- Расскажите мне о программе "Альциона".
- А что это? Я не знаю, - я действительно не знал. Что хочет от меня
эта неизвестная мне женщина? И в этот момент она обняла меня, а на моих
губах вдруг очутились ее губы... Плоть слаба, и я хотел уже стиснуть ее в
своих объятиях, когда она рывком выскользнула из моих рук.
- Так узнайте!
Ощущение мимолетного владения ее существом еще не покинуло меня, но я
уже чувствовал в душе какую-то странную опустошенность, как будто находясь
здесь и пользуясь тем, что мне предлагалось, я в чем-то поступался своей
совестью, принципами. Я ощутил приступ неприязни к Олни, сопровождаемый
нахлынувшим на меня влечением к ней. Я столь ошарашенно смотрел на нее,
что Олни вдруг расхохоталась.
- Что все это значит? - почти выкрикнул я.
- Ничего, - милым голоском детсадовской няни проговорила она. - Я
пошутила. Ты мне кажешься симпатичным, к тому же, бросал на меня такие
взгляды в машине... Прости, я не знала, что тебя это так испугает, мне
казалось, что инспекторы Комкола более устойчивы к экстремальным
воздействиям!
Наверное, я покраснел до кончиков ушей. Совладав с собой, я произнес:
- Я, пожалуй, пойду. Извините за беспокойство и спасибо за кофе и
бутерброды.
- А если я вас не отпускаю, Витя? Вы так и не ответили на
интересующий меня вопрос.
Она сидела на диване, подперев руками голову, так, что ее золотые
волосы эффектно струились по плечам. Я с трудом оторвал взгляд от ее ног,
лица, фигуры.
- Я не хочу быть навязчивым, Олни. С вопросами обращайтесь в
пресс-службу Комкола, а не ко мне. И потом, меня ждут.
Меня ждала Марина, журналистка и женщина, отношения мои с которой
считались более, чем дружественными. Я на мгновение представил себе, что
Мариночка видит меня здесь...
- Ты будешь удивлен, Виктор, но мне известно, кто тебя ждет, - с
иронично - задумчивой улыбкой проговорила Олни. - И пока я не нахожу
ничего такого, что могло бы расстроить эту даму. Но поверь, она совершенно
не для тебя.
- Что?!
- Ваши характеры малосовместимы, и вам все равно придется расстаться,
раньше или позже, или я совсем не разбираюсь в в психологии.
- Да как ты смеешь! - вспылил я. - Ты что, метишь на ее место, раз
проявляешь такие познания в моих личных делах? Напрасные претензии, место
занято, - как можно язвительнее закончил я фразу.
- Но-но-но, Витя! Со мной лучше дружить, - холодно возразила Олни. -
Ты прав, я знаю о твоих делах больше, чем ты думаешь, и может быть -
больше, чем мне хотелось бы в них вникать. Кое-что мне известно о твоем
ближайшем будущем.
- Ну и держи свои знания при себе, - грубо бросил я.
Она посмотрела на меня невинно - соблазнительно, но в глазах ее я
угадал тот самый космический холод, ощущение которого преследовало меня в
этой квартире.
- Почему ты боишься меня? - ласково спросила девушка.
- Я все же пойду, Олни. До свидания.
- Иди. Но ты вернешься сюда.
- Постараюсь не возвращаться.
Я решительно вышел, и дверь автоматически раскрылась передо мной.
"Эльф" дожидался меня на глайдерной стоянке. Я забрался внутрь, с силой
хлопнув за собой дверцей, резко стартовал, чуть не сбив ограждение, и
повел машину домой. Покинув эту женщину, я испытал облегчение.
Остаток дня прошел из рук вон плохо. Я огрызался на Марину, знал, что
делаю плохо, но все равно огрызался, а целуя ее на прощание, вдруг
почувствовал странное чувство, как будто в моих объятиях Олни Лаймис.
Когда я, наконец, заснул после сумасшедшего дня, мне снилась жара,
палящее солнце неземной каменной пустыни, раскаленный зал заседаний
Комитета, в котором проходит вчерашнее заседание. Сотрудники Комитета
странно преображены. Вот любитель поболтать Леша Сорокин. Он почему-то
превратился в рыбу, беззвучно открывающую рот. Зато наверху идут титры.
Леша рассказывает про свои дела на "Альфе-305". Тем временем на трибуну
лезет козел, в котором я без удивления узнаю Председателя Чирского. Козлу
еще жарче, чем мне. Он берет правым копытцем себя за бороду и начинает ею
обмахиваться. Он говорит о распыленности средств, о необходимости
экономии, говорит, говорит... Мне все жарче, но тут появляется Олни, еще
прекраснее, чем наяву. От нее веет прохладой. Я затаскиваю Олни к себе на
колени и страстно целую ее в губы. Потом она шепчет мне на ухо:
- Он будет болтать целую вечность. Спроси же его наконец про
Альциону, будь мужчиной!
- Я задаю козлу вопрос про эту Альциону, самую яркую звезду в
рассеянном скоплении Плеяды. Козел смотрит на меня тусклыми, ничего не
выражающими глазками, которые медленно наливаются кровью. Потом он вдруг
резко бьет копытом по трибуне и орет по-козлиному:
- Не сметь! Не имеете права знать! Ничтожество, это не про твою
честь, понял!
Козлище нацеливается на меня рогами. Олни куда-то исчезла. Козел
вдруг бросается на меня, и я просыпаюсь в холодном поту...

По утрам меня будит мой ужасный домашний робот. Причем, делает это с
каким-то особым, садистским удовольствием. Сигнал побудки начинается с
нежного тона трели с возрастающей громкостью. Затем нежная трель переходит
в ужасный свист, а под конец достигает стадии взлета пороховой ракеты.
Чудовище продолжает громыхать до тех пор, пока я не встаю и в изысканных
выражениях не советую ему заткнуться. Тогда робот замолкает, а я плетусь в
ванную.
В глайдере, на полпути к городку Комитета, я окончательно проснулся и
вспомнил про вчерашние приключения. Я поймал себя на мысли о том, что
отношусь к разряду тех серых личностей, которые всю жизнь ждут чего-то
необыкновенного, чуда, а когда все-таки встречаются с ним, то, как
правило, позорно сбегают. Я уже ругал себя за то, что так быстро и неловко
покинул вчера Олни Лаймис. Хотя не гнали. Белокурая красавица Олни... А я,
лопух, даже не удосужился толком узнать, с кем имею дело. Чисто дедуктивно
можно было предположить, что она работает где-то в нашей системе.
Например, исследователем в проблемной группе. Ее эрудиция в делах Комитета
все же выше среднего. Заскоки у проблемщиков тоже не редкость. Я перебрал
по памяти те исследовательские подразделения, с которыми наш отдел
первоначальной колонизации пересекается в своей деятельности. В группу,
скажем, по звездам Вольфа - Райе или по динамической проводимости
сверхнизкого суперлайта Олни как-то не вписывалась, но комколовские
светлые головы могли придумать и что-то поновее, вроде исследования
психологической устойчивости в экстремальных ситуациях. Добавим к этому
навык чтения мыслей, если это не фокус с синкридером, являющийся почти
профессиональным для исследователей других планет, когда полное
взаимопонимание в команде является обязательным. Добавим ее интерес к
исследованиям по Альционе (я не помнил за этой звездочкой ничего плохого).
И резюмируем, что все указывает на ее принадлежность к нашей системе. Не
обязательно в Комколе, а возможно, в Комитете по Космическим Полетам, или
где-то в структуре отечественных или Объединенных Космических Сил. В любом
из этих вариантов моя большая откровенность не была бы слишком
предосудительной.
Впрочем, Витюх, не будем кривить душой, главное в том, что она -
привлекательная женщина. Я непроизвольно сравнивал ее с Мариночкой.
Маринка была ниже ростом, рыжая и как - то проще. Временами я уставал от
ее бурной журналистской энергии, суетливости, крикливости и навязчивой
идеи выйти за меня замуж. На ее фоне Олни кажется более аристократичной,
этакой баронессой в противовес буржуазке.
Дойдя до своего кабинета, я из любопытства отбил запрос на то, что
делается в окрестностях Альционы и вообще звезд скопления Плеяды. Прочитав
длинный компьютерный бюллетень, который можно было свести к словам:
"ничего нового", я пожал плечами и принялся за текучку. Впрочем, в течении
дня я полюбопытствовал у своих коллег Васи Михальчука и Леши Сорокина,
слышали ли они что-либо о программе "Альциона", на что коллеги ответили
отрицательно.
Под конец рабочего дня, когда я вполне освоил сетевые графики для
групп автоматов, а также разобрался с причинами нарушения оных, меня
вызвал начальник отдела И.Н.Рождественский и начал с места в карьер:
- Меня интересует, о какой программе "Альциона" вы спрашивали
Сорокина и где вы услышали про нее сами?
- Меня тоже интересует эта "Альциона". Может быть, вы просветите,
Игорь Николаевич?
- Так от кого вы слышали?
Что-то удержало меня от того, чтобы рассказать про вчерашний
файв-о-клок в гостях у Олни. К примеру то, что все знали про мой роман с
Маринкой, и я не хотел испортить свою репутацию высокоморального
гражданина. Впрочем, суть была в том, что инспектору как-то не полагается
узнавать служебные новости в обход начальника отдела. Я изобразил на лице
душевную простоту и произнес пожимая плечами:
- Я сам затрудняюсь сказать, от кого я это слышал. Разговор в
коридоре во время вчерашнего совещания, при котором я случайно
присутствовал.
- И в каком аспекте шел разговор, который вы подслушали? - с
прохладными интонациями полюбопытствовал Рождественский.
- Ну, - тут я решил сымпровизировать, - говорили, что эта Альциона
съест кучу средств, из-за нее летят другие программы.
Шеф посмотрел на меня уж очень внимательно, и мне пришла в голову
мысль, что я случайно натолкнулся на что-то острое.
- Так что, Игорь Николаевич, есть такая программа?
Рождественский еще раз внимательно на меня посмотрел и сказал:
- Нет. И не забивайте голову себе и другим. Мало ли что болтают в
коридорах во время совещаний.
- Нет, так нет, - пожал плечами я.
- И моя вам дружеская рекомендация, не как начальника, а как коллеги
- не забывайте английскую поговорку: "Curiousity killed a cat", "От
любопытства кошка сдохла"! Идите, Виктор Павлович.
За остаток рабочего дня я побеседовал с Лешей Сорокиным по вопросу,
кто что о ком думает, но он таращился на меня так невинно, что я его
простил, взяв обещание быть менее болтливым. После чего с чистой совестью
пошел домой.
На стоянке парковался синий "Тайфун", внутри которого виднелась до
боли знакомая рыжая челка. Это была излюбленная мариночкина манера -
прилететь к моему приходу и дожидаться меня сидя в глайдере. Я аккуратно
притер свой "Эльф" рядом с "Тайфуном", затем открыл дверцу и перескочил в
ее машину. Марина подняла на меня свои серые глазки, и я ее спросил:
- Ну? Что у нас сегодня плохого?
Вместо ответа она обвила мою шею руками, и я опрокинул ее на спинку
сидения, находя, что так целоваться все-таки удобнее. Потом она
отряхнулась и, как обычно, принялась жаловаться на судьбу.
- Вить, а у меня вырвали из рук материал, о котором я столько
мечтала!
- Надо быть расторопнее, крошка! - напутствовал я ее. - Особенно при
ваших диких нравах рвать из рук друг у друга.
- Да если бы наши нравы! Позвонили сверху, сказали, что я сунула нос
не туда, а затем все изъяли и даже запретили интересоваться!
- Однако! - я многозначительно хмыкнул. - И что же ты нашла, дорогая,
такого взрывоопасного?
- Это почти детектив, Витя! Ты представляешь, на Луне, поселок
Меридиан-6, находят без сознания некоего профессора. Когда он приходит в
чувство, то заявляет, что у него пропали кристаллеты с очень важной
информацией. Срочное исследование по теме, которое его попросили провести.
И даже что-то по твоей части - дальние планеты.
- Самая важная информация по моей части - это расчет зарплаты, -
схохмил я. - Если это так, то бедный профессор... Так что с ним случилось?
- Он вдруг потерял сознание войдя в свою комнату, а когда очнулся,
то первым делом заявил о факте исчезновения, - снова затараторила Марина.
- Раньше никто этих кристаллет у него не видел, ни с кем свои расчеты он
не обсуждал, вообще замкнутый и раздражительный тип. Лунная полиция на
ушах стоит, говорят - не могли эти записи уйти из поселка, а найти не
удается. А в Лунной администрации у меня знакомая, которая быстренько мне
про это сообщает. Я пишу очерк о таинственном происшествии и неудачном
расследовании. И вдруг этот профессор сам куда-то исчезает, про его тему
говорят, что ее нет вовсе, а в редакцию звонит большой чин.
- Полиция борется за честь мундира?
- Нет, не из полиции, должно быть - КГБер.
- А как называлась эта тема разработки?
- Ари... - Марина наморщила лоб, пытаясь вспомнить трудное название.
Что-то подтолкнуло меня спросить:
- "Альциона"?
- Вот! Значит, ты что-то знаешь?
- Не знаю. Положим, я кое-что случайно слышал, но поскольку мне
сегодня намылили шею за излишнее любопытство, то... Маринка! - я взял ее
за плечи, - если ты где-то еще случайно услышишь про эту "Альциону", будь
так любезна, зафиксируй это для меня!
Она утвердительно затрясла головкой, а потом мы отправились ужинать в
ресторан, а оттуда, основательно потратившись, к ней домой. Часов в восемь
вечера я собрался ее покинуть.
- Ты хочешь уйти? - растерянно спросила она.
- У меня дела, дорогая.
- Дела? Какие дела в такое позднее время?
- У меня дела.
Я сам еще не знал точно, какие у меня дела. Но мне все это очень
сильно не нравилось. Или наоборот - я не стремился развеять вдруг
окруживший меня ореол настоящей романтики?
Мой старый друг Слава Волков был сейчас на Земле, в перерыве между
очередными экспедициями куда-нибудь на край Галактики. Ходя взад-вперед по
комнате подобно тигру в клетке, я пришел к решению ему позвонить.
- Славик, - сказал я в ответ на его сонное "алло" из-за темного
экрана, - я влип в историю. История может тебя заинтересовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11