— Сильвия была долго? — спросил он.
— Достаточно долго для того, чтобы рассказать мне, как вы близки.
— Ты, видимо, не так ее поняла, — сказал он холодно. — Когда Джеральд погиб, она осталась в полном одиночестве, и мне было ее жаль. Ничего большего между нами не было.
— Миссис Эрендел дала мне понять обратное, — возразила Джулия.
— Очевидно, что ты ее не понимаешь. Сильвия много говорит, но это безобидная болтовня. Она добрейшее существо, настоящий ребенок!
— Никогда не сказала бы о ней этого, Найджел. Но, — добавила она, — несомненно, ты знаешь ее гораздо лучше, чем я.
Если он и уловил в ее словах сарказм, то не подал виду.
— Уверен, что когда вы познакомитесь поближе, то подружитесь. Она во многом может тебе помочь. — Он задумчиво замолчал. — Да, хорошо, что она вернулась. Нам пора принимать гостей.
После этого наступила тишина: Найджел закрылся вечерней газетой, а Джулия взялась за вышивание. Она всегда была рукодельницей, но забросила все, когда начала работать, теперь же, после замужества, вечера были такими длинными и пустыми, что она снова взялась за рукоделие.
Он поднял глаза и при виде ее прелести не мог не почувствовать горечи. Огонь весело трещал в камине, тяжелые занавески, закрывавшие окна, придавали сцене интимность. Непосвященный зритель счел бы эту картину воплощением домашнего счастья, подумал он с болью: успешная карьера, уютный дом, красавица жена. А его жизнь была пустой и холодной, как вчерашний пепел. Минуту он сидел неподвижно, и лицо его выражало мрачное раздумье, потом, тихо вздохнув, он снова склонился над газетой.
Как Найджел и предупреждал, Джулия редко его видела: его почти никогда не было дома, а когда он появлялся, то торопливо ел и снова спешил на какие-то встречи, о которых она толком не знала. Его постоянно требовали к телефону, и в самое неожиданное время хорошо одетые люди приходили, чтобы забрать его куда-то, посовещаться с ним в библиотеке или привезти домой.
Он не объяснял Джулии, что происходит, и, хотя ее переполняло любопытство, гордость не позволяла ей задавать ему вопросы. Может быть, она так бы ничего и не узнала, если бы не ее свекровь, которая появилась в городе в один из своих нечастых приездов разделить ленч с Джулией.
Миссис Фарнхэм была у них впервые с того дня, как они поселились в этом доме. И за время, прошедшее после свадьбы, Джулия видела ее только один раз: Найджел повез ее к матери на день. Но часы, которые они провели вместе, были горько-сладостными: им обоим трудно было притворяться счастливыми.
Может быть, из-за того, что миссис Фарнхэм не видела свою невестку довольно давно, она заметила атмосферу беспокойства и печали, окружавшую Джулию, но она ничего не сказала и притворилась, что верит ее напускному спокойствию.
— Очень жаль, что Найджела нет, мама. В эти последние недели он так занят, что я сама его почти не вижу.
С этими словами Джулия поцеловала миссис Фарнхэм и провела ее в гостиную.
— Ничего, милая, я пришла повидаться с тобой, а не с Найджелом. Я и не ожидала увидеть его здесь, зная, какую работу ему приходится вести из-за этих выборов.
Стоявшая у буфета Джулия, собравшаяся было налить хереса, застыла с графином в руке. Она была рада, что смотрит в другую сторону и свекрови не видно ее изумленного лица. Миссис Фарнхэм могла, конечно, догадываться, что в их отношениях не все гладко, но ей и в голову не могло прийти, что Джулия даже не знает о том, что он выдвинут кандидатом в парламент.
— Думаю, ты будешь рада, когда он сможет проводить с тобой больше времени, — продолжала миссис Фарнхэм, ни о чем не подозревая. — Пройдет всего несколько дней, и все будет позади. Ровно через неделю мы будем знать результат. — Она приняла от Джулии рюмку и подняла ее вверх: — Давай выпьем за его успех.
Джулия была рада теплу, которое дарило ей вино. Случайное упоминание о том, что Найджел выдвинут на выборы, было для нее совершенно неожиданным. Она рассердилась на себя за то, что ни разу не потребовала от него объяснений его частых отлучек, телефонных звонков, обедов на ходу и странных визитеров. Пусть их брак и был показным, Найджел не имел права ничего не говорить ей о своих намерениях, особенно если учесть, что он по-прежнему хотел, чтобы его друзья считали их отношения нормальными. Только теперь она поняла все, и гнев уступил место боли.
— Наверное, ты поедешь с ним в округ? — спросила миссис Фарнхэм.
— Я… не знаю, — запинаясь, сказала Джулия. — Может быть, он этого не захочет. Вы же знаете, как он не любит проявления эмоций.
Миссис Фарнхэм была удивлена.
— Но не по отношению к людям, которых любит.
Джулия покраснела.
— Я имела в виду — на публике. — И она еще раз напомнила себе, как важно подбирать слова.
После ленча, за кофе, который они опять пили в гостиной, миссис Фарнхэм упомянула о миссис Эрендел и хохотнула, когда Джулия пересказала ей подробности визита Сильвии.
— Могу себе представить, как у нее вытянулся нос, когда она тебя увидела! Сильвия всегда мечтала стать женой Найджела.
— Когда я ему об этом сказала, он только посмеялся.
— Мужчины часто близоруки, когда дело касается женщин. Какими бы умными они ни были у себя на работе, их все равно может провести хорошенькое личико и мягкие манеры, а Сильвия знает, как пользоваться и тем и другим. Но ты не должна ревновать. Найджел и не помышлял о женитьбе, пока не встретил тебя. — Она устроилась поудобнее. — Прости мне эту откровенность, но тебе повезло, что он твой муж. Раз Найджел подарил тебе свою любовь — она твоя навсегда.
— Мне кажется, он любит с той же силой, с какой и ненавидит.
— Он редко к кому испытывает ненависть, — удивленно запротестовала миссис Фарнхэм. — Он слишком логичен, чтобы тратить время и эмоции на столь разрушительное для личности чувство.
— А она действительно разрушительна? — спросила Джулия.
— Конечно! Для того чтобы ненавидеть, мы должны закрыть свой ум для всего остального. С тем же успехом можно жить в коконе.
— Коконы бывают очень уютными.
— Но насекомые из них вырываются! Если бы они остались там навсегда, они погибли бы.
Джулия вздрогнула, и миссис Фарнхэм быстро сказала:
— Давай говорить о чем-нибудь более веселом, чем смерть. Скажи мне, чем ты весь день занимаешься?
— Мало чем, — вздохнула Джулия, — я скучаю по работе.
— Когда у тебя будет ребенок, свободного времени сразу не останется!
Краска залила щеки Джулии, и свекровь сочувственно на нее посмотрела.
— Первые месяцы после замужества всегда нелегкие, знаешь ли. Чем сильнее чувство, тем больше времени людям требуется для того, чтобы притереться друг к другу. Если ждешь от брака многого, то надо многое и дать. Людям чувствительным часто нелегко настроиться друг на друга. Когда я вышла замуж, моя свекровь говорила со мной так же, как я сейчас говорю с тобой, и сказала одну вещь, которую я никогда не забывала: хороший брак не получается сам собой — он требует работы. Но поверь мне, Джулия, это стоит того, чтобы потрудиться.
Джулия в отчаянии глядела в огонь. Как легко она вступила в брак, как мало думала о смысле церковного обряда. Она была поглощена идеей мщения и не задумывалась над тем, что, исполняя свой план, разрушает устои, которые почитала с детства.
Она глубоко вздохнула:
— Вы многое помогли мне понять, мама. Так легко потерять путеводную нить в будущее, а я, наверное, ее еще и не находила.
— Мы не всегда знаем, что для нас лучше всего. — И, переменив тон, миссис Фарнхэм продолжила: — Ну, право, на один день достаточно! Если я снова начну читать лекцию, разрешаю тебе просто уйти! — Ее зоркие глаза остановились на пяльцах, лежавших на ручке кресла. — Какая прелесть! Это твое?
— Да. Хотите посмотреть мои работы?
— Очень. Я тоже вышиваю, так что мы можем сравнить узоры.
Джулия подошла к шкафу и достала мешочек для рукоделия, в котором хранила законченные вышивки. Миссис Фарнхэм пришла в востсрг.
— Вижу, ты специалист. Давно вышиваешь?
— Раньше я много вышивала. Моя мать была необыкновенной рукодельницей. Она копировала узоры со старинных гобеленов у нас на стенах.
— Наверное, это был большой дом, раз там были гобелены.
Лицо Джулии застыло, и миссис Фарнхэм поняла, что время откровенностей прошло.
— Довольно большой. — Она отвернулась. — Не хотите ли еще кофе?
— Нет, спасибо, милая.
После этого разговор стал бессвязным. Быстро стемнело, и наступил ноябрьский вечер, сырой и холодный. Две женщины сидели в свете камина: уличные фонари лишь немного разгоняли темные тени, сгустившиеся в комнате.
— Я больше всего люблю это время суток, — сказала Джулия. — Все уродство исчезает, и остается только прекрасное.
— Слова истинного романтика!
— Когда-то я им была, — призналась Джулия, — но жизнь разрушает идеалы.
— В твоих устах это звучит слишком цинично.
— Я цинична. Такой меня сделали обстоятельства.
— Обстоятельства не могут изменить личность — по крайней мере, не навсегда.
— Я не согласна. Я уже никогда не буду той невинной девушкой, которой была когда-то.
— Не невинной, — согласилась миссис Фарн-хэм. — Но более снисходительной к человеческим слабостям. Мы все делаем ошибки, Джулия. Понять это — значит начать взрослеть.
В холле послышались шаги, дверь гостиной открылась, и на фоне светлого прямого проема показалась фигура Найджела.
— Почему вы сидите в темноте? — Он щелкнул выключателем, и обе женщины заморгали от яркого света.
— Знаешь, многие женщины любят сумерничать, — укорила его мать.
— Извини, дорогая. — Он подошел к ней и поцеловал. — Я пытался вернуться к ленчу, но у меня не получилось. Ты ведь еще не уходишь? Я отвезу тебя на машине.
— Ничего подобного ты не сделаешь. Я заказала такси на шесть часов.
— Но вы должны остаться поужинать, — запротестовала Джулия.
— В другой раз, милая. — Мать посмотрела на сына. — Когда выборы?
Он покраснел и постарался не встретиться взглядом с Джулией.
— Послезавтра, мама.
— Так скоро? Я думала гораздо позже. Ты сразу же сообщишь мне результат, хорошо? Я буду как на иголках, пока не узнаю.
— Конечно сообщу. Позвоню тебе, как только сам буду знать.
— Если ты победишь, — оживленно сказала Джулия, — мы должны позвать гостей, чтобы отметить это.
Найджел медленно повернулся к ней:
— В этот вечер я буду слишком усталым, чтобы отмечать.
— Необязательно устраивать большой прием, дорогой, — настаивала Джулия, — позовем несколько близких друзей: Лиз, Тони, Конрада Уинстера, и… и, конечно, миссис Эрендел. Вы приедете, мама?
— Не думаю. Одной поездки в неделю с меня достаточно. Если Найджел победит, вы оба должны приехать пообедать у меня, когда найдете время. У тебя будет масса дел, если Найджел выиграет, Джулия. Могу себе представить, как ты будешь открывать благотворительные ярмарки и целовать младенцев в мокрых пеленках! — Миссис Фарнхэм взглянула на сына. — Из Джулии получится прекрасная жена для политика — почти все наиболее влиятельные члены парламента достаточно стары, чтобы им льстило внимание красивой молодой женщины.
— Уверен, она прекрасно сыграет эту роль, — отозвался Найджел, чуть подчеркнув глагол, чтобы Джулия это заметила.
Миссис Фарнхэм встала.
— Машина будет с минуты на минуту. Я пойду возьму шубу.
Обе женщины поднялись наверх, и, когда Джулия подала ей черную каракулевую шубу, миссис Фарнхэм вздохнула:
— Не нравится мне, как выглядит Найджел. Он похудел, как и ты.
— Он очень много работает.
— После выборов хорошо бы вам куда-нибудь уехать. У вас ведь не было медового месяца? Попытайся убедить его, что он вам нужен.
— Не беспокойтесь, мама. Думаю, это просто напряжение из-за выборов.
Джулия и Найджел стояли в дверях, пока миссис Фарнхэм усаживалась в машину. Как будто желая создать благоприятное впечатление, он небрежно положил руку на плечо Джулии, но как только машина скрылась за углом, тотчас убрал ее.
Обед прошел в молчании: оба были погружены в свои мысли. Она не заводила разговор о выборах, пока им не подали кофе в гостиную.
— Понятия не имела, что ты выдвинут кандидатом в парламент, пока твоя мать не сказала об этом. Мне очень жаль, что ты не сделал этого сам.
— Я не думал, что тебе это будет интересно.
— Все равно ты должен был мне сказать. Я пыталась скрыть свое удивление, но не уверена, что мне это удалось. Да я и не понимаю, почему ты сделал из этого секрет. Рано или поздно я бы все равно об этом узнала. Если бы ты мне сказал об этом раньше, я могла бы тебе помочь.
— Мне и в голову не приходило просить о помощи. Зная, какого ты обо мне мнения, я ожидал бы от тебя прямо противоположных действий.
— Из тебя получится хороший член парламента, — отозвалась она негромко. — Я никогда бы не сделала ничего, чтобы помешать тебе быть избранным.
— Ты и не могла бы. Я не боюсь ничего, что ты можешь сказать или сделать. — Он встал. — Извини, у меня дела. — У двери он задержался. — Да, об этом приеме: если ты хочешь его устроить, я не возражаю! Но дождись сначала результатов, хорошо? Я могу и проиграть!
Почему-то Джулия не сомневалась, что Найджел победит: она могла представить себе, как он говорит с трибуны с той же энергией, что и в суде, увлекая аудиторию. Она не могла не признать, что он — идеальный кандидат: его привлекательность обеспечивала голоса женщин, его ум убеждал мужчин.
Поэтому она не удивилась, узнав о его победе, и сразу же начала планировать прием. Она отправила приглашения всем, кого Найджел включил в список, и, увидев в нем имя Сильвии Эрендел, решила пригласить Конрада.
Она тщательно продумала меню и в день приема сама расставила цветы на длинном обеденном столе. Перед каждой женщиной розовые розы и фиалки в хрустальных вазочках. В качестве единственного освещения она выбрала высокие темно-красные свечи в серебряных канделябрах. В результате возникла атмосфера элегантности и уюта, которой она осталась довольна. Вскоре она услышала, как Найджел вошел в свою комнату. До нее донесся шум выдвигаемых ящиков, открывающихся и закрывающихся дверей шкафов, пока он переодевался, и почему-то эти звуки были ей приятны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20