Два командных голкипера встали в ворота на разных концах катка и приготовились обороняться, если кто-нибудь запулит шайбу им в голову.
Мчась зигзагами по катку, Джон слышал только шуршание коньков по льду. Он ловко маневрировал между игроками и вел шайбу, не отпуская ее от клюшки. У него над ухом задышал недавно пришедший в команду защитник, и, чтобы избежать толчка в спину, Джон мощным ударом послал шайбу в ворота мимо Хью Майнера.
– На, ешь, деревенщина. – Он резко затормозил перед воротами, осыпая Хью градом ледяной крошки из-под коньков.
– Черт бы тебя побрал, старик, – пробурчал Хью и, нырнув в ворота, зацепил шайбу клюшкой.
Джон хмыкнул и покатил в свободную зону. Когда разминка закончилась, он чувствовал себя измотанным, как после битвы, но счастливым оттого, что он снова в бою. В раздевалке Джон отдал свои коньки инструктору для заточки и принял душ.
– Эй, Ковальский, – окликнул его помощник тренера, остановившись в дверях раздевалки. – Тебя хочет видеть мистер Даффи. Он в тренерской Найстрома.
– Спасибо, Кенни.
Джон завязал шнурки кроссовок, надел зеленую тенниску с логотипом «Чинуков» и заправил ее в спортивные брюки.
В том, что Вирджил Даффи пожелал увидеться с Джоном, не было ничего необычного, тем более что старший менеджер отсутствовал, так как отправился на поиски новых талантов. Джон был капитаном «Чинуков». Он был ветераном, а никто не знал хоккей лучше, чем тот, кто играл в него тридцать лет. Они не всегда соглашались друг с другом, однако Вирджил ценил его мнение, а Джон научился уважать Вирджила за его удивительную деловую хватку.
По дороге к офису руководства Джон гадал, как отреагирует Вирджил, когда узнает о существовании Лекси. Он прекрасно понимал, что старик не выразит особой радости, но в то же время и не боялся, что его продадут. Хотя полностью возможность продажи он не исключал. Вирджил славился своей бурной реакцией. Поэтому чем дольше Вирджил будет оставаться в неведении в отношении событий семилетней давности, тем лучше. Джон не собирался, скрывать существование Лекси, однако не считал нужным «чесать Вирджилу плешь».
Джон подумал о Лекси и нахмурился. С того утра в Кэннон-Бич прошло полтора месяца, и все это время Джорджина не подпускала его к Лекси. Она наняла адвоката, грозную даму, которая настояла на проведении теста на отцовство. Сначала они несколько недель тянули с процедурой, а потом вдруг Джорджина сделала крутой поворот и подписала документ, законно признававший его отцовство. Одним росчерком ее пера Джон был на законных основаниях объявлен отцом Лекси.
Инспектору по семейным делам предстояло провести собеседование с Джоном и осмотреть его плавучий дом. Тот же инспектор переговорил с Джорджиной и Лекси и порекомендовал провести несколько предварительных коротких встреч между отцом и дочерью, прежде чем Джону будет разрешено забирать Лекси к себе на более длительное время. После окончания подготовительного периода Джону предстояло получить те же права по опеке, какими обладали разведенные отцы, разница заключалась только в том, что ему не надо было ходить в суд. Как только Джорджина признала его отцом Лекси, все вопросы стали решаться с неимоверной скоростью.
Складка, залегшая у Джона между бровями, стала глубже. В настоящий момент Джорджина крепко держала его за яйца. Это совсем не доставляло ему радости, а вот Джорджине, судя по всему, такая ситуация нравилась. И она предпочла бы, чтобы ситуация эта тянулась подольше – ведь то, что она получала в конечном итоге, не имело для нее особого значения! Через своего адвоката Джон предложил ей щедрое содержание, а также няню на целый день и страховку. Он хотел обеспечить свою дочь и горел желанием оплачивать все ее потребности, но Джорджина отказалась от всего. Она передавала через своего адвоката, что ей от Джона ничего не нужно. Однако дело шло к развязке, и то, что получит Джорджина, решалось уже без ее участия.
Джон не виделся с Джорджиной и не разговаривал с ней с того самого утра, когда она вспылила на пустом месте. Она раздула из мухи слона, несправедливо обозвав его лжецом. Да, возможно, в тот вечер, когда она пришла к нему в плавучий дом, он был не прав, не рассказав обо всем. Они договорились не нанимать адвокатов, а к тому моменту он уже нанял Керка Шварца. Когда Джорджина постучалась к нему в дверь, Керк уже в течение двух часов являлся его официальным представителем. А сам Джон уже имел основное представление о своих правах. Возможно, ему следовало бы рассказать ей об этом, но он испугался, что она разозлится и не подпустит его к Лекси. Он и сейчас не жалел о сделанном. Он должен был знать, какие права дает ему закон на тот случай, если Джорджина запретит ему видеться с Лекси. Он хотел выяснить, кто записан в свидетельстве о рождении отцом девочки. Ему нужна была информация. Его будущее с Лекси было слишком важно для него.
Перед глазами Джона все еще стояда Лекси, замершая в дверном проеме его дома в Кэннон-Бич. Он хорошо запомнил озадаченное выражение на ее личике и ее непонимающий взгляд, когда она оглядывалась на него, едва поспевая за тащившей ее Джорджиной. Плохо, что она узнала о нем именно так. Джон рассчитывал, что сначала они подружатся. Он надеялся, что новость станет для девочки радостью.
Хорошо бы узнать, что она обо всем этом думает. И он скоро это узнает. Через два дня он встретится с Лекси. Это будет eе первый короткий визит.
Джон вошел в тренерскую и закрыл за собой дверь. Вирджил Даффи сидел на диване, обитом искусственной кожей. На нем был дорогой льняной костюм; кожу покрывал ровный загар, привезенный с Карибов.
– Взгляни на это, – сказал он, указывая на экран переносного телевизора. – Этот малыш сделан из цемента.
Ларри Найстром, сидевший за своим столом, не разделял энтузиазма начальника.
– Да он с трудом клюшку держит.
– Бить по шайбе можно научить. Зато у него есть душа, а вот этому научить невозможно. – Вирджил посмотрел на Джона и указал на экран: – А ты что думаешь?
Джон сел на другой конец дивана и перевел взгляд на телевизор как раз в тот момент, когда новичок из «Флорида пантер» прижал Эрика Линдроса к борту и повалил на лед. Поднявшись на ноги, громила Линдрос медленно покатил, к скамейке запасных.
– Могу по собственному опыту сказать, что он бьет прицельно, как и следует полузащитнику, но я не уверен, что он достаточно силен. Сколько?
– Пятьсот тысяч.
Джон пожал плечами:
– Думаю, он стоит этих денег.
Вирджил покачал головой:
– Слишком дорого.
– А кого еще вы рассматриваете?
Вирджил включил кнопку перемотки, и трое мужчин стали изучать других кандидатов. Когда вошел командный инструктор со стопкой бумаг в руке и сел по другую сторону стола, Найстром принялся вместе с ним просматривать каждый лист.
– Эй, Ковальский, у тебя жировых отложений меньше двенадцати процентов, – прокомментировал тренер, не поднимая головы.
Это не удивило Джона. Он не мог допустить, чтобы лишний вес мешал скорости, поэтому изо всех сил старался не набирать его.
– А у Корбета? – спросил он.
Правый крайний «Чинуков» явился в тренировочный лагерь в таком виде, будто все лето не отходил от мангала.
– Боже мой! – воскликнул Найстром. – У него двадцать процентов!
– У кого? – спросил Вирджил, нажимая кнопку «стоп». Из щели видеомагнитофона вылезла кассета, и на экране телевизора появилась реклама памперсов.
– Да у этого чертова Корбета, – ответил инструктор.
– Я вставлю фитиль в его жирную задницу, – пригрозил тренер.
– Дай ему инструктора, – предложил Джон.
– Дай ему диету Каролины, – посоветовал Вирджил. Каролина уже четыре года являлась женой Вирджила и была всего лишь на десять лет моложе мужа. По мнению Джона, она была милой женщиной, и они с Вирджилом, судя по всему, были счастливы. – Давай ему перед каждой игрой миску белого риса и две унции белого куриного мяса, а потом спокойно наблюдай, как он дерет задницу.
Реклама памперсов закончилась, и с экрана вдруг зазвучал голос, которого Джон не слышал уже почти два месяца.
«Вы сели к экрану вовремя, – говорила Джорджина. – Я как раз собиралась добавить капельку греха. Уверена, вам бы не хотелось пропустить этот момент».
– Что за черт, – пробормотал Джон и подался к телевизору.
Джорджина взяла бутылку «Гран-Марнье» и налила немного ликера в миску.
«Если у вас есть дети, вам придется отложить немножечко мусса, прежде чем вы добавите в него ликер, этот «напиток греха», как называла алкоголь моя бабушка. – Джорджина улыбнулась. Взгляд ее зеленых глаз обратился к камере. – Если вы воздерживаетесь от алкоголя по религиозным мотивам, или если вам еще не исполнился двадцать один год, или если вы предпочитаете грех в первозданном виде, можете отказаться от «Гран-Марнье» и вместо него добавить немного тертой апельсиновой цедры».
Джон как зачарованный смотрел на Джорджину и вспоминал ночь, когда он преподнес ей огромную порцию греха в первозданном виде. На следующее утро она отколошматила его безголовой куклой и обвинила в том, что он использовал ее. Она сумасшедшая. Мстительная сумасшедшая.
На Джорджине была белая блузка с большим вышитым воротником и темно-синий фартук. Ее волосы были зачесаны назад, а в ушах блестели маленькие жемчужные сережки. Вероятно, кто-то попытался пригасить ее хлещущую наружу сексуальность, но попытка не удалась. Сексуальность никуда не исчезла. Она была и в ее чарующих глазах, и в чувственных губах. И наверняка это видел не он один.
Джон наблюдал, как Джорджина ложкой раскладывает мусс в маленькие фарфоровые мисочки и одновременно что-то оживленно говорит. Закончив, она поднесла руку ко рту и слизнула шоколад с тыльной стороны ладони. Джон едко усмехнулся, потому что он знал – он действительно знал, – что она сделала это для повышения рейтинга. А ведь она мать! Матери маленьких девочек не должны вести себя перед тысячами зрителей, как сластолюбивые кошечки!
Неожиданно экран стал темным, и Джон впервые с момента появления на нем лица Джорджины вспомнил о присутствии Вирджила. Владелец команды выглядел потрясенным. Даже под загаром было видно, как он побледнел. Кроме потрясения, его лицо больше ничего не выражало. Ни злости, ни ярости, ни любви, ни обиды на женщину, которая бросила его у алтаря. Он встал, бросил пульт от телевизора на диван и, не сказав ни слова, вышел за дверь.
Джон посмотрел ему вслед, затем перевел взгляд на оставшихся мужчин, которые прекратили обсуждать жировые отложения. Хотя они никогда не видели Джорджину, оба наверняка догадались, что за женщину показывали по телевизору. И кем она приходится Джону. И Вирджилу.
Джорджине казалось, что она сейчас упадет. Она уже записала шесть передач, и с каждым разом это ощущение становилось чуть-чуть слабее. Она уговаривала себя успокоиться. Ее передача шла не в прямом эфире, поэтому всегда была возможность остановить съемку, если она делала какую-нибудь ошибку, и начать все сначала. И все равно ее нервы были натянуты как струны, когда она посмотрела в камеру и заговорила:
– Не знаю, известно ли вам, что я из Далласа, из края больших шляп и густых волос. Я изучала кухню всех уголков мира, но сейчас я научу вас готовить одно из блюд техасско-мексиканской кухни.
Джорджина принялась за работу, а закончив, вытащила из духовки готовое – простое и одновременно изысканное – блюдо техасской кухни.
– В следующий раз, – сказала она, остановившись около вазы с желтыми рудбекиями, – мы с вами немного отдохнем от кухни, и я покажу, как украшать рамки для фотографий. Это будет легко и приятно. До встречи.
Огонек над камерой погас, и Джорджина перевела дух. Сегодняшняя запись прошла неплохо. Она всего лишь один раз уронила кусок свинины и три раза неправильно прочитала текст. Все было не так ужасно, как в первый раз. Запись первой передачи шла семь часов. Ее пустили в эфир несколько дней назад. Джорджина была настолько уверена, что ее шоколадный мусс потерпит неудачу и не понравится зрителям, что даже не нашла в себе сил посмотреть передачу. Чарлз же, естественно, смотрел ее и заверил Джорджину, что она вовсе не выглядит скучной занудой, толстой и глупой. Джорджина не поверила ему и решила, что он ее просто успокаивает.
Лекси переступила через кабели, тянувшиеся по полу, и подошла к матери.
– Мне нужно в туалет, – объявила она.
Джорджина развязала фартук. На ее блузке все еще был закреплен переносной микрофон.
– Подожди несколько минут, и я провожу тебя.
– Я могу дойти сама.
– Я ее отведу, – предложила молодая помощница режиссера. Джорджина благодарно улыбнулась ей.
Лекси нахмурилась и взяла протянутую девушкой руку.
– Мне уже не пять лет, – буркнула она.
Глядя вслед дочери, Джорджина сняла фартук. Одним из условий ее участия в программе была возможность приводить Лекси на запись. Чарлз согласился на это и присвоил Лекси звание «креативного консультанта». Девочка подкидывала любопытные идеи и помогала Джорджине загодя готовить в студии блюда, которые должны были показываться в конце передачи как готовые.
– Сегодня ты была высший класс, – похвалил Джорджину Чарлз, появляясь из глубины студии. Дождавшись, когда с нее снимут микрофон, он обнял ее за плечи. – Отклики зрителей на первую передачу выглядят очень обнадеживающе.
Джорджина облегченно вздохнула. Из-за их отношений ей не хотелось, чтобы Чарлз финансировал ее передачу.
– Ты уверен в этом? Может, ты говоришь это только из любезности?
Чарлз прижался губами к ее макушке.
– Уверен. Обещаю, что уволю тебя, если рейтинг упадет. – Джорджина почувствовала, что он улыбается.
– Спасибо.
– Не за что. – Чарлз чмокнул ее в висок и отстранился. – Предлагаю вам с Лекси поужинать со мной и с Эмбер.
Джорджина достала из-под кухонного прилавка, служившего декорацией, свою сумку.
– Не могу. Сегодня Джон в первый раз забирает Лекси.
Чарлз тут же свел брови:
– Хочешь, я приеду и побуду с тобой, пока он не уедет?
Джорджина покачала головой:
– Я справлюсь, – сказала она, хотя и сомневалась в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40