Василий Гаврилович, как никто другой, умел подметить индивидуальные особенности авиаторов, понять общие интересы, которые сближали воинов. По этому принципу он и комплектовал экипажи, звенья и эскадрильи.
Рассказывая мне об Изгейме и Александрове, Болотов вспомнил такой случай. Однажды в составе эскадрильи, которой командовал Герой Советского Союза майор Макаров, вылетел на задание и экипаж Владимира Изгейма. В районе цели на штурмовиков напали 32 немецких истребителя. Перевес был явно на стороне гитлеровцев: группу Макарова из восьми самолетов сопровождали всего четыре наших "яка".
Противник навязал тяжелый воздушный бой. Три "ила" в первые же минуты получили сильные повреждения и ушли на вынужденную посадку. В трудную обстановку попал и штурмовик Изгейма. Во время одной из атак немецкому истребителю удалось зайти "илу" в хвост. Ивана Александрова ранило, но он продолжал вести огонь, отражая нападение вражеских истребителей. Один из "фоккеров" вел себя особенно нахально. На большой скорости он начал сближаться.
- Левый крен, - подсказал Александров летчику... - Еще немного...
Владимир услышал, как глухо застучал пулемет воздушного стрелка. А через несколько секунд слева от штурмовика пронесся объятый пламенем вражеский истребитель.
- Спасибо, друг! - поблагодарил стрелка командир экипажа.
Ранение у Александрова оказалось настолько серьезным, что его пришлось немедленно отправить в госпиталь. В родной полк Иван вернулся в самый разгар боев за освобождение советской Прибалтики.
- Не долечился, сбежал? - строго спросил его Болотов.
- Не совсем так, товарищ подполковник, - смущенно ответил Александров. Меня все равно должны были вот-вот выписать. - Побоялся, что в другую часть направят. Вот и решил...
- Правильно решил. Молодец! - похвалил его Василий Гаврилович.
Изгейм и Александров снова стали летать в одном экипаже. Они получили задание произвести воздушную разведку и сфотографировать занятый гитлеровцами аэродром под Бержаем. Штурмовик пересекал линию фронта с запада на восток, когда по нему открыли огонь вражеские зенитки.
Сильный удар потряс машину. Летчик опробовал управление - все в порядке. Затем по самолетному переговорному устройству он попытался вызвать стрелка. Но Александров молчал. Владимир Изгейм подумал, что его товарищ ранен. Перед самым аэродромом в кабину начал проникать едкий дым. Его накапливалось все больше и больше. Нечем стало дышать. А земля еле просматривалась. Владимир сажал самолет почти наугад.
Мы видели, как штурмовик Изгейма, приземляясь, чуть не врезался в лес. Летчик выпрыгнул из самолета и попытался открыть фонарь кабины стрелка. Подоспели техники. Ломиком они быстро открыли фонарь. Но Иван Александров уже не нуждался в помощи. Он лежал в тлеющем комбинезоне, рука его застыла на рукоятке пулемета.
Похоронили отважного комсомольца со всеми воинскими почестями.
За гибель Ивана Александрова враг жестоко поплатился. В боях за Прибалтику до конца 1944 года воздушные стрелки вместе с летчиками дивизии уничтожили 57 фашистских самолетов.
Паневежиская операция закончилась. Войска 1-го Прибалтийского фронта разгромили узлы сопротивления на подступах к городу, ликвидировали эсэсовские части и 22 июля полностью овладели Паневежисом - крупным узлом коммуникаций и важным опорным пунктом обороны гитлеровцев, прикрывавшим основные пути из Прибалтики в Восточную Пруссию.
За образцовое выполнение заданий командования в этих боях указом Президиума Верховного Совета СССР наша дивизия была награждена орденом Красного Знамени.
Штурмовой натиск
В ожидании крупного наступления советских войск на Ригу гитлеровцы значительно усилили свою группировку. Лесные массивы, топкие болота, многоводные реки в сочетании с глубоко эшелонированными и хорошо подготовленными в инженерном отношении рубежами превратили город Ригу в мощный оборонительный район.
Учитывая сложные условия, в которых предстояло наступать, и не желая нести большие потери, Верховное Главнокомандование решило перенести главный удар с рижского направления на шяуляйско-мемельское.
В район Шяуляя были переброшены три общевойсковые, одна танковая армии, несколько отдельных корпусов и дивизий. В короткий срок войска совершили марш протяженностью до 240 километров.
Перегруппировка частей и соединений была произведена скрытно. Противник так и не разгадал нашего замысла. В своих разведсводках фашисты продолжали сообщать, что советские войска остаются в обороне. Их заблуждение было нам на руку.
...На войне не только воюют, не только совершают подвиги. Отмечают и праздники. День Военно-Воздушного Флота в августе 1944 года мы встречали торжественно. Летчики, техники, механики, другие специалисты Московского, Витебского и Полоцкого полков нашей орденоносной дивизии получили много писем, посылок, а девушки преподнесли воинам цветы. Я не помню более дорогих сердцу букетов.
За три с лишним года боев я, казалось, впервые увидел летчиков без комбинезонов. На их гимнастерках блестели ордена и медали. Опаленные солнцем и ветром лица авиаторов светились радостью. Как они сейчас не были похожи на тех суровых и сосредоточенных летчиков, которых я видел перед боевыми вылетами. Во всех частях состоялись собрания личного состава. Люди вспоминали минувшие бои, с гордостью называли имена прославленных однополчан, говорили о том, что каждый из них может и обязан сделать для окончательного разгрома немецко-фашистской Германии. Все понимали: ничто уже не могло спасти разбойное государство от катастрофы. Но оставшаяся часть пути к полной победе была нелегкой и требовала максимального напряжения сил.
Особенно торжественно проходило собрание в 6-м Московском гвардейском полку. Командир части подполковник К. П. Заклепа зачитывал письмо земляков Герою Советского Союза Ивану Фомичу Павлову. Трудящиеся Кустаная писали о том, какой богатый урожай они собирают. Больших успехов на уборке добился колхоз "Красная оборона" Кустанайского района, где родился Павлов.
"Здесь мобилизованы все внутренние резервы, - сообщалось в письме. Косить хлеба серпами и косами вышли 84 колхозника и колхозницы. 70-летний старик Гавриил Иванов ежедневно выкашивает косой 30-40 сотых гектара, дед Павел Самохин - по полгектара в день. Ивану Фомичу Павлову не придется краснеть за своих земляков".
Запахом родных полей и лесов веяло от этих строк. Как будто дома побывали. Становилось светлее на душе. Хотелось скорее вернуться домой, но дорога туда вела через войну.
Гвардейцы послали в Казахстан ответ:
"Как всегда, мужественно и бесстрашно сражается с врагами ваш земляк Герой Советского Союза гвардии капитан Иван Фомич Павлов. Он установил своеобразный рекорд: первым в части совершил 200 боевых вылетов на своем штурмовике".
Кустанайцы прислали гвардейцам подарок - самолеты-штурмовики, построенные на их сбережения. Эти машины были вручены лучшим летчикам звена офицера Смирнова.
Спустя некоторое время Павлов писал землякам на родину:
"Сегодня мы можем сообщить, что летчики звена Анатолия Смирнова на ваших самолетах совершили уже 50 боевых вылетов. Штурмовики уничтожили 8 танков, 32 автомашины, истребили до 300 фашистских солдат и офицеров, подавили огонь 6 артиллерийских и минометных батарей, в воздушных боях сбили три "Фокке-Вульфа-190".
Из скромности Иван Фомич не написал, какой тяжелый бой недавно выдержал он сам. Группа состояла из семи экипажей. Выйдя на цель, находившуюся в восьми километрах восточнее города Бауска, штурмовики на высоте 800 метров были атакованы восемнадцатью немецкими истребителями.
Первая группа "фоккеров" заходила справа сверху, вторая - снизу сзади, третья - справа под ракурсом четыре четверти. Капитан Павлов мгновенно оценил обстановку, выбрал наиболее выгодный маневр. Наши самолеты встали в круг и по спирали начали снижаться к земле, чтобы не дать возможности гитлеровцам атаковать снизу - ударить в самое уязвимое место "илов". Тактический прием удался. Атака не принесла врагу успеха. Более того, он недосчитался одного самолета, который был сбит воздушным стрелком экипажа Павлова гвардии старшим сержантом Мамыриным.
Вторая группа немецких истребителей заходила снизу, чтобы завладеть пространством на малой высоте и сорвать тактический замысел штурмовиков. Но противник опоздал. Благодаря энергичному маневру наши самолеты снизились настолько, что "фокке-вульфы" уже не могли атаковать снизу, иначе они врезались бы в землю. Отказавшись от своего замысла, гитлеровцы начали "выныривать" в 40-50 метрах от "илыошиных". При атом И. Ф. Павлов поджег еще одного стервятника, а старший лейтенант Шахов и его воздушный стрелок старший сержант Ванин сбили каждый по "Фокке-Вульфу-190".
Тактика, избранная нашими летчиками, вполне оправдала себя. Снижаясь, штурмовики оттягивали врага в глубь нашей территории. Каждый экипаж знал свою задачу - одни отражали нападение ФВ-190 сверху, другие - снизу.
После первой, неудачной атаки истребители противника перегруппировались и снова бросились на группу Павлова. Но врага встретил плотный огонь из пушек, пулеметов и реактивных снарядов. Четырехкратное численное превосходство не помогало фашистам, несмотря на то что Ил-2 был значительно тяжелее "фокке-вульфа" и не обладал такой, как у него, маневренностью. Решающую роль в достижении этого успеха сыграли высокая выучка советских летчиков, их чувство локтя в бою, огневая мощь и хорошая защищенность крылатых танков.
Раздосадованные неудачными атаками и потерей четырех самолетов, гитлеровцы оголтело бросались на штурмовиков с разных сторон. А "ильюшины", обороняясь, все тянули и тянули к своему аэродрому. На машинах было много повреждений. Однако никто из состава павловской группы не только не погиб, но даже не был ранен.
Возвратившись на аэродром, командир полка подполковник Заклепа, который тоже ходил на задание в составе отважной семерки, доложил мне, что летчики и воздушные стрелки сражались самоотверженно.
- Преклоняюсь перед искусством капитана Павлова руководить боем, - сказал он в заключение.
Политический отдел дивизии организовал в частях беседы, выпуск стенгазет, боевых листков, бюллетеней и листков-"молний", посвященных воздушному бою группы дважды Героя Советского Союза И. Ф. Павлова с 32 немецкими истребителями. В одной из стенных газет я прочитал короткую заметку младшего лейтенанта В. Карпецкова. Заканчивалась она словами: "Безумству храбрых поем мы песню!"
Я хорошо знал этого молодого светловолосого летчика, уроженца села Борисово, Горьковской области. Невысокий ростом, ладный и подбористый, Василий Карпецков один из первых среди новичков эскадрильи капитана А. И. Миронова получил и в совершенстве освоил боевой самолет. Когда я проверил его знания и летное умение, у меня сложилось впечатление, что Василий - не вчерашний выпускник училища, а зрелый воздушный боец.
В обыденной жизни он как бы стеснялся показать перед сверстниками свое превосходство в знаниях и способностях. Зато в воздухе он буквально преображался. Вскоре о молодом штурмовике Василии Карпецкове заговорил весь полк. В самой сложной обстановке летчик умел отыскать батареи и аэродромы врага, метко бомбить и стрелять.
Эти способности, а вернее, дар воздушного бойца особенно пригодились ему, когда дивизия действовала в Прибалтике. Мы непрерывно атаковали врага, уничтожали его танки, расстреливали артиллерийские, минометные батареи и пехоту.
Карпецков в этих тяжелых боях проявил себя настоящим героем. Его наградили орденом Красного Знамени, приняли в члены партии. О таких людях говорят, что они из особого материала.
В составе группы, которую водил капитан Миронов, Василий всегда отличался. В одном из полетов он четырежды атаковал цель, поджег два танка, уничтожил зенитную батарею противника. Но в момент выхода из пикирования самолет младшего лейтенанта получил повреждение. Командир приказал Карпецкову следовать на свой аэродром в сопровождении истребителей прикрытия.
Уже в начале обратного маршрута на самолет Карпецкова набросились несколько "Мессершмиттов-109". Немецкие летчики рассчитывали на легкую добычу: штурмовик поврежден и добить его не составляет большого труда. Однако они просчитались. "Яки", прикрывавшие Ил-2, мужественно обороняли экипаж Карпецкова, да и. Василий со своим стрелком-радистом умело давали отпор врагу.
Но вот на борту штурмовика кончились боеприпасы, и фашистские истребители, сковав действия "Яковлевых", атаковали "ил", вывели из строя радиостанцию и органы приземления - вырванное взрывом шасси беспомощно болталось под фюзеляжем.
И все же под прикрытием товарищей Карпецков долетел до своего аэродрома. Не имея возможности приземлиться на узкой, ограниченной с трех сторон лесом взлетной полосе и связаться по радио с командным пунктом, летчик написал записку, положил ее в шлемофон, который туго перевязал и, пролетая над КП, сбросил. Мне принесли этот импровизированный вымпел. На неровно оторванном клочке бумаги, исписанном крупными буквами, Василий сообщал: "Садиться на аэродром не могу: машина развалится. Да и полосу загорожу, сорву боевые вылеты товарищей. Сажусь на шоссе".
На глазах у всех младший лейтенант развернул едва державшийся в воздухе штурмовик и повел его на посадку. При соприкосновении с землей шасси отвалилось, и самолет приземлился на фюзеляж.
В тот же день Василий Карпецков на другом Ил-2 совершил еще два боевых вылета. Вечером я вручил отважному летчику-коммунисту орден Славы.
А несколько дней спустя в одном из ожесточенных воздушных боев младший лейтенант Василий Карпецков пал смертью храбрых...
В двадцатых числах августа 1944 года наши войска, успешно наступая, продвигались с боями к взморью юго-западнее Риги. Они разъединяли мощную немецкую группировку. Чтобы спастись от разгрома, гитлеровцы сосредоточили в районе Шяуляя значительные силы, в том числе большое количество танков, нацеленных во фланг нашим войскам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21