Но не всем воинам-освободителям суждено было дожить до майских торжеств 1945 года. Смерть вырывала боевых друзей и из наших рядов.
Мстя врагу за погибших однополчан, летчики удесятеряли свои усилия, проявляли подлинные образцы храбрости, мужества и спокойствия. Одним из таких бесстрашных воздушных бойцов был Михаил Саломатин - белокурый юноша среднего роста, комсомолец, москвич. В двадцать два года он получил высокое звание Героя Советского Союза.
Десятки раз ходил Михаил на воздушную разведку и всегда возвращался с ценными сведениями о противнике.
- Может, денек отдохнешь? - спрашивал Саломатина майор Денисов.
- После войны отдохну, товарищ командир, - отвечал летчик.
Дважды на поврежденном в бою самолете садился Саломатнн за пределами своего аэродрома. Но и тогда он вытаскивал из фотоаппаратов кассеты с пленкой и вовремя приносил их в часть. Мы широко использовали фотодокументы, которыми снабжал нас Михаил.
Передо мной несколько фронтовых записей, сделанных Михаилом Ивановичем Саломатиным.
"20 февраля 1945 года штурмовал артиллерийско-миномётные позиции в районе Кенигсберга. Произвел два боевых вылета в группе. За пять заходов уничтожили 5 орудий и 7 минометов вместе с прислугой.
21 февраля летал в тот же район в составе группы. Сделали шесть заходов. Немцы недосчитались 4-х орудий и 10 минометов.
13-16 марта наша эскадрилья уничтожила в районе Фишхаузен более 200 автомашин с боевыми грузами и живой силой, более 40 орудий и минометов. Каждый день производили по 3-4 боевых вылета и делали по 5-6 заходов на цель.
18 марта. Штурмовка и бомбометание по скоплению живой силы и техники противника в районе Шеллен. За шесть боевых вылетов группа разбила 57 автомашин с боеприпасами и живой силой. Цель атаковали 11 раз.
20-22 марта в районе Волитник уничтожено много вражеской техники и живой силы".
Подобных записей в летной книжке М. И. Саломатина множество. Они дают ясное представление о том, как воевали наши отважные летчики-штурмовики на территории врага.
Давно ли, казалось бы, прибыл к нам вместе с пополнением лейтенант М. Горажанский. А здесь, в Восточной Пруссии, он уже стал заместителем командира эскадрильи. Герой Советского Союза А. И. Миронов, под началом которого выпускник летного училища осваивал школу боевого мастерства, привил ему лучшие качества, присущие советскому авиатору. Командир верил в способности молодого штурмовика и изо дня в день поручал ему все более ответственные задания.
В одном из боев, когда "илы" подразделения капитана Миронова на бреющем полете выходили из атаки, вражеские зенитки сильно повредили самолет ведущего. Командир приказал М. Горожанскому возглавить группу. И воспитанник героя отлично справился с заданием. Сам же Миронов на горящем самолете перетянул через линию фронта и выпрыгнул с парашютом.
Возвратившись на аэродром, командир эскадрильи поблагодарил лейтенанта и обратился ко мне с просьбой назначить Горожанского заместителем комэска.
Дивизия по-прежнему базировалась неподалеку от Кенигсберга и непрерывно вела боевую работу. В целях увеличения пропускной способности аэродрома и сокращения сроков готовности к вылету я решил сделать стоянки поблизости от взлетной полосы и обратился к командующему 11-й гвардейской армией генерал-полковнику К. Н. Галицкому за помощью.
- Сколько вам надо саперов? - спросил генерал.
- Один батальон на неделю. - Про себя же подумал: "Не даст. Много запросил".
Я ошибся. Командующий тут же приказал выделить в мое распоряжение два батальона саперов на 2-3 дня. За двое суток, пока стоял туман, они построили отличные стоянки. Все это время я находился на аэродроме. И вот как-то меня срочно вызвали на КП дивизии.
- Главный маршал авиации Новиков приехал!
На мне были ватные брюки и куртка, солдатские кирзовые сапоги, шапка-ушанка. Так было удобнее: надел шлем - и готов к полету.
Я даже растерялся: в таком виде представляться главному маршалу, докладывать ему...
Александр Александрович понял мое смущение. Он не сделал мне замечания и предложил проехать посмотреть аэродром. Уже в автомобиле спросил:
- Как со стоянками? Оборудовали? Я доложил ему, что все в порядке.
- Каких размеров?
- На стоянках могут базироваться не только штурмовики, но и бомбардировщики, - ответил я.
Осмотрев переоборудованный аэродром, Главный маршал авиации остался доволен. Затем он побеседовал с летчиками и техниками, поблагодарил их за успехи в боевой работе, тут же неотложно решил вопрос о некоторой перестановке кадров и, тепло попрощавшись, уехал.
Проводив А. А. Новикова, я пошел в штаб. Меня пригласили к телефонному аппарату. На проводе был генерал Кондратьев из штаба 5-й ударной армии.
- Здравствуйте, Сергей Сергеевич, - сказал он. Это насторожило меня: Кондратьев, как правило, всех называл по званию и фамилии и только в исключительных случаях по имени-отчеству. - Знаю, что низкая облачность, что видимость ограничена, что для вашего "ила" обледенение опасней зениток... Все знаю. Но командующий армией генерал-полковник Н. И. Крылов просит помочь пехоте. Два "фердинанда" препятствуют ее продвижению. Скажите летчикам, что войска наступают по пояс в воде, противотанковую артиллерию подвезти нет никакой возможности. Очень надеемся на вас.
Все ясно. Ссылки на непогоду более чем неуместны, и я ответил:
- Поможем, товарищ генерал.
- Возьмите карту, - предложил Кондратьев. - Обстановка такова. Под натиском наших частей противник отходит в северо-западном направлении. Нужен один рывок, одно усилие, и войска выполнят боевую задачу - форсируют реку, займут новый плацдарм для дальнейшего наступления. Но на реке, у высотки, находится мост. С него-то и бьют "фердинанды". Надо их снять.
- Снимем, товарищ генерал.
Сказал, а потом подумал: "Кого же в такое ненастье послать на разведку погоды?". Выбор падал на многих летчиков, которые летали в любых метеорологических условиях. Однако лететь все же решил сам.
Облачность прижимала самолет почти к самой земле. Замечаю, как передняя кромка крыла и лобовое стекло кабины подергиваются коркой тонкого льда. Этого я боялся больше всего: обледенение - большая опасность; ледяной панцирь покрывает крыло, рули управления, и тогда машина теряет устойчивость и, наконец, управляемость...
Погода была скверной на всем маршруте, но боевой вылет отменить нельзя: пехота ждала помощи авиаторов.
Приземлившись, коротко изложил летчикам наземную и метеообстановку, передал просьбу командующего 5-й ударной армией, высказал соображения по уничтожению "фердинандов" - самоходных артиллерийских орудий. Затем спросил:
- Добровольцы есть?
Откровенно говоря, мне хотелось, чтобы на задание, такое сложное и ответственное, вылетел капитан Б. М. Падалко. Совсем недавно, 15 апреля 1945 года, Борис Михайлович и его ведомые - лейтенант Дьяков и младший лейтенант Халеев - ходили на подавление самоходных артиллерийских установок противника, которые сдерживали наступление наших стрелковых подразделений. Несмотря на тяжелые условия погоды, звено отлично справилось с заданием и удостоилось благодарности командующего 5-й ударной армией генерал-полковника Н. И. Крылова.
Смотрю на летчиков. Все сосредоточены, молчаливы. Кто же из них откликнется на мой призыв? Падалко? Миронов? Садчиков? Макаров?.. И вдруг строй сделал шаг вперед. Не дожидаясь, когда я назову фамилии, командир эскадрильи майор Георгий Денисов и его заместитель Герой Советского Союза Борис Падалко попросили доверить им выполнение боевой задачи. Я не мог рисковать сразу обоими руководителями подразделения. Пришлось майору Денисову отказать. Капитан Падалко сам выбрал себе ведомого - лейтенанта Федорычева.
Мы вместе разработали маршрут полета, наметили варианты удара по цели. Провожая летчиков, я попросил ведущего:
- Следите, Борис Михайлович, за обледенением. В случае необходимости садитесь на фюзеляж.
Пара взлетела и тут же скрылась из виду, а вскоре стих и гул моторов. Штурмовики шли на низкой высоте, поэтому радиосвязь прервалась. Я сидел на командном пункте и, глядя на часы, старался определить местонахождение экипажей. Десятки вопросов тревожили меня: какова погода на маршруте, не отклонились ли штурмовики от заданного курса, не обледенели ли самолеты?.. Каждая минута казалась часом.
И вдруг на КП зазвонил телефон. Я услышал радостный голос генерала Кондратьева:
- Спасибо, Сергей Сергеевич! Ваши летчики - настоящие снайперы. "Фердинанды" замолчали!
Будто гора с плеч свалилась: Падалко и Федорычев успешно выполнили поставленную перед ними задачу.
Но вот неожиданно пошел снег, и тревога за экипажи "ильюшиных" снова охватила всех, кто был на командном пункте. Напряжение разрядил спокойный доклад капитана Падалко:
- Нахожусь в районе аэродрома.
Но в снегопаде самолетов не видно. Беру микрофон, сообщаю:
- Пятнадцатый, вы надо мной, заходите на посадку.
Первым приземлился Федорычев. А капитан во время второго захода попал в сильный снежный заряд. Мы переживали, волновались за исход посадки. Благополучно приземлиться можно было только с помощью команд с земли, потому что летчик совершенно ничего не видел в снежной круговерти.
- Высота три метра, - передаю по радио. - Убери газ. Выключи мотор...
Штурмовик плюхнулся у самого оврага в конце аэродрома. Все с облегчением вздохнули. Я сел в машину и понесся в конец полосы. Вижу: самолет цел, летчик жив. Он бодро шагнул навстречу:
- Товарищ генерал, задание выполнено.
- Спасибо, Борис Михайлович. От меня спасибо, от нашей пехоты!..
На следующий день начальник политотдела дивизии И. Т. Калугин предложил командиру полка Д. И. Помукчинскому организовать встречу Бориса Падалко с молодыми летчиками.
- Может быть, им тоже придется ходить на штурмовку в сложных метеоусловиях, - говорил Калугин Помукчинскому. - Пусть узнают, как в таких случаях поступают опытные командиры экипажей.
В беседе с молодежью капитан Падалко подробно рассказал о своем полете на уничтожение вражеских самоходных орудий. Это была поучительная беседа. С большим вниманием слушали Героя его молодые сослуживцы.
Штаб и политотдел дивизии, командиры полков и их заместители по политчасти постоянно организовывали обмен опытом передовых авиаторов - летчиков, техников, других специалистов. Это способствовало повышению боеспособности частей и подразделений, росту профессионального мастерства личного состава.
Очень эффективным был конкурс на звание "Мастер воздушной радиосвязи". Его участники должны были ответить на ряд вопросов по теории радиодела и конструкции приемно-передающего устройства, уметь настроить рацию, связаться с корреспондентом, передать шифрованный текст. В результате конкурса авторитетная комиссия присвоила звание мастера Д. Помукчинскому, И. Павлову, Б. Падалко, С. Ковальчику и другим летчикам.
Прекрасно владели радиосвязью Ася Непряхина, Зоя Колосова и их подруги Иванова, Карташова, Ковалева - все девушки, прошедшие хорошую школу выучки у инженеров дивизии и полков. Стартовые и другие радиостанции, обслуживаемые ими, всегда работали четко и бесперебойно.
Во второй половине апреля бои на Земландском полуострове принимали все более ожесточенный характер. Действуя в интересах 11-й гвардейской армии, 335-я штурмовая авиационная дивизия наносила удары по гарнизонам гитлеровцев в крепости Пиллау, вражеским фортам, скоплению техники, артиллерии и живой силы, топило неприятельские суда в море.
Решительное наступление войск 3-го Белорусского фронта завершилось успешно. 25 апреля пал последний опорный пункт немецкой обороны на полуострове - крупный порт и военно-морская база Пиллау. В приказе Верховного Главнокомандующего наряду с другими отличившимися соединениями была отмечена и наша дивизия. Указом Президиума Верховного Совета СССР No 343 она была награждена орденом Ленина.
Это знаменательное событие совпало с 75-летием со дня рождения Владимира Ильича - гениального вождя нашей Коммунистической партии, организатора и руководителя Страны Советов и ее доблестных Вооруженных Сил. Торжества в дивизии вылились в демонстрацию могучего патриотизма. Многие молодые авиаторы в те дни стали коммунистами и в оставшиеся до великой победы дни сражались с врагом по-геройски.
Распоряжение о передислокации на полевой аэродром Ауце, поступившее 7 мая, не застало нас врасплох. Мы уже готовили полетные карты - проложили на них маршрут в район Ауце, установили очередность вылетов, разработали план перебазирования технического состава.
И вот мы летим над залитым весенними водами побережьем Восточной Пруссии. Слева по маршруту видно Балтийское море и впадающий в него Неман. Лучи солнца отражаются на зеркальной поверхности реки. Впереди видны Мемель, Паланга, Лиепая, Приекуле. Знакомые места. Вспоминаются тяжелые бои в этих местах.
На аэродроме нас встретил полковник Кретов, командир штурмовой авиадивизии, которого я знал еще по финской войне.
Вечер 7 мая. Звонок. Беру трубку. У телефона командующий воздушной армией.
- Завтра с рассветом начинается большая работа. Вам предстоит совершить три-четыре дивизионных вылета, - приказал генерал Папивин.
- Слушаюсь. Разрешите съездить в войска, на передний край, дать дополнительные указания авианаводчикам.
- Разрешаю, - последовал ответ.
Район предстоящих боевых действий был сравнительно недалеко. Подъезжаем. Здесь только что закончился кровопролитный бой. На земле лежал убитый сержант с гранатой в застывшей руке - не успел метнуть в фашистов. Меня кто-то предупредил:
- Опасно, товарищ генерал. Вражеские снайперы стреляют. Идите в укрытие.
Разыскав командира части, я обсудил с ним все вопросы взаимодействия. К рассвету возвратился на аэродром.
8 мая 1945 года. Утро выдалось на редкость хорошим, солнечным, что не так уж часто бывает в Прибалтике.
Перед боевым вылетом рассказал летчикам обо всем, что увидел на переднем крае. Кроме того, передал показания пленных:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21