю контроль над земельными владениями и у меня останется более шестисот тысяч для освоения участка на Эльютере. Есть инженерный проект и перспективный план работ. Вот так. Я не промахнусь, Хью. Подлить тебе еще?
— Пока погожу, спасибо.
Тэмпл принес себе еще бурбона и опустился в кресло уже тяжеловато.
— Такова картина. Имея столь прочные подпорки, я смогу заложить акции новой компании и получить кредиты, смогу оживить запущенные участки своей деятельности, спасти те дела, которыми занимаюсь с другими людьми. Выкарабкиваться придется зверски, но я вылезу из всего этого, благоухая как роза, поверь мне. Я и в эти времена продолжал жить широко и красиво, никто в городе не выглядел таким уверенным в себе, как я. Надо держать голову выше, Хью, даже когда больно.
— Как, например, заказывать такие апартаменты.
— Ты понимаешь, для чего это.
— Не совсем, Тэмпл. На кого ты рассчитываешь произвести здесь впечатление?
— Еще не знаю.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я был в Нью-Йорке, пытался там протолкнуть это дело, Хью. Установил хорошие контакты. Я вел торг с двумя группами, обеим идея пришлась по вкусу, и мне можно было выбирать любую. Но у меня оказался редкостный шанс выторговать себе оптимальные условия сделки — дать им побороться между собой. И вдруг в один прекрасный день обе группы внезапно охладели ко мне. Я не мог понять, в чем дело, пока один из тех людей, с кем я вел переговоры, не проявил любезность и не посоветовал мне прочесть колонку слухов в одной из газет за предыдущий день. Могу эту пакость процитировать наизусть: «Тэмпл Шэннард, предприниматель-златоуст, оперирующий на Багамах, сладкие сны которого в последнее время превращаются в кошмары, находится в нашем городе со своей очаровательной женой и пытается выискать солидные деньги, которые могут — или не могут — помочь его шатающейся туристской империи устоять на ногах». Так-то вот, старик. Это был тот еще удар. Я не смог докопаться, кто это сделал, и не буду судиться, если даже это и выгорит, в чем я сомневаюсь. Вот такая у меня теперь фортуна.
— А сейчас что ты делаешь?
Тэмпл улыбнулся с каким-то виноватым видом.
— Снимаю вот такие апартаменты и отдаю себя на милость своему доброму другу Хью Даррену.
— Если я тебя правильно понимаю, то мне это, боюсь, не нравится.
— В этих местах есть деньги Хью. Индустрия отдыха. Люди, которые заправляют здесь делами, знают, как разобраться в деле вроде моего. И согласно моим... э-э-э... изысканиям, здесь много неприкаянных, неучтенных наличных денег, которые могут найти законный приют далеко отсюда.
— Думаю, мне надо еще выпить, Тэмпл.
— Дай я за тобой поухаживаю. Я знаю, о чем ты думаешь и... о чем ты вспоминаешь.
— Да, я вспоминаю тот вечер в твоем доме и длинный разговор, Тэмпл.
— Я знал, что тебе это запомнится. Я был тогда полон благородства и склонен к идеализму, да?
— Пожалуй, похоже на это.
Шэннард повернулся к Хью и произнес будто с трибуны:
— Мы, люди, которым дороги эти острова, придерживаемся неписаного закона — держать ключевые земельные владения в этих местах подальше от всяком сброда... — Он подал Хью стакан и мягким, упавшим голосом сказал: — Тогда, парень, я не был в таких тисках и мог позволить себе высокие идеалы. А сейчас речь идет о выживании. Мне нужны деньги. И я не могу позволить раздавить себя, потому что верил в то, что когда-то говорил. Но я постараюсь сделать так, чтобы иметь долгосрочный контракт на управление совместным делом.
— У них будет семьдесят процентов против твоих тридцати, сколько же ты продержишься?
— Столько, сколько я буду управлять так, как они хотят.
— Вот именно.
— Хью, я люблю тебя, как младшего братишку. — Голос у Тэмпла несколько сел, и это удивило Хью, потому что раньше выпитое оказывало на него менее заметное влияние. — Я очень тебя люблю, но, ей-богу, можно устать от твоей праведности и критического настроя.
— Тут я действительно не могу с тобой согласиться, Тэмпл. Черт, ведь эти острова — мое будущее. В свое время Кастро выгнал членов синдиката с Кубы — пусть по другим причинам, но разогнал этих ребят, — и я не хотел бы, чтобы моя будущая жизнь протекала в условиях экспортного варианта Гаваны при Батисте.
— Нет, сэр! Ваши приличия странного свойства. Ты приехал в этот город и работаешь на них, и у тебя не взыграла гордость из-за того, что ты получаешь от них деньги. Это называется «двойной стандарт», разве не так? Этот город — большая доильная установка, здесь выдаивают деньги из простачков, и ты — часть ее, тебе отведена своя роль.
— Лучше я скажу тебе напрямую, Тэмпл, не хочу держать на тебя обиды. Я ведаю операциями отеля — еда, номера, напитки. К операциям казино я не имею никакого отношения. А в отеле проблемы те же, что и в Нью-Йорке, Майами, Монреале. Я стою тех денег, что мне платят. Я получил хорошее предложение — и принял его. Так что, пожалуйста, будь любезен, не путай то, что я делаю, с тем, как ты об этом думаешь.
— Ты немного наивен, тебе не кажется?
— Не думаю.
— Хью, ты напомнил мне старый анекдот о невинной девушке, которая нанялась уборщицей в бордель. Подруга пыталась отговорить ее, убеждала, что, даже если она будет заниматься там честным трудом, окружающая грязь повлияет и на нее. Несколько месяцев спустя они встретились на улице, и подруга спросила, как идет работа. Та ответила, что хорошо и подруга ошибалась, думая, что обстановка повлияет на нее. Подруга спросила, ограничиваются ли ее обязанности тем, что она по-прежнему метет и скребет. «Да, — ответила девушка, — истинно так. — Потом остановилась, зарделась и добавила: — Но иногда, например по субботам, когда у них очень много работы, я прихожу и немножко помогаю».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36