Заняты были только три. В одной сидел далматинец, в другой спал маленький толстый хаски, а в третьей свернулась клубочком в миске большая лысая крыса.
– Что это? – поинтересовалась Лекси, указывая на крысу.
– Это чихуахуа. Замечательная маленькая собачка.
Джон усомнился в том, что это существо имеет право называться собакой. Оно все дрожало, выглядело ужасно несчастным и пробуждало пренебрежение ко всему собачьему племени.
– Ему холодно? – спросила Лекси и прижалась лбом к клетке.
– Вряд ли. Я стараюсь держать его в тепле.
– Наверное, ему страшно. – Она помолчала и добавила: – Он скучает по маме.
– О нет, – возразил Джон, сразу вспомнив операцию по спасению маленькой рыбки в Тихом океане. Больше он на такое не пойдет, тем более ради спасения какой-то дурацкой дрожащей собачонки. – Нет, он не скучает по своей маме. Ему нравится жить здесь одному. Готов спорить, что ему нравится спать в миске для еды. Наверное, ему сейчас снятся приятные сны, а трясется он потому, что ему снится, будто дует сильный ветер.
– Чихуахуа очень нервная порода, – сообщила продавщица.
– Нервная? – Джон указал на щенка. – Он же спит.
Женщина улыбнулась:
– Он нуждается в тепле и ласке.
Она ушла в подсобное помещение, и через несколько секунд дверца в задней стенке клетки распахнулась и к спавшему в миске щенку потянулись две руки.
– Если мы хотим успеть в кино, нам пора идти, – сказал Джон, но было поздно.
Женщина уже вернулась в торговый зал и передала щенка Лекси.
– Как его зовут? – спросила та, глядя в блестящие темные глаза навыкате.
– У него пока нет имени, – ответила продавщица. – Имя ему должен дать хозяин.
Неожиданно щенок высунул крохотный розовый язычок и лизнул Лекси в подбородок.
– Я ему понравилась, – рассмеялась девочка.
Джон посмотрел на часы. Он понимал, что нужно как можно скорее разлучить эту парочку.
– Фильм уже начинается. Нам пора идти.
– Я видела его уже три раза, – не отрывая взгляда от щенка, сказала Лекси. – Солнышко мое ненаглядное, – очень похоже на мать проговорила она. – Угости меня сахарочком.
– Нет, – покачал головой Джон, вдруг почувствовав себя пилотом, пытающимся посадить самолет на одном двигателе, – Никаких сахарочков.
– Он перестал дрожать! – Лекси потерлась щекой о голову щенка, и тот лизнул ее в ухо.
– А теперь отдай его.
– Но он полюбил меня. И я его люблю. Можно мне его оставить?
– Нет. Твоя мама убьет меня.
– Она не будет возражать.
Джон услышал дрожь в голосе дочери и присел радом с ней на корточки. Сейчас он чувствовал, что и второй двигатель заглох и земля стремительно приближается.
– Она действительно прикончит меня. Давай поступим так. Я куплю тебе черепаху, она будет жить у меня дома. А ты будешь приезжать ко мне и играть с ней.
Лекси со сладко сопящим у нее на руках щенком прислонилась к Джону.
– Я не хочу черепаху. Я хочу маленького Понго.
– Понго? Лекси, ты не можешь давать ему имя. Он же не твой.
Глаза Лекси наполнились слезами, подбородок задрожал.
– Но я люблю его, а он любит меня.
– А ты не хочешь настоящую собаку? Мы могли бы в следующие выходные поискать настоящую собаку.
Лекси замотала головой:
– Он и есть настоящая собака. Только маленькая. У него нет мамы, и если я оставлю его здесь, он будет скучать по мне. – Слезы уже потекли по щекам, и Лекси всхлипнула. – Пожалуйста, папа, разреши мне взять Понго.
Сердце Джона едва не выскочило из груди. Еще секунду он смотрел в несчастное лицо дочери и сломался. Полностью. И окончательно. И опьянел от счастья. Она назвала его папой!
Джон достал бумажник и протянул карту «Виза» обрадованной продавщице.
– Ладно, – сказал он, обнимая и прижимая к себе Лекси. – Но теперь твоя мама убьет нас всех.
– Это правда? Я могу забрать Понго?
– Можешь, – вздохнул Джон.
Слезы полились еще сильнее, и Лекси уткнулась ему в шею.
– Ты лучший папа в мире, – сквозь рыдания проговорила она. – И я буду хорошей девочкой. Всегда-всегда. – Ее плечики дрожали, щенок тоже дрожал, и Джон испугался, что сейчас тоже задрожит за компанию. – Я люблю тебя, папа, – прошептала Лекси.
Сейчас он зарыдает вместе с Лекси, прямо тут, на глазах у продавщицы, подумал Джон. Надо было срочно что-то делать.
– Я тоже тебя люблю, – сказал он и прокашлялся. – Давай купим ему еды.
– Вам еще понадобится домик, – сообщила продавщица, удаляясь с карточкой Джона. – А так как у него почти нет шерсти, еще и свитер.
К тому моменту, когда Джон загрузил собачьи пожитки в «рейнджровер», его счет уменьшился почти на тысячу долларов. Пока они ехали через город, Лекси болтала без умолку и пела колыбельные своему щенку. Но по мере приближения к Белльвю она стала затихать, и чем ближе они подъезжали к дому, тем больше она мрачнела. К тому моменту, когда Джон заглушил двигатель, в машине царило напряженное молчание.
Джон помог Лекси выбраться из машины, и они пошли по дорожке к дому. У террасы оба остановились и уставились на входную дверь, оттягивая то мгновение, когда Джорджина увидит на руках у Лекси дрожащую крысу.
– Она взбесится, – шепотом сказал Лекси.
Джон почувствовал, как ее ладошка скользнула ему в руку.
– Точно. Разнесет нас, как вентилятор – дерьмо.
На сей раз Лекси не стала укорять его за сквернословие. Просто кивнула и произнесла:
– Ага.
«У тебя будет либо карьера в «Чинуках», либо Джорджина. Иметь и то и другое тебе не удастся». Джон едва не расхохотался. Даже если бы он вдруг безумно влюбился в Джорджину, после сегодняшнего вечера его карьере уже ничего бы не грозило, она была бы защищена абсолютно надежно.
Дверь открылась, и предсказание насчет вентилятора стало сбываться. Джорджина посмотрела на Джона, на Лекси и перевела взгляд на трясущуюся собаку на руках у дочери.
– Это что такое?
Лекси промолчала, предоставив оправдываться Джону.
– Э-э… мы зашли в зоомагазин и…
– О Боже! – взвыла Джорджина. – Ты повел ее в зоомагазин? Ей запрещено даже заходить туда. В последний раз она так рыдала, что ее даже стошнило.
– Но ведь на этот раз с ней ничего не случилось.
Джорджина указала на руки Лекси и грозным голосом осведомилась:
– Это собака?
– Нам так сказала продавщица, хотя я все-таки еще сомневаюсь в этом.
– Сдай ее назад.
– Нет, мама, Понго мой.
– Понго? Ты уже дала ему имя? – Джорджина прищурившись, посмотрела на Джона. – Замечательно. Понго будет жить у Джона.
– У меня нет двора.
– У тебя есть палуба. Вполне достаточно.
– Он не может жить у папы, потому что тогда я буду видеть его только по выходным и не смогу учить его не писать на ковер.
– Кого учить? Понго или твоего папу? – Джорджина голосом выделила последнее слово.
– Джорджина, это не смешно.
– Знаю. Сдай его в магазин, Джон.
– Я бы с радостью. Но на кассе висело объявление, что купленный товар возврату не подлежит. Я не могу сдать Понго. – Он смотрел на Джорджину. Она, как всегда, выглядела великолепно и бесилась от злости. Но впервые после ссоры в Кэннон-Бич у него не было желания сражаться с ней. И провоцировать ее, – я очень сожалею, но Лекси расплакалась, и я не мог ей отказать. Она дала ему имя, а потом плакала у меня на груди, и я отдал продавщице свою кредитку.
– Александра Мей, иди в дом.
– О-ох, – вздохнула Лекси, прижала к себе щенка и, понурившись, прошмыгнула мимо матери.
Джон хотел было последовать за ней, но Джорджина преградила ему путь.
– Я пять лет твердила дочери, что она сможет завести кого-нибудь, только когда ей исполнится десять. А ты забираешь ее на несколько часов и возвращаешь домой с лысой собакой!
Джон поднял руку, призывая ее к молчанию.
– Я понимаю тебя, и я действительно виноват. Но обещаю, что буду покупать ему еду и мы с Лекси будем водить его во все собачьи школы.
– Я сама могу оплатить его жрачку! – Джорджина прижала пальцы к вискам. У нее было ощущение, что голова вот-вот расколется. – Я так зла, что даже в глазах двоится.
– А тебе станет легче, если я скажу, что купил для тебя книжку о щенках?
– Нет, Джон, – вздохнула она и опустила руки, – не станет.
– А еще я купил маленькую будку. – Он схватил ее за руку и потащил за собой. – И еще кучу всякого добра.
Джорджина приказала себе не обращать внимания на участившееся сердцебиение, вызванное прикосновением Джона.
– Какого еще добра?
Джон открыл заднюю дверцу «рейнджровера» и, вытащив оттуда собачий домик, сунул его в руки Джорджине.
– Предполагается, что он должен спать здесь ночью, – сообщил он и снова нырнул в салон. – Вот книжка по дрессировке, еще одна о чихуахуа и еще одна, – он помолчал, читая название, – называется «Как воспитать собаку так, чтобы она не мешала вам». У меня есть еда, галеты для зубов, игрушки, чтобы грызть, ошейник с поводком и маленький свитер.
– Свитер? И ты все это купил в зоомагазине?
– Ну да. – Джон снова нырнул в машину.
– Я точно знаю, что это где-то здесь, – сказал он, и Джорджина поспешно перевела взгляд с ягодиц Джона на багажник машины, забитый пакетами из магазина игрушек.
– Вот. Это зубная паста для Понго. – Джон выбрался из машины и выпрямился.
Джорджина была потрясена.
– Представляю, сколько ты заплатил за все это.
Джон равнодушно пожал плечами.
Джорджина позволила себе пускаться во все тяжкие и тратить много на Рождество или на дни рождения, но для этого ей нужно было соблюдать строгую экономию и откладывать деньги. А Джону нет. В прошлом месяце, когда их адвокаты вырабатывали соглашение по опеке, Джорджина узнала, что за игру в хоккей ему платят шесть миллионов в год. С таким достатком она соперничать не могла.
Джорджина посмотрела на улыбающуюся физиономию Джона и напомнила себе об осторожности. Стоит утратить бдительность, сказала она себе, он заберет все и оставит ее с одной лысой псиной.
Глава 17
– Ты какой кофе будешь – с обезжиренным молоком или мокко? – спросила Джорджина, засыпая молотый кофе в кофеварку.
– С молоком, – ответила Мей, не отрывая взгляда от Понго, который лежал и грыз собачью галету. – Господи, до чего же он трогательный. Да мой кот сделает его одной левой.
– Лекси, – позвала Джорджина, – Мей опять неуважительно говорит о Понго.
Лекси, на ходу надевавшая дождевик, тут же появилась в кухне.
– Не надо говорить плохо о моей собаке. – Она нахмурилась и взяла со стола упакованный завтрак. – Он все чувствует. – Опустившись на колени, она склонилась к мордочке собаки. – Я должна идти в школу. До встречи.
Щенок перестал грызть галету и лизнул Лекси в губы.
– Вот то, о чем я тебе говорила, – проворчала Джорджина, вынимая из холодильника пакет с обезжиренным молоком. – У него дурные привычки.
Лекси встала.
– Мне это не важно. Я люблю его.
– А мне важно. Беги скорее за Эми, иначе вы опоздаете на автобус.
Лекси вытянула губы, ожидая от нее поцелуя. Джорджина покачала головой и повела ее к двери.
– Я не целую девочек, целующихся с собаками, которые облизывают их. – Стоя у двери, Дхсорджина проследила, как дочь перешла улицу, и вернулась в кухню. – Лекси совсем помешалась на этом щенке, – пожаловалась она Мей, подходя к кофеварке. – Он в доме всего пять дней, но уже полностью изменил нашу жизнь. Ты бы видела, какую джинсовую курточку соорудила для него Лекси.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – вдруг заявила Мей. Джорджина оглянулась на подругу. Она подозревала, что с той что-то происходит. Обычно Мей не приходила на кофе так рано, да и вообще в последние дни она вела себя странно.
– В чем дело?
– Я люблю Хью, – очень тихо произнесла Мей.
– Что?! – Джорджина замерла как громом пораженная. – Друга Джона?
– Да.
– Я думала, что ты ненавидишь его.
– Раньше ненавидела.
– Что же произошло?
Мей казалась не менее ошарашенной, чем Джорджина.
– Не знаю! В пятницу вечером он проводил меня домой из джаз-клуба и больше не уезжал.
– Значит, он живет у тебя уже целых шесть дней?
Джорджина подошла к кухонному столу и выдвинула стул.
Она чувствовала, что ей надо присесть.
– Вернее, шесть ночей. Я не знаю, как все случилось. Секунду назад я уверяла его в том, что ему нельзя заходить ко мне – и вот мы уже лежим голые в постели и спорим, кому быть сверху. Я не могу ничего объяснить. Короче, он победил, и я влюбилась в него.
Джорджина была так потрясена услышанным, что еще долго не могла произнести ни слова.
– Ты уверена? – наконец спросила она.
– Да. Сверху был он.
– Я не об этом! Ты уверена, что любишь его?
Мей кивнула, и впервые за семь лет их дружбы Джорджина увидела слезы в ее карих глазах. Вид плачущей подруги, которая всегда отличалась поразительной стойкостью, тронул Джорджину до глубины души.
– О, дорогая, – вздохнула она и опустилась на колени рядом с Мей. – Я так сожалею. – Обняв подругу, она попыталась утешить ее. – Мужики такие мерзавцы.
– Знаю, – всхлипнула Мей. – Все было так здорово, и вдруг он учудил.
– И что же он учудил?
Мей подняла голову и посмотрела Джорджине в лицо.
– Попросил выйти за него замуж.
У Джорджины отвисла челюсть.
– Я сказала ему, что не надо спешить, но он не пожелал слушать. Сказал, что любит меня и знает, что я его люблю. – Мей вытерла глаза краем полотняной скатерти. Опершись о стол, Джорджина встала.
– Почему Хью считает, что ты примешь столь важное решение так быстро? Шести дней мало, чтобы понять, хочешь ты провести остаток жизни с этим человеком или нет.
– Я поняла это после третьей ночи.
Джорджина ощупью нашла стул. У нее подкашивались ноги, и она была вынуждена снова сесть.
– Ты просто морочишь мне голову? Ты сама хочешь выйти за него?
– Да!
– Но ответила ему «нет»?
– Я ответила ему «да»! Я пыталась отказать ему, но не смогла, – проговорила Мей и разрыдалась. – Может, я кажусь глупой и импульсивной, но я действительно люблю его и не хочу отказываться от шанса стать счастливой.
– Что-то не похоже, что ты очень счастлива.
– Я счастлива! Я никогда такого не чувствовала. С Хью мне очень хорошо. Я даже не догадывалась, что может быть так хорошо. Он делает меня счастливой, но… – Она замолчала и вытерла слезы. – Но я хочу, чтобы и ты была счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40