Может быть, то, что рассказала ей Нола? Или то, что она не рассказала? Грейс не могла отделаться от ощущения, что Нола что-то утаивала…
А может, у нее просто паранойя? В последнее время, из-за Ханны, она напряженно вслушивается в каждое слово, отмечает малейший жест и выражение лица собеседника, которое может означать совсем не то, что кажется на первый взгляд.
Ханна. Мысли о ней напомнили Грейс о том, что хотя она сделала все рождественские покупки заранее (одна только мысль о том, что после Дня Благодарения придется толкаться в предпраздничной давке, вызывала у нее приступ клаустрофобии), подарка для Ханны она так и не нашла. Сегодня попозже, во второй половине дня, после генеральной репетиции в Нью-Йорке, они вместе с Лилой и Крисом отправятся за покупками. Возможно, у Лилы родится какая-нибудь идея, она всегда точно знает, что именно нужно для каждого отдельного случая. Однажды, когда Грейс сломала большой палец на ноге, Лила подарила ей один носок ручной вязки.
Грейс направлялась в кухню, чтобы успеть выпить чашечку чая до прихода Криса из школы, когда раздался звонок телефона. Она бросилась обратно в кабинет и схватила трубку.
– Миссис Траскотт? Говорит миссис Эллерби из "Сент Эндрю". Боюсь, что возникла небольшая проблема с Крисом.
Услышав незнакомый голос, в котором звучали властные нотки, Грейс почувствовала слабость в ногах и упала в кресло у стола.
– С ним что-то случилось? С ним все в порядке? – Она услышала собственный голос, срывающийся от беспокойства. – С ним не… с ним не случилось никакой беды, не так ли?
Мысленно она вернулась к событиям, которые ей пришлось пережить почти сразу после развода с Уином, к тому внезапному испугу, который она испытала, когда после школы он не вернулся домой и много часов отсутствовал, а она, как безумная, обзванивала всех его друзей и одноклассников – и вдруг звонок из полицейского участка: его задержали за кражу в магазине. Раздираемая гневом и вздохнув с облегчением от того, что, по крайней мере, с ним все в порядке, она не знала, как поступить: то ли задушить его, то ли крепко обнять.
– Ничего такого, чтобы слишком тревожиться, – быстро сказала миссис Эллерби. – Но было бы лучше, если бы вы заглянули к нам в офис и мы смогли бы поговорить.
И сразу Нола, книга, Ханна – все отошло на второй план. Схватив пальто и сумку, она вылетела из дверей с единственной мыслью: Крис, ее несчастный сын, опять попал в беду.
Прямыми седыми волосами и некрасивым лицом миссис Эллерби напоминала Грейс одну из монахинь, учивших ее катехизису. Невозмутимая, со взглядом хотя и не злым, но за десятилетия обостренным битвой против жевательных резинок, бездельников и нарушителей спокойствия, она выглядела так, словно извинялась за то, что ей пришлось вытащить Грейс сюда, но сказала:
– Для паники оснований нет. Пока нет, но тем не менее…
Грейс почувствовала, как у нее внутри что-то вздрогнуло, как будто джип выскочил на каменистый участок дороги. Она почувствовала себя виноватой.
– …ведет он себя неплохо, – говорила миссис Эллерби. – Мне бы хотелось обсудить с вами два инцидента. – Грейс наблюдала за тем, как школьная воспитательница рылась в бумагах, аккуратно сложенных стопками на ее столе, затем извлекла оттуда папку, из которой достала две слегка помятые записки, написанные небрежным почерком на желтой линованной почтовой бумаге. – Это ваш почерк, мисс Траскотт?
Записки оказались с одинаковым текстом. "Пожалуйста, извините Криса за вчерашнее отсутствие на занятиях. Ему нездоровилось". И подпись – Грейс Траскотт.
Бешеная ярость охватила Грейс. Как он посмел!
Один из учителей в его табеле успеваемости оптимистично писал: "Не всегда сговорчив, но мы над этим работаем!" Его несговорчивость она побороть могла, хотя боролась с ней месяцами, годами. Но это…
Она протянула записки обратно миссис Эллерби.
– Нет, – твердо сказала она, заметив, как дрожит ее рука. – Это писала не я.
– Я так и подумала, – вздохнула миссис Эллерби. – О, Боже… я боюсь, что следующую записку мы можем ожидать завтра утром.
– Значит, сегодня он не был в школе? В висках Грейс застучало.
– Я бы позвонила вам раньше, но как раз просматривала некоторые из этих подшивок и пока не увидела справку об освобождении с вашей подписью, мне эта мысль не приходила в голову. – Миссис Эллерби наклонилась вперед, чтобы доброжелательно похлопать ее по руке. – Для настоящего волнения нет никаких оснований. Он всегда приходит домой вовремя, не так ли? И в этот раз придет вовремя.
Грейс пыталась воспринять слова миссис Эллерби, но сознание ее стремительно неслось по всем кругам ада. А если Крис не пошел ни в кино, ни в видеосалон? В этом городе, кишащем ворами и убийцами, со стрельбой из машин на полном ходу, ему может угрожать опасность, или с ним уже что-нибудь произошло?
Она едва удержалась, чтобы не вскочить и не броситься на поиски сына. Нет, миссис Эллерби права. Он всегда возвращался домой и наверняка придет и сейчас. Но что потом? Проблему не удастся решить простым нагоняем.
Грейс уставилась на опустевший коридор. "Мисс Лонжейкер – третий класс", прочитала она надпись на табличке, прибитой к стене рядом с коллекцией цветастых рисунков. Пилигримы с мушкетами, улыбающиеся турки, американские аборигены, несущие коробки с кукурузой. Всего две недели осталось до Дня Благодарения, дня, когда собираются все члены семьи, когда люди редко встречающиеся в повседневной жизни и у которых, возможно, мало общего собираются, чтобы пожать друг другу руки.
– Что вы собираетесь делать? – спросила Грейс, испытывая что-то похожее на ненависть к этой женщине с добрым лицом, которая оказалась вестником плохих новостей.
– По правде говоря, я рассчитывала, что предложение будет исходить от вас. Если у вас какие-то проблемы дома, то я могла бы кое-кого порекомендовать. Я знаю нескольких психотерапевтов, к которым в прошлом отсылала учеников. – Миссис Эллерби наклонилась вперед, понижая голос: – Конечно, все будет сохранено в тайне.
– У Криса уже есть врач, – сказала Грейс, – вот уже два года.
Она почувствовала, что погружается в безысходность, как путник, который следовал по дороге, руководствуясь дорожными знаками, и которые вдруг оборвались. Куда ей следует повернуть? К Уину? Он заявляет, что Крис в его присутствии – совсем другой ребенок: счастливый, отходчивый, словоохотливый. И это правда, черт побери. Она видела их вместе, замечала, как вспыхивает лицо Криса, когда отец входит в комнату.
К доктору Шапиро? Он и так старается изо всех сил, если судить по тем встречам, на которых Грейс присутствовала. Грейс не удавалось отделаться от ощущения, что она пытается пальцами вытащить гвозди из доски.
Грейс встала.
– Я поговорю с Крисом, – сказала она, надеясь, что ее голос звучит убедительно и сдержанно, хотя на самом деле чувствовала себя так, словно все время кого-то обманывала. – Я уверена, что этого больше не произойдет.
Никакой гарантии быть не может, и они обе знали это, но что еще она могла сказать?
Прозвенел последний звонок, и она пошла к выходу по дорожке, которая пересекала лужайку между школой и небольшой часовней святого Эндрю, сложенной из дикого камня. Грейс нашла телефон-автомат на углу улиц Гудзон и Кристофер.
Грейс сначала соединили с секретарем в приемной, потом просто с секретарем и затем еще минуту ей пришлось провести в мучительном ожидании, прежде чем Джек поднял трубку.
– Грейс! – Его глубокий сердечный голос подействовал на нее живительной влагой, словно чашка чая, которую она мечтала выпить по возвращении домой. – Я разговаривал по другой линии с Лондоном, но когда я услышал, что это ты…
– Джек, прости, что я отрываю тебя от работы, – прервала она его, – но кое-что случилось.
Она рассказала о Крисе.
Грейс боялась услышать, как он скажет, довольно посмеиваясь, что-нибудь вроде "мальчики есть мальчики". Так сказал бы Уин. Но она ощутила, как Джек вздрогнул.
– Господи, тебе как раз только этого не хватает. Чем я могу помочь?
– Я еду домой, – ответила она. – Если его там нет… Она предпочла не говорить о худших опасениях.
– Послушай, я встречу тебя дома. Через десять, самое большее – пятнадцать минут, как только удастся схватить такси.
– Джек, ты не должен… – начала было она, но он уже повесил трубку.
И как я могла сомневаться в его любви? – недоумевала Грейс, пытаясь поймать такси. Даже с его слепой любовью к Ханне, а, возможно, именно поэтому, он – самый заботливый человек из всех, кого она когда-либо знала.
Она выбиралась из такси, когда заметила, как он поворачивает из-за угла. Джек ускорил шаг, торопясь ей навстречу.
– Тебе не следовало бы приезжать, – сказала Грейс, – но я рада.
– Не волнуйся, все будет в порядке.
– О, Джек, я знаю, нет никаких причин думать, что он не вернется. Я как раз боюсь не этого. А просто… У меня такое ощущение, что я теряю его, как будто он ускользает у меня из рук.
Он убрал с ее щеки прядь волос. Несмотря на холодный ветер, гнавший стремительно летящие листья вдоль тротуара, на котором они стояли, его пальцы оставались теплыми. Это была одна из тех вещей, которую она больше всего любила в Джеке, – он давал осязаемое тепло, словно старомодная печка в углу продуваемой сквозняками хижины.
– Он перерастет это, – сказал Джек. Потом, как будто поняв, что это звучит банально, он добавил со вздохом: – Но временами это тяжело, я знаю.
– По крайней мере, Ханна не прогуливает уроки.
– Иногда мне почти хочется, чтобы она прогуливала. Ханна воспринимает все слишком серьезно.
– Мне хочется верить, что Крис где-то, как и прежде, хорошо проводит время. Но, Джек, похоже, что он пытается мне что-то сказать… но не знает, как это сделать. Это моя ошибка?
– Крис – хороший ребенок, – сказал Джек, и по тому, как задумчиво он произнес эту фразу, она поняла, что он имеет в виду. – А ты – ужасная мать. Не будь такой суровой по отношению к себе.
Слезы жгли ей глаза.
– Спасибо, мне было необходимо это услышать. – Она моргнула и улыбнулась. – Но ты мог сказать мне это и по телефону.
– А разве не лучше услышать это лично? Она кивнула.
– Теперь я знаю, почему влюбилась в тебя.
– Разве не из-за моей обходительности и сексуальной привлекательности?
Он улыбнулся, и его синие глаза прищурились.
– Поэтому тоже.
– Я бы пригласила тебя войти, – сказала она, – но Крис с минуты на минуту вернется, если он уже не дома. Будет лучше, если я справлюсь с этим сама.
В то же время какая-то ее часть страстно хотела, чтобы Джек сказал: "Тебе достаточно долго приходилось справляться с этим самой. Пришло время вмешаться кому-нибудь еще".
Если бы только Крис был их сыном, ее и Джека, тогда для Джека было бы вполне естественным поговорить с ним. А после этого они бы с Джеком обсудили все в спальне, делясь своими переживаниями и пытаясь прийти к какому-нибудь решению.
Но Джек сказал:
– Хорошая идея.
Волна одиночества захлестнула Грейс. Но это же глупо! Джек бросил работу и ринулся к ней на помощь – сколько мужчин поступило бы так же? Если разумно подойти к этому, то на что еще она могла бы рассчитывать? Тем более, что Крис скорее прислушается к проповеднику на углу, чем воспримет совет Джека.
– Мы сегодня ужинаем, ничего не меняется? – спросил Джек.
Она в смятении кивнула.
– А почему бы нам не встретиться после работы у «Бальдуччи» и прихватить кое-что оттуда? Это избавило бы тебя от необходимости готовить, – добавил он, лукаво взглянув на нее.
– Звучит заманчиво, – сказала она с воодушевлением, хотя совсем его не чувствовала. – Я позвоню тебе, когда вернусь из магазинов с Лилой.
Поднимаясь на лифте, Грейс почувствовала себя еще хуже, чем до встречи с Джеком. В квартире ее встретили громкие такты стереомузыки, доносящиеся из комнаты Криса. Волна облегчения нахлынула на нее.
Она нашла его в комнате лежащим на кровати, прикрыв рукой глаза, будто слабый свет, пробивающийся сквозь щели плотно закрытых штор от Леволорс, казался слишком ярким. Перешагивая через смятую кучу одежды, груду аудиокассет, тарелку с корками от бутербродов, она, добравшись до стереосистемы, резко повернула выключатель.
Гром музыки внезапно оборвался, и Крис резко выпрямился, будто его укололи булавкой.
– Привет!
Грейс села на кровать, в ушах у нее звенело, гнев заставлял сердце глухо стучать. Она открыла рот, чтобы наброситься на него, но ее что-то остановило. Как будто бы более добрая, мудрая часть, словно ее двойник, отделилась от нее и стала всем распоряжаться. Она глубоко вздохнула.
– Крис, – сказала она нежно. – Пойдем со мной. Давай-ка, возьми куртку.
– Куда?
Глаза его сузились.
– На улицу.
– Мама, мне надо делать уроки, – возразил он.
– Попозже я помогу тебе. Пойдем, сегодня такой чудный день, и просто жалко терять его.
Он посмотрел на нее, словно она сошла с ума.
– Да что с тобой? Что произошло, почему ты не работаешь?
Неужели Крис представляет ее такой? Всегда настолько занятой? А теперь из-за Джека времени у нее тем более нет. Грейс почувствовала, как будто ей сделали укол шприцем, наполненным чем-то более сильным, чем лекарство: правдой.
– Я работаю, – сказала она, пытаясь вытащить его безвольное тело из кровати. – Если ты не называешь работой то, что я волочу шестьдесят пять килограммов груза, то что же тогда работа?
Крис слегка улыбнулся.
– Это как-то связано с Джеком? – спросил он подозрительно.
– С каким Джеком?
– Мам, не притворяйся.
– И не думаю. Ты единственный человек, с которым мне хотелось бы провести время после обеда.
Не стоит сейчас говорить ему, что сегодня вечером Джек придет на ужин, до этого еще много времени.
– Ты странная. Куда мы пойдем?
Казалось, он вдруг сообразил, что причина ее неожиданного поведения, возможно, кроется в том, что он прогулял занятия: она заметила, как он вдруг залился краской.
Грейс взяла его безвольную руку в свою и сжала ее. Его серо-голубые глаза посмотрели на нее с новым выражением, в котором смешались осмотрительность и острая тоска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61