Мне не хотелось, чтобы мой сын одним махом получил готовую семью.
– Могу заверить вас, что я не ищу богатого мужа.
– С тех пор я пристально наблюдал за вами. – Успокоил, называется, хмуро подумала она. – То, что я увидел, произвело на меня сильное впечатление.
Этому фарсу пора положить конец, решила Сесил.
– Знаете, вы неправильно оценили ситуацию. Го уезжает не из-за меня, – серьезно сказала она. Выходит, даже великие мужи не застрахованы от ошибок.
При мысли о разлуке сердце Сесил сжал стальной обруч. Она понимала, что не переубедила Ралфа. Разве можно переубедить человека, который привык считать себя непогрешимым? Когда Сесил получила приказ явиться в кабинет большого босса, она решила, что ее либо уволят, либо прочитают нотацию и потребуют немедленно оставить Го в покое.
– Вы не из тех женщин, с которыми он обычно имеет дело. – Видимо, отец Го считал этот аргумент решающим, но Сесил так и не поняла почему. – Он убежден, что любит вас. Это видно невооруженным глазом.
– Ваш сын не любит меня. – Она сумела сказать это, не покраснев; к несчастью, сердцем Сесил владела хуже, чем лицом. Понимание этого причиняло ей боль.
Ралф Уэйн неторопливо кивнул, признавая, что она может быть права. Ему и в голову не приходило, насколько это бестактно. Через секунду раздражение Сесил стало еще сильнее.
– Однако он может думать, что влюблен. Он не привык к отказам.
Выходит, плохие у него шпионы… Отказам! Еще немного, и у нее началась бы истерика.
– Говард принял это решение еще до своего возвращения в Бостон.
– Ха! – воскликнул Ралф. – Он делился с вами; я так и думал. Го никогда ни с кем не делится. Вот вам и доказательство.
– Доказательство чего?
– Того, что он испытывает к вам серьезное чувство.
– Я не имею на вашего сына никакого влияния.
– Тем не менее, ваше влияние на него сильнее моего. – Только тут Сесил поняла всю глубину его досады и тревоги. – Я прошу вас воспользоваться им, чтобы не дать моему сыну совершить ужасную ошибку. В конце концов, он скажет нам за это спасибо.
– Не думаю, что Го скажет спасибо тому, кто устроит против него тайный заговор. – Легко представить себе, что случится, если он узнает об этой маленькой беседе…
– Заговор чересчур сильное слово.
– Но точное, – стояла на своем Сесил.
Было видно, что Ралф Уэйн не привык просить. Неожиданно Сесил почувствовала к нему симпатию. Должно быть, ему было очень трудно поступиться гордостью и призвать ее на помощь. Наверное, он потерял надежду уговорить Го остаться. Однако Сесил решила не давать воли этой симпатии, ведь за внешностью заботливого отца скрывается беспощадный человек, который ради достижения своей цели готов на все.
– Не думаю, что это решение далось Го легко.
– Вы хоть знаете, насколько он талантлив? – спросил Ралф, стукнув кулаком по столу. – Его ждет блестящее будущее. А он готов все бросить! И ради чего? Ради какой-то пыльной пустыни! – презрительно бросил он. – Неужели вы не понимаете, что это нелепо? Каприз, и ничего больше Вы сами-то хотите, чтобы он уехал? – Сесил отвернулась, но сделала это слишком медленно. – Я так и думал. – Он удовлетворенно фыркнул.
– Мои желания не играют здесь никакой роли.
– Вы любовники?
Сесил собрала остатки достоинства и встала.
– У вас как работодателя много прав, но право задавать подобные вопросы к ним не относится.
– Не обижайтесь, дорогая. – Переход от оскорбительного тона к тону доброго дядюшки был совершен с умопомрачительной скоростью. – Если мужчина вам нравится, почему бы не побороться за него? В вашем арсенале есть оружие, которым я не обладаю.
У Сесил гневно раздулись ноздри. Она не собиралась верить улыбке крокодила.
– Думаю, мне лучше уйти, – решительно сказала она.
– Ребенок… дитя… заставит Говарда понять, в чем состоит его долг.
Сесил застыла на полпути и обернулась к человеку за широким письменным столом, побледнев от изумления.
– Вы всерьез думаете, что я могу забеременеть, чтобы удержать Говарда?
– Это должно было прийти вам в голову.
– Вы так думаете?
– В положении женщины есть недостатки: отсутствие системы дружеских связей, дискриминация при приеме на работу, но есть и преимущества. Я всегда восхищался женщинами, которые пользовались своей женственностью, чтобы получить то, что им хочется. Низкое декольте более эффективное средство, чем школьный галстук.
– Для меня ваше предложение неприемлемо, – ответила Сесил.
– Я предлагаю только одно: воспользоваться оружием, которое у вас имеется. Понимаю, мысль о настоящей беременности может оказаться вам не по душе. Но достаточно одного намека на это, чтобы привести Говарда в чувство. А потом… Многие женщины теряют детей… – Фраза осталась незаконченной.
– Вы хотите, чтобы я притворилась беременной?
– Детали оставляю вам.
– И вы думаете, я соглашусь на это? – мертвым голосом сказала она.
– Нам обоим есть что терять.
Сесил гневно втянула в себя воздух.
– Я посоветую Го как можно скорее уехать и избавиться от ваших дьявольских махинаций! – заявила она, вздернув подбородок и сверкнув глазами. – То, что вы предлагаете, чудовищно и аморально! Я никогда не воспользуюсь ребенком… и даже намеком на ребенка, чтобы заманить мужчину в ловушку! Думаю, мистер Уэйн, у вас совершенно превратное представление о том, что такое любовь. Та любовь, в которую верю я, не позволяет манипулировать людьми!
– Значит, вы любите моего сына, – задумчиво произнес Уэйн-старший.
– Сомневаюсь, что вам знакомо значение этого слова.
Ралф внезапно рассмеялся.
– Знаете, именно это сказала мне жена, когда я делал ей предложение. И с тем же презрительным выражением лица, – мечтательно вздохнув, добавил он.
– Как вам удалось добиться ее согласия? Угрожали разорить ее отца или похитить больную бабушку?
К удивлению Сесил, ее сарказм ничуть не задел его.
– Моя дорогая, возможно, она расскажет вам об этом сама. Надеюсь, я не слишком задел ваши чувства; цель оправдывает средства. Я сделал бы все, чтобы Говард не портил себе карьеру, – просто сказал он.
– Мистер Уэйн, вы можете сколько угодно оправдывать свои действия родительским долгом, но я придерживаюсь другого мнения. Мне кажется, вы гораздо больше заботитесь о собственных чувствах. – Она резко повернулась и вышла. Пэр королевства растерянно посмотрел ей вслед.
– Значит, Кэм отнеслась к новости положительно?
– Более чем, – заверила его Сесил. И этот вечер прошел замечательно. Пьер действительно оказался приятным спутником. Вполне естественная неловкость быстро прошла. Он был не только отличным собеседником, но и хорошим, добрым человеком. – Мысль о встрече с родственниками, которых она никогда не видела, просто очаровала ее. Когда я уходила, Кэм штудировала учебник французского языка. Легкое чтение, правда? – засмеялась она.
– Значит, смешанное происхождение действительно дает прекрасные плоды?
– Иногда, – призналась Сесил. – Она выжала меня досуха и заставила рассказать о вашей семье все. Раньше я не понимала, как ей хочется знать об отце. Если бы я… Кто знает? – Она резко одернула себя: если бы да кабы… Все это бесполезно. – Думаю, теперь она начнет допрашивать вас.
– Ты пугаешь меня.
– Я разрешила Кэм лечь попозже, на случай если вам захочется с ней увидеться.
Берни широко улыбнулся.
– Захочется. Иветт хотела прилететь, но я сказал, что не стоит торопить события. Я не желаю пугать девочку.
– Кэм не так уж легко напугать, – иронически ответила Сесил. – Но я тоже думаю, что торопиться не стоит.
– Выглядит соблазнительно. – Пьер с удовольствием вдохнул аромат поставленного перед ним дымящегося блюда. – Ты уверена, что не хочешь кусочек? – Он потер руки, предвкушая райское наслаждение.
Когда Берни с энтузиазмом школьника набросился на чудовищную порцию десерта, Сесил улыбнулась.
– Я думала, что обед будет чисто французским, – шутливо сказала она. Выбранный Пьером ресторан славился традиционной непритязательной американской кухней.
– Что может быть лучше яблочного пирога после сытного обеда? – спросил Берни. – У меня слабость к питательной американской пище. Я правильно выразился?
Она кивнула.
– Да, но я думаю, что кардиолог этого не одобрил бы.
– Немножко того, что тебе нельзя, иногда бывает только на пользу.
Сесил могла бы поспорить с этим. Немножко Говарда никогда не пошло бы ей на пользу. Все ее попытки сосредоточиться тут же пошли прахом. У нее давно пропал аппетит. Что же касается сна, то она не столько спала, сколько ворочалась с боку на бок. Это скоро пройдет, повторяла она себе сто раз на дню, но без всякого успеха.
Слава Богу, что она досрочно вернулась к Эдварду. Мистер Уэйн более не нуждался в ее услугах. Во всяком случае, так гласило полученное ею краткое уведомление. К сожалению, Говард не удосужился сообщить об этом своему отцу, иначе ужасный разговор (становившийся все более абсурдным, когда Сесил в очередной раз пыталась восстановить его), возможно, вообще не имел бы места. С тех пор она видела Говарда только один раз, да и то издали; не узнать его широкую спину и писклявое хихиканье Берты было невозможно.
– Хочешь кофе? – в третий раз спросил ее Пьер.
– Извините, я задумалась. – Сесил разжала побелевшие пальцы и заставила себя улыбнуться. О чем или о ком она думала, она рассказывать не собиралась. Берни терпеливо повторил сказанное.
– Если вы не против, выпьем кофе у меня дома. Вы сможете подольше побыть с Кэм.
Сесил попрощалась с Пьером уже после полуночи. Не успела она подняться наверх, как прозвучал звонок в дверь. Наверное, он что-то забыл, решила она, торопливо спускаясь по лестнице.
– Что?.. – Когда Сесил увидела маячившую в темноте высокую фигуру, ее улыбка тут же померкла. – Уходи! – Захлопнуть дверь перед носом Говарда помешал внушительный ботинок последнего. За ботинком последовало мускулистое бедро. Сесил отлетела в сторону и наткнулась на старинную стойку для зонтиков.
– Можешь не трудиться закрывать дверь: ты уже уходишь, – мрачно сказала она.
– Я не уйду до тех пор, пока не получу объяснений.
– Ты сам должен кое-что объяснить. По какому праву ты врываешься в мой дом?
– Я ждал ухода Берни. Это потребовало от меня немалого такта. – Любезное выражение лица Говарда разительно не сочеталось с гневом, сочившимся изо всех пор его поджарого тела.
– Значит, ты сидел в засаде и ждал! – При мысли об этом Сесил похолодела. – Шпионил за мной! – возмущенно воскликнула она.
– Я знаю.
Что бы ни имел в виду Говард, было видно, что это знание не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Вена, пульсировавшая у него на лбу, была готова лопнуть. Врачу хватило бы одного взгляда, чтобы поставить диагноз «предынсультное состояние».
– Рада за тебя. Вернее, была бы рада, если бы имела хотя бы малейшее представление, о чем идет речь. – Она подняла рассыпавшиеся разномастные зонтики и поставила их на место.
Говард сунул руки в карманы джинсов и посмотрел на нее с нескрываемым осуждением.
– И о том, что ты ходила к моему отцу, ты тоже не имеешь представления? – спросил он свистящим шепотом, который мог бы напугать человека и посмелее Сесил.
Она повернулась к нему лицом, продолжая сжимать в руках красный зонтик от солнца.
– Думала, он ничего мне не расскажет?
Кровь отхлынула от лица Сесил.
– Думала, – в конце концов, призналась она.
Голова кружилась. Ралф Уэйн не из тех людей, которые делают что-нибудь просто так. Но она никак не могла взять в толк, зачем ему это понадобилось.
– Какого черта ты пошла к нему, а не ко мне? – с болью в голосе воскликнул Говард. Он нетерпеливо провел рукой по волосам, влажным от мелкого летнего дождя. Мокрая рубашка туго обтягивала его туловище, подчеркивая рельефные мышцы.
Удивлению Сесил не было предела. Го почему-то считает, что именно она настояла на этом разговоре. Неужели Ралф по каким-то неведомым причинам сказал сыну, что она пришла к нему сама?
– Я знаю, ты сердишься, и не осуждаю тебя. Но ты тоже не можешь осуждать меня.
– Осуждать тебя? – эхом повторил он. Лицо Говарда медленно заливал темный румянец. – Вот какого ты обо мне мнения? – хрипло спросил он. – Ты решила, что я рассержусь?
– Но ты же рассердился, правда? – пролепетала Сесил, пораженная его реакцией.
– На то, что ты ничего не сказала мне, а не на то, что…
– Слушай, неужели с этим нельзя подождать до утра, а еще лучше до понедельника? Гo, думаю, ты принимаешь эту историю слишком близко к сердцу.
Она пыталась собраться с мыслями и не впадать в панику. Если он притронется к ней… Когда дело касалось его, она теряла власть над собой. Ясно одно: выпроводить Уэйна ей будет не по силам.
– Ты думаешь, я… – Он не мог найти подходящих слов. – Извини, если моя несдержанность оскорбляет тебя, но я не каждый день узнаю, что должен стать отцом. Возможно, ты к этому привыкла, но со мной такое происходит впервые.
Теперь уже Сесил потеряла дар речи. Она пыталась толковать слова Говарда и так и сяк, но каждый раз выходило одно и то же.
– Ты решил, что я?.. Отец сказал тебе, что я?..
– Впервые в жизни отец совершил достойный поступок. На который, по твоему мнению, я неспособен.
Почему-то ирония Го показалась ей ужасно забавной. Сесил засмеялась. Судорожный смешок быстро сменился истерикой. Когда Сесил была девушкой, ей часто приходилось бороться со смущением. В драматические моменты ее начинал душить смех, оскорблявший собеседника. Теперь она видела, что не потеряла старой сноровки: Го готов был придушить ее!
– По-твоему, это смешно? – ледяным тоном спросил он.
Она с трудом втянула в себя воздух и выдохнула:
– Идиот, у меня истерика! – Потом она схватилась за живот и заплакала в три ручья.
– Какую щеку ты предпочитаешь? – спросил Го, взяв ее за подбородок и по очереди любуясь то правым, то левым профилем. – Хочу прибегнуть к традиционному средству.
– Ты… не посмеешь! – Она начала икать и, в конце концов, пришла в себя.
Го не оспаривал и не подтверждал ее догадку. Только улыбался, причем, на взгляд Сесил, весьма зловеще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20