- Нет. Он не будет даже липнуть и скоро кончится.
Билли еще немного понаблюдал за снегопадом, а затем закричал: "Мама",
и побежал через маленький коридор в соседнюю комнату, где опершись на
подушки, на кровати Рамона Крикмор чинила Рождественский подарок Билли:
коричневый свитер. Со дня Рождества прошло меньше месяца, а Билли уже
успел разорвать рукав, лазая по деревьям и носясь по лесу.
- Мама, на дворе снег! - сказал ей Билли, показывая на маленькое
окошко рядом с ее кроватью.
- Я же говорила тебе, что это снеговые тучи, не так ли? - ответила та
и улыбнулась сыну. Вокруг ее глаз залегли глубокие морщины, а волосы
посерели. Несмотря на то, что ей было всего тридцать четыре, годы не
пощадили ее. Сразу после рождения Билли она чуть не умерла от пневмонии и
с тех пор так и не оправилась до конца. Большую часть времени она
находилась в доме, занимаясь своими хитроумными вышивками и выпивая
домашние травяные настойки, помогающие ей бороться с ознобом и лихорадкой.
В отсутствии движения ее тело набрало вес, однако ее лицо было по-прежнему
худым и симпатичным, за исключением слабых темных кругов под глазами; ее
волосы были все так же длинные и блестящие, а индейская комплекция
создавала ложное ощущение идеального здоровья.
- Самое холодное время года еще впереди, - сказала она и вернулась к
своей работе. Рамона постоянно удивлялась тому, как быстро Билли растет;
одежду, которая была ему впору еще месяц назад, уже надо было сдавать в
готорнскую комиссионку.
- Ты не хочешь пойти посмотреть?
- Я знаю, как это выглядит. Все белое.
Внезапно Билли понял, что мать не любит ни холод, ни снег. Часто по
ночам она сильно кашляла, и через тонкую стену он слышал, как отец утешал
ее: "Ты не должна вставать", говорил он быстро, "тебе лучше остаться
лежать здесь".
Джон подошел сзади к сыну и положил обветренную руку ему на плечо.
- Почему бы нам не одеться и не прогуляться?
- Да, сэр! - Билли широко улыбнулся и помчался в гардероб за своей
зеленой паркой с капюшоном.
Джон взял из гардероба свою голубую джинсовую куртку с подкладкой из
овчины, одел ее, а затем натянул на голову черную вязаную шапочку. За
прошедшие десять лет Джон Крикмор похудел и посуровел; его широкие плечи
немного ссутулились из-за сезонных полевых работ и постоянных трудов по
поддержанию ветхого домика в порядке после летней жары и зимнего мороза.
Ему было тридцать семь, но морщины на лице - глубокие и прямые, как
борозды, которые он пропахивал на полях - старили его лет на десять.
Тонкие губы обычно придавали его лицу хмурое выражение, но если рядом
находился сын, они почти всегда улыбались. Кое-кто в Готорне говорил, что
Джон Крикмор - прирожденный проповедник, зарывший в землю свой талант,
занявшись землей вместо того, чтобы обратить взор к небу, и то, что если
он сердится или к кому-нибудь враждебно относится, тогда взгляд его синих
глаз может насквозь пробуравить дощатую стену амбара. Но когда он смотрел
на сына, его взгляд всегда был мягким.
- Ну, вот я и готов, - сказал Джон. - Кто желает прогуляться?
- Я, - пропел Билли.
- Не будем терять время, - произнес Джон и потянулся к сыну. Они
взялись за руки, и Джон сразу почувствовал тепло удовольствия от
прикосновения к мальчику. Когда Джон был рядом с Билли, таким живым,
настороженным и удивленным, он впитывал в себя часть его юношеского
задора.
Они вышли через сосновую дверь в тамбур, а затем, открыв наружную
дверь, окунулись в холодный серый день. Замерзшая грязь дороги,
соединявшей владения Крикморов, всего лишь два акра, с главным шоссе,
хрустела под их башмаками, и сквозь этот хруст Билли слышал мягкий шелест
снежных хлопьев, падающих на замерзшие листья вечнозеленой изгороди. Они
миновали маленький пруд с грязно-коричневой с прожилками льда водой. Белый
почтовый ящик с надписью "ДЖ.КРИКМОР", испещренный отверстиями двадцать
второго калибра, наклонился в сторону асфальтированного шоссе. Они
двинулись по обочине по направлению к Готорну, лежащему менее чем в миле
впереди. Снег то падал хлопьями, то перемежался дождем. Джон проверил,
хорошо ли одет капюшон мальчика и крепко ли завязаны под подбородком его
тесемки.
Уже началась настоящая зима, хотя не прошло еще и половины января.
Несколько раз шел дождь со снегом, а однажды случился ужасный град,
который переколотил стекла по всему округу Файет. Однако, думал Джон,
точно так же, как день сменяет ночь, на смену зиме придет весна, а с ней и
пора сельскохозяйственных работ. Снова нужно будет сажать кукурузу и бобы,
томаты и турнепс. Следовало бы поставить новое пугало, однако в эти
беспокойные времена, похоже, даже вороны поумнели и не желают быть
обманутыми. В последние годы Джон терял большую часть посевов из-за птиц и
вредителей, а то, что сохранялось, вырастало слабым и малорослым. У него
была хорошая, благословенная Богом земля, думал он, но, похоже, и она
начала истощаться. Он, конечно, знал про севооборот, нитраты и всякие
химические удобрения, которые торговые агенты пытались ему всучить, однако
все эти добавки, за исключением известного с древних времен старого
доброго удобрения, - нарушение промысла Господня. Если ваша земля
истощилась, значит, так тому и быть.
Да, беспокойные времена настали повсеместно, думал Джон. Этот
католик, ставший президентом, коммунисты, снова поднявшие голову,
разговоры о полете человека в космос. Много осенних и зимних вечеров Джон
провел в парикмахерской Куртиса Пила, где мужчины играли в карты,
подогревая себя портвейном, и слушали новости из Файета по старому
приемнику. Джон был уверен, что большинство людей согласится с тем, что
наступили Последние дни, и что он должен ткнуть пальцем в Апокалипсис,
чтобы показать зубоскалам, какое зло падет на человечество в ближайшие
десять или около того лет... если мир продержится такой срок. А здесь, в
Готорнской Церкви, настали даже еще более тревожные времена. Преподобный
Хортон делал все, что в его силах, но в его проповедях не было ни огня, ни
силы. Вдобавок, что еще хуже, его видели в Дасктауне евшим из одного
котелка с черными. С тех пор по окончании служб никто не желал пожать
Хортону руку.
Рука Билли в перчатке дернулась, стараясь поймать снежинки. Одна из
них опустилась ему на кончик пальца, и несколько мгновений он изучал ее -
тонкую и ажурную, как мамина вышивка, - пока она не исчезла. Мама
рассказывала ему о погоде, о том, как она говорит множеством голосов,
когда меняется ее настроение; только для того, чтобы их различить, надо
тихо-тихо слушать. Она научила его видеть прекрасные картины, которые
создают облака, слышать осторожные лесные звуки, издаваемые пугливыми
лесными жителями, бродившими где-то поблизости. Отец научил его надувать
лягушек и купил ему рогатку для охоты на белок, однако Билли не нравилось
то, как они верещали, когда он в них попадал.
Они шли, минуя маленькие щитовые домики, расположенные вдоль
единственной главной улицы Готорна. В зеленом доме с белыми ставнями,
расположенном поодаль, жил Вилл Букер, лучший друг Билли; у него была
младшая сестра Кэти и собака по кличке Бу.
От снега, лежащего на дороге, отразился свет: черный грузовик-пикап
преодолевал подъем. Когда он поравнялся с ними, стекло кабины водителя
опустилось, и из него высунулась стриженая голова Ли Сейера, владельца
магазина, где Джон Крикмор подрабатывал по выходным.
- Эй, Джон! Куда направляешься?
- Да так, просто гуляю с сыном. Поздоровайся с мистером Сейером,
Билли.
- Здравствуйте, мистер Сейер.
- Билли, ты растешь, как на дрожжах! Могу поспорить, в тебе будет не
менее шести с половиной футов. Как ты относишься к тому, чтобы стать
футбольным игроком?
- Да, сэр, это было бы прекрасно.
Сейер улыбнулся. На его румяном, слегка раскормленном лице резко
выделялись зеленые, как у тростникового кота, глаза.
- Есть кое-какие новости о мистере Хортоне, - произнес он понизив
голос. - Похоже, что он не только общается со своими черными друзьями. Нам
надо это обсудить.
Джон что-то тихо проворчал. Билли в это время восхищался белыми
клубами, вырывавшимися из выхлопной трубы машины мистера Сейера. Колеса
грузовика оставили на гладкой поверхности снега темные полосы, и Билли
ждал, когда клубы заполнят их.
- Чем раньше, тем лучше, - продолжал Сейер. - Приходи к Пилу завтра
днем часам к четырем. И тебе надо бы будет начать разговор об этом. -
Сейер помахал Билли и весело произнес: - Ты должен хорошо заботиться об
отце, Билли! Смотри, чтобы он не потерялся.
- Хорошо! - прокричал в ответ Билли, но мистер Сейер уже закрыл окно,
и грузовик двинулся дальше по дороге. Приятный человек мистер Сейер,
подумал Билли, но почему-то у него очень испуганные глаза. Однажды
апрельским днем Билли стоял на поле для софтбола и наблюдал, как над
поросшими лесом холмами движется гроза. Он смотрел, как двигались похожие
на разбегающийся врассыпную табун диких лошадей черные тучи и пики молний
кололи землю. Внезапно молния ударила совсем рядом, и раскат грома оглушил
Билли. Потом он побежал домой, но дождь захватил его, и он получил от отца
хорошую трепку.
Воспоминания об этой грозе пронеслись в голове Билли, пока он смотрел
вслед удалявшемуся пикапу. В глазах у мистера Сейера была молния, она
искала место, куда ударить.
Снег почти перестал. Билли увидел, что не осталось ничего белого, а
только серая мокрота, означавшая, что завтра придется идти в школу, а
сегодня он должен будет доделать домашнее задание по математике, которое
задала миссис Кулленс.
- Снег скоро кончится, парнище, - сказал Джон, у которого от холода
покраснело лицо. - И становится немножко прохладнее. Может, повернем
обратно?
- Да, пожалуй, - ответил Билли, хотя думал совершенно иначе. Для него
представляло громадный интерес вот что: сколько бы вы ни прошли по дороге,
она все равно ведет куда-то, а в стороны отходят проселочные и лесные
дороги, которые тоже куда-то ведут; а что находится там, где они
кончаются? Билли казалось, что сколько бы ты ни прошел, в действительности
никогда не достигнешь конца.
Они прошли еще несколько минут по направлению к единственному
мигающему янтарным светом светофору в центре Готорна. Перекресток, на
котором он стоял, окружали парикмахерская, продовольственный магазин Коя
Тренгера, бензоколонка "Тексако" и готорнская почта. Остальной город -
деревянно-кирпичные строения, напоминающие беспорядочно разбросанные
детской рукой кубики конструктора - располагался по обе стороны шоссе,
которое через старый мост уходило вверх к коричневым холмам, где из редких
труб змеился дымок. Острый белый шпиль Церкви Первокрестителя возвышался
над голыми деревьями как предостерегающий палец. На другой стороне
неиспользуемых железнодорожных путей виднелась толчея бараков и лачуг,
известная как Дасктаун. Пути играли роль чего-то типа колючей проволоки,
разделявшей черную и белую части Готорна. Джона беспокоило, что
преподобный Хортон стал посещать в ущерб своим прямым обязанностям
Дасктаун. Обычно у человека не должно было быть причин пересекать пути, а
Хортон, похоже, старался расшевелить то, что лучше глубоко закопать.
- Пойдем-ка лучше домой, - сказал Джон и взял сына за руку.
Через несколько мгновений они оказались рядом с маленьким, добротно
построенным зеленым домиком, стоявшим от них по правую руку. Это был один
из самых новых домов, построенных в Готорне. Из каминной трубы поднимался
дымок и змеился над выкрашенной в белый цвет террасой, на которую вели
несколько ступенек. Билли взглянул на дом, пригляделся и увидел мистера
Букера, сидевшего на террасе. На нем была его желтая, а ля Джон Дир, шляпа
и голубая куртка с короткими рукавами. Он помахал лучшему другу отца, но
мистер Букер глядел сквозь них, похоже, не замечая.
- Папа... - тревожно произнес Билли.
- Что, парнище? - спросил Джон, а затем, взглянув на дом, увидел
сидящего как скала Дейва Букера. Он нахмурился и крикнул:
- Добрый день, Дейв! Холодно на воздухе, а?
Букер не шевельнулся. Джон остановился и увидел, что его старый
компаньон по рыбной ловле уставился с пустым отсутствующим выражением на
холмы, как будто пытался разглядеть Миссисипи. Обратив внимание на летнюю,
без рукавов, куртку, Джон тихо спросил:
- Дейв, все в порядке?
Он с Билли медленно пересек коричневую лужайку и остановился у
ступеней, ведущих на террасу. К шляпе Букера были приколоты рыболовные
крючки, его лицо побелело от холода, но когда он моргнул, то стало ясно,
что по крайней мере он жив.
- Не возражаешь, если мы зайдем ненадолго? - спросил Джон.
- Заходите, коли пришли.
Голос Букера был пустой, и его звук испугал Билли.
- Покорнейше благодарим.
Джон и Билли поднялись на террасу. Занавеска на окне сдвинулась, за
ней показалось лицо Джули-Энн, жены Дейва, и через несколько секунд
исчезло.
- Что скажешь по поводу этого снега? Наверное, через несколько минут
кончится, а?
- Снег? - Букер сдвинул свои густые брови. Белки его глаз были залиты
кровью, а вялые губы имели ярко-красный цвет. - Да, да, конечно.
Он кивнул, и крючки на шляпе зазвенели.
- С тобой все в порядке, Дейв?
- А что со мной может быть?
Взгляд Букера снова перенесся с Джона на Миссисипи.
- Не знаю, я просто... - Джон замолчал на середине фразы. На полу
рядом со стулом Дейва были разбросаны окурки сигарет "Принц Альберт" и
лежала бейсбольная бита, измазанная чем-то, напоминающим засохшую кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10