Наступление, которого они так долго ждали и к которому давно готовились, началось для них совершенно неожиданно.
На Перекопском перешейке, где против укреплений противника заняла позиции 2-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Г. Ф. Захарова, несколько дней подряд гремели орудия. Артиллеристы методично разрушали инженерные сооружения. Особое впечатление на захватчиков, судя по показаниям пленных, произвели наши орудия большой мощности. Их тяжелые трехсоткилограммовые снаряды при прямых попаданиях буквально сметали с лица земли дзоты и доты. Появление на Перекопском перешейке орудий калибра от 203 мм и выше гитлеровское командование расценивало, как несомненный признак того, что именно здесь мы будем наносить главный удар. Туда срочно стали стягиваться резервы. Мы, со своей стороны, вся чески помогали противнику окончательно запутаться в обстановке: производили ложные перегруппировки войск, вели почти в открытую переговоры по радио. Войска, конечно, не информировались, для чего все это предпринимается, и там зачастую наши действия вызывали резкое осуждение:
- Гоняют без толку с места на место. Кодом пользуются таким, что и дитя малое расшифрует. Ну и генералы у нас...
Приходилось мириться с такими попреками. Зато как все были довольны, когда мы добились своей цели - полностью дезориентировали руководство 17-й немецкой армии в отношении сроков нашего наступления и направление главного удара.
Несмотря на то что гитлеровцы соблюдали строжайшую маскировку, у нас имелись исчерпывающие сведения о расположении их огневых средств и системе укреплений.
Оборона Перекопского перешейка состояла у немцев из двух полос, простиравшихся в глубину до реки Чатырлык, то есть на 32-35 км. Главная полоса прикрывала подступы к перешейку с севера, и ее фланги опирались на Турецкий вал. Вдоль всего переднего края были установлены проволочные заграждения и перед ними сплошное минное поле. Оборонялись здесь 50-я немецкая пехотная дивизия, полк "Бергман", четыре отдельных пехотных батальона, два инженерных батальона и много специальных частей. Общая численность войск достигала 20 тысяч.
Оборона Сиваша была несколько иной. Она базировалась на узкие межозерные дефиле и отдельные господствующие высоты. Озера и заливы как бы дробили ее на участки, каждый из которых представлял своего рода направление. Между участками существовало огневое взаимодействие, и в целом оборона врага состояла здесь тоже из двух, а местами даже из трех полос. На этом [Схема 8] направлении основную силу составляли румынские войска.
5-й армейский корпус гитлеровцев находился на Керченском полуострове. Охрану остальной части Крымского побережья и гарнизонную службу в городах несли две румынские дивизии и некоторые специальные части немцев.
Общая численность вражеских войск в Крыму достигала 200 тысяч человек.
В уточнении расположения позиций и огневых средств противника нам немало помог обильный мартовский снегопад. После него гитлеровцы вынуждены были заняться расчисткой своих оборонительных сооружений, и, таким образом, создались очень хорошие условия для аэрофоторазведки. Мы получили замечательные снимки, которые очень пригодились впоследствии, прежде всего, нашим артиллеристам, а также бомбардировочной и штурмовой авиации.
Не могу у молчать и еще об одной любопытной, на мой взгляд, детали. Обычно при разработке крупной операции штабных генералов и офицеров охватывает этакое чувство широкого оперативного простора. Смотришь на карту и видишь: есть где развернуться, произвести глубокий маневр... А вот в Крыму такого не получалось. Там потребовалось скрупулезно учитывать каждый километр, а порой и каждую сотню метров, принимать в расчет, где расположена какая-то рота противника, где у него находится то или иное орудие. Штаб вынужден был разрабатывав много вариантов частных задач, оформлять бесчисленное количество карт, схем, таблиц. В общем, пришлось потрудиться!..
Наконец наступило 8 апреля.
В 10 часов 30 минут после мощной артиллерийской подготовки и массированных бомбовых ударов нашей авиации войска фронта перешли в наступление. Главный удар с плацдарма на южном берегу Сиваша наносила 51-я армия. Кстати сказать, это была та самая армия, которая в 1941 году вместе с другими объединениями вела ожесточенные бои, закрывая врагу дорогу в Крым.
В бой вступили части 1-го гвардейского стрелкового корпуса под командованием генерал-лейтенанта И. И. Миссана, 10-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора К. П. Неверова и 63-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора П. К. Кошевого.
Одновременно начался штурм вражеских укреплений и на Перекопском перешейке. Там перешли в наступление войска 2-й гвардейской армии при поддержке и в сопровождении значительных сил артиллерии. Левофланговый полк 347-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор А X. Юхимчук, под прикрытием дымовой завесы в течение первого часа боя овладел первой и второй траншеями противника и вышел на высоту, расположенную в одном километре севернее Кула. А к исходу дня гитлеровцы были потеснены на всем центральном направлении и выбиты из сильного опорного пункта Армянска. Плацдарм южнее Турецкого вала стал значительно шире, и для вражеских войск, находившихся справа и слева от него, создалась реальная угроза окружения.
От генерала Крейзера долго не поступало никаких докладов Эго начинало не на шутку волновать Толбухина. Мне пришлось срочно запросить по радио командиров корпусов. Генерал Неверов доложил, что его части ворвались в первые траншеи. На душе стало легче, но беспокойство не проходило. Было ясно, что 51-я армия южнее Сиваша встретила упорное сопротивление врага и продвигается вперед с трудом.
К вечеру мы с Федором Ивановичем прибыли на командный пункт Я. Г. Крейзера. Командарм подтвердил наши предположения и доложил, что наибольшие затруднения встретил первый гвардейский корпус. На отдельных участках он совсем не имеет продвижения.
Федор Иванович старался ничем не выдать своего волнения, но я заметил, как у него подергиваются щеки. Затем он сел, выпил воды и, немного подумав, обратился ко мне:
- Сергей Семенович, я вас прошу, займитесь первым корпусом. В то же время не ослабляйте внимания и к шестьдесят третьему корпусу, от которого, на мой взгляд, зависит сейчас успех всей армии.
После этого расстроенный Толбухин сразу же уехал в штаб фронта и уже оттуда беспрестанно звонил, требуя данных о продвижении войск.
Обстановка была очень напряженной. Враг оказывал необычайно упорное сопротивление, умело используя выгодную для обороны местность. Однако ночью полки первого эшелона 267-й стрелковой дивизии, входившей в состав 63-го стрелкового корпуса, преодолели проволочные заграждения и ворвались уже в третью траншею. Успешно действовали и другие части этой дивизии, которой командовал так полюбившийся мне недавно полковник А.И. Толстов. Один из его батальонов форсировал Айгульское озеро и, выдвинувшись вперед, поставил под угрозу пути отхода противника из района Каранки.
Когда об этом доложили Ф. И Толбухину, он очень обрадовался и перенацелил на каранкинское направление главные силы 8-й воздушной армии. Туда же перебрасывались свежие стрелковые и танковые части.
С утренней зарей бои разгорелись с новой силой. Выдвинувшийся вперед батальон 267-й стрелковой дивизии оказался отрезанным от остальных войск, но продолжал стойко отражать контратаки противника, удерживая захваченный рубеж. На помощь ему под сильным артиллерийским прикрытием пробился полк соседней 346-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Д. И. Станкевский. Затем удалось выбить врага из Томашевки.
В этот момент я находился на командном пункте П. К. Кошевого. Сомнений в успехе операции уже не оставалось, и я доложил представителю Ставки А.М. Василевскому:
- Войска четвертого Украинского фронта на сивашском направлении прорвали основные позиции противника и продолжают наступление, - а в шутку добавил: От имени командования фронта разрешите, Александр Михайлович, передать вам ключи от Крыма.
Маршал Василевский поблагодарил за такой ободряющий доклад и пожелал войскам еще больших побед. Тем временем на правом фланге 51-й армии 257-я стрелковая дивизия под командованием полковника А. Г. Майкова совместно с соседними частями 2-й гвардейской армии очистила от противника район Карповой балки. Центр тяжести боя стал заметно перемещаться в сторону Перекопского перешейка. Ведь командующий 17-й немецкой армией генерал Енекке и его штаб были непоколебимо уверены в том, что именно там мы наносим главный удар.
Враг цепко держался за Турецкий вал. Тщательная предварительная обработка вражеских позиций нашей артиллерией и авиацией не избавила гвардейцев от встречного огневого шквала. Многие доты противника оказались не уничтоженными.
Некоторые траншеи по нескольку раз переходили из рук в руки. Кое-где гвардейцам пришлось пойти на хитрость, выставить из-за укрытий чучела, одетые в гимнастерки и каски, создавая видимость начала атаки. Зрительная имитация сопровождалась звуковой - гремело мощное "ура!". И фашисты клевали на эту приманку. Как видно, после нашей двухчасовой артиллерийской подготовки нервы у них были взвинчены до такой степени, что они не в состоянии были отличить чучела от живых людей. Фашисты вылезали из своих блиндажей и "лисьих нор", поспешно занимали места в траншеях, а в этот момент их опять накрывала наша артиллерия.
Так повторялось несколько раз. Только после того как значительные силы противника были истреблены и он совсем перестал реагировать на манипуляции с чучелами, гвардейские батальоны поднялись в действительную атаку.
Наиболее яростное сопротивление гитлеровцы оказали на восточном фасе Турецкого вала, где наступали части 55-го стрелкового корпуса. Здесь бойцы залегли под огнем врага, а в некоторых местах даже откатились на исходный рубеж Зато успешно продвигались вперед полки 54-го стрелкового корпуса под командованием генерал-лейтенанта П. К. Коломийца. В ночных боях этот корпус взял в плен большое количество гитлеровских солдат и офицеров.
Заметную роль в разгроме вражеской группировки на Перекопском перешейке сыграл стрелковый батальон под командованием капитана Ф. Д. Диброва. Перед ним была поставлена задача - создать видимость высадки десанта в тылу обороны гитлеровцев и отвлечь на себя часть их резервов. Весь личный состав батальона проявил при этом исключительное мужество и героизм. Я беседовал с очевидцами офицерами штаба фронта. Они прямо-таки восхищались и самим Дибровым и его бойцами. Так стремительно форсировал батальон Перекопский залив и ринулся на врага с тыла! Все попытки гитлеровцев сбросить смельчаков в море потерпели неудачу. Батальон отбил несколько контратак с большими для врага потерями и с честью выполнил то, чего от него требовали.
И так действовали многие подразделения. Несмотря на преграды, созданные природой, невзирая на упорное сопротивление противника, оборона его была взломана как за Сивашем, так и на Перекопском перешейке. 51-я армия уверенно выходила из межозерного дефиле в крымские степи, а 2-я гвардейская начала штурм Ишуньских позиций врага.
Спустя сутки после нас выступила Отдельная Приморская армия, которой командовал генерал А. И. Еременко. Активизировался и Черноморский флот. Гитлеровская оборона в Крыму затрещала по всем швам. И не трудно себе представить, насколько комично прозвучали в тот момент слова воззвания командующего 17-й немецкой армией генерала Енекке к своим солдатам: "Все попытки Красной Армии захватить Крым, который представляет собой твердыню, будут, безусловно, отбиты..."
Не удалось. Воины 4-го Украинского фронта повторили беспримерный подвиг своих отцов, громивших здесь в 1920 году барона Врангеля.
Из 51-й армии по указанию Ф. И. Толбухина я отправился во 2-ю гвардейскую армию. Поездки туда всегда радовали меня. Я по-прежнему считал эту армию, с ко- торой прошел нелегкий путь от Сталинграда до реки Миус, "своей", "родной". Но на этот раз меня влекло туда еще и по другой причине. В представлении людей моего поколения само слово "Перекоп" ассоциировалось с понятием наивысшего проявления воинской доблести. Как же я мог не побывать там, когда история вновь поставила нас перед необходимостью штурма Перекопского перешейка!..
Очевидно, такие же чувства переполняли тогда каждого нашего солдата. Мысль о том, что ты сам стал участником событий, которые новой славной страницей будут вписаны в летопись побед нашей армии, согревала и воодушевляла. Светлые образы героев гражданской войны звали вперед. И потому-то так близко к сердцу воспринимались всеми волнующие строки обращения Военного совета: "Воины 4-го Украинского фронта!
Удар за ударом обрушивает Красная Армия на головы гитлеровских бандитов. Новая радостная весть облетела нашу Родину - 10 апреля войска 3-го Украинского фронта с боем взяли областной центр Украины, крупнейший порт Черного моря Одессу.
В эти дни великих побед священным приказом прозвучал обращенный к нам повелительный голос Родины: "На Крым!"
Части нашего фронта в результате боев уже вошли широким фронтом в Крым. Слава героям, первыми ступившим на крымскую землю! Победы окрыляют воинов, вливают в них новые силы, подымают все выше их наступательный дух.
На Крым!
Этот клич - в громовом ударе орудий, обрушивших свой уничтожающий огонь на доты и дзоты врага.
На Крым!
Этот клич - в грозном гуле краснозвездных самолетов, парящих в небе. Ничто не спасется от огня и бомб наших штурмовиков и бомбардировщиков.
На Крым!
Этот воинственный клич звучит в громовом "ура!", которое перекатывается по наступающим пехотным цепям, перекликаясь с дальним эхом Перекопской битвы в ноябре 1920 года.
Бессмертный героический дух, неувядаемая слава солдат Фрунзе сегодня воплощены в боевых подвигах воинов нашего фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38