Увидев под собой дом Крота, прижавшийся к жалкой земной тверди, Тоуд вспомнил приятеля и подумал: «А уж он-то просто обалдел бы, увидев меня! И искренне порадовался бы за старину Тоуда».
Эта мысль завладела его вниманием, и Тоуд едва заметил, как пилот нацелил аэроплан на лужайку перед Тоуд-Холлом и приготовился к посадке.
«Да, другие — они-то постарались бы умалить, опошлить и очернить мое великое достижение», — продолжал размышлять Тоуд.
Он уже почти убедил себя в том, что именно он вел летающую машину, он поднял ее в небо и лично он посадил ее на лужайку Тоуд-Холла. Нет, он действительно вовсю работал штурвалом (предусмотрительно отключенным пилотом от рулей) и изо всех сил пытался дотянуться до педалей, расстояние до которых из-за двух толстых подушек на сиденье значительно увеличилось.
«Но Крот — он не такой. Хороший парень этот Крот. Он не станет зубоскалить и искренне порадуется победе своего незаурядного друга. Я даже… вот что я сделаю: я приглашу его полетать вместе со мной, чтобы разделить мой триумф. Остальные, я уверен, просто позеленеют от зависти!»
Но по мере того как машина опускалась ниже, а земля становилась ближе, улыбка стала сходить с довольной физиономии Тоуда. Случилось это из-за того, что он увидел в конце лужайки, там, куда, приземлившись, должен был подкатиться самолет. Еще минуту назад он был уверен, что сойдет на землю торжествующим триумфатором, и вот…
— Нет! — совершенно неожиданно для пилота отчаянно завопил Тоуд, впиваясь пальцами в кожаную куртку на его плече. — Не приземляйся! Мы улетаем! Да, снова улетаем!
Пилот незамедлительно выполнил это распоряжение, подумав, что его пассажир, видимо, заметил какую-то опасность, на которую сам он не обратил внимания. Иного объяснения такой резкой смене настроения Тоуда — от торжествующего восторга до истерического ужаса — он придумать не мог.
— Что случилось? — набрав высоту и выровняв машину, спросил пилот.
— Нам нельзя туда! Ни в коем случае! Только не вздумай приземляться! — это все, что смог выдавить из себя дрожащий от страха Toyд.
— У нас топлива осталось всего на несколько минут! — прокричал в ответ ему пилот. — А что случилось-то?
— Там! Они! — простонал Тоуд, показывая пальцем на два мрачных и исполненных решимости силуэта, дожидавшихся на краю лужайки посадки аэроплана.
— Да это же просто кто-то из соседей пришел посмотреть…
— Это тебе не «просто кто-то», — уже не так громко ответил Тоуд, которому вдруг показались лишними подушки на сиденье; сейчас ему хотелось бы не так бросаться в глаза, а лучше скрыться за бортом кабины, чтобы его не заметили.
— Это хулиганы, варвары, злоупотребляющие своим авторитетом, физической силой, численным и моральным превосходством! Злостные вредители, появление которых
грозит нам серьезными неприятностями! — так описал Тоуд ожидавших его внизу.
— Все равно садиться придется, — пожал плечами пилот, не особенно поверив этим устрашающим описаниям.
Все получилось не так, как хотел Тоуд. Прокатившись по лужайке, самолет остановился именно там, где его ожидали Барсук с Водяной Крысой — грозные, мрачные, нахмурившиеся, с разочарованным и одновременно решительно-суровым выражением на мордах. Сердце Тоуда екнуло, он стал запоздало лихорадочно прикидывать, как ему скрыться от них и переждать где-нибудь в укромном уголке, пока они уйдут и с их уходом кончатся все неприятности. С глаз долой — из сердца вон, ляг на дно — тебя и забудут, стал вспоминать он подходящие к случаю пословицы. Очень уж не хотелось ему признавать, что над перспективой доучивания на летчика и осуществления самостоятельных полетов нависла серьезная угроза.
Но, сняв с физиономии летные очки и оглядевшись, Тоуд понял, что выскользнуть из самолета и незаметно скрыться ему едва ли удастся. Ничего не оставалось делать, как встретить этих наглецов лицом к лицу и… и выставить их со своей земли, если они начнут чинить препятствия его планам или одолевать нравоучениями.
— А вот и вы! — хихикая, сказал он, медленно и неуклюже вылезая из кабины. — Добро пожаловать в Тоуд-Холл, мои дорогие друзья! Я-то вас еще сверху заметил, как вы догадались.
— Тоуд! — сурово обратился к нему Барсук.
— Нет, нет, — поспешил перебить его Тоуд, — не пытайтесь сегодня высказывать свое восхищение моими достижениями, не стоит тратить время и силы на пусть даже заслуженную похвалу. Вот завтра…
— Тоуд! — оборвал его Рэт, угрожающе шевеля усами и сверкая глазками.
— Друг мой! — Тоуд словно не замечал нависшей угрозы, пытаясь отвлечь гостей от цели их прихода и стремясь увлечь предметом своей гордости. — Нет, друзья мои, я так рад видеть вас здесь в этот знаменательный для меня день… Очень хорошо, что вы сами заскочили ко мне: это избавит меня от беспокойства, хотя это вовсе и не беспокойство и сделать это мне было бы совсем не трудно — я имею в виду составление и отправку вам почетных приглашений, что я собирался сделать сегодня же вечером. Приглашений подняться в воздух на моем аэроплане со мной — вашим покорным слугой — в роли пилота и экскурсовода.
— Тоуд, — негромко, но грозно обратился к нему Барсук, подойдя вплотную, из-за чего Тоуду пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на собеседника хотя бы снизу вверх, — пока что я готов отложить обсуждение вопроса о тайном присвоении этой… этой штуковины. Более того, я могу сказать, что, возможно — только возможно, не более, — ты сможешь искупить свою вину и предупредить еще большее несчастье, предоставив нам свое приобретение на один краткий полет. А затем мы вернем эту штуку туда, где ты ее украл.
— Вернем? — прохрипел Тоуд. — Вернем?
— А как же! — подтвердил Рэт.
— Но она же не краденая! — запротестовал убитый такой перспективой Тоуд.
— Не краденая? — переспросил Барсук. — Это, пожалуй, единственная хорошая новость за сегодняшний день. И хотя не верится, что ты пошел честным путем и решил потратить деньги… впрочем, сейчас нам не до этого. Не угодно ли тебе будет узнать, зачем нам нужна эта штука?
— Ну… конечно… еще бы… да все понятно, разумеется… наверное, вы сами захотели попробовать, и пожалуйста, сколько угодно, только умоляю… потом… не надо ее отдавать или запрещать мне…
— Крот пропал, — перебил его Рэт.
— Какой крот? — не понимая его, переспросил Toy д.
— Наш Крот! Твой друг, — пояснил Барсук. — Тот самый, который помогал тебе, слушал твои бредни, рисковал за тебя своей жизнью!
— Ах, Крот! — чуть ли не с облегчением вздохнул Тоуд. Он так хотел летать, что это желание затмило лучшие стороны его характера. — Тот, который живет в домике Крота в Кротовом тупике? Он потерялся? Ну, далеко-то он уйти не мог. Это же не я — Тоуд, летающий по всему Белому Свету и при этом никогда не теряющийся и не пропадающий.
— Может быть, мы уже опоздали, — особенно не слушая его болтовню, продолжал Рэт. — Но если нет, то на всякий случай мы конфискуем у тебя эту летательную машину, чтобы попытаться отыскать Крота — пока это возможно — до наступления темноты и пока река не поднялась еще выше.
Молча внимая друзьям, Тоуд мало-помалу начал понимать, что если Крот будет найден с аэроплана, то есть шанс, что ему разрешат его оставить.
— Что ж вы сразу не сказали?! — не дослушав до конца, разрыдался Тоуд. — Ну конечно, мы воспользуемся моим аэропланом, чтобы спасти жизнь Крота.
Затем, вытерев слезы и придав лицу страдальчески-деловое выражение, он объявил:
— Я сам полечу.
— Не думаю, что это будет разумным шагом, сэр, — негромко, но твердо возразил пилот, стоявший за его спиной.
— Нет, будет, — затопал лапами Тоуд. — Тебе ведь потребуется напарник, хорошо знающий наши места и предполагающий, куда скорее всего река могла выбросить Крота и где он сейчас сидит, подавая сигналы бедствия.
— Именно так, — кивнул Барсук. — И именно поэтому Рэт вызвался лететь. Лучшей кандидатуры среди присутствующих я не вижу. Пилот, готовьте машину к взлету. Заправьте ее и сделайте что там полагается.
— Есть, сэр. Я мигом. — Пилот был рад выполнить четкую и разумную команду, тем более отданную столь внушительно.
— Тоуд! — рявкнул Барсук. — Живо снимай с себя этот клоунский наряд. Отдай снаряжение Рэту, чтобы он там наверху не замерз.
Окруженный превосходящими силами противника, Тоуд повиновался и с тоской наблюдал, как Рэт облачается в шикарную кожаную куртку, напяливает шлем и модные летные сапоги, приспосабливает громадные очки и, наконец, надевает придающий столько мужественности парашют. Уныние в глазах Тоуда сменилось тревогой и озабоченностью, когда он увидел, как Рэт направляется к пассажирскому месту в самолете.
Что творилось в душе Тоуда в этот миг! В его мозгу промелькнули картины, одна ужаснее другой: Рэт завоевывает известность на всю страну — вместо него. Рэт — герой! Рэт, а не он! Рэт — спаситель! Храбрый и отважный Рэт! Рэт, Рэт, Рэт! И хуже всего — Рэту пожалован титул! Барон — возможно, баронет — вполне вероятно, рыцарь — это уж наверняка! Уж за спасение Крота что-то да пожалуют. И все ему — Рэту, а не Тоуду, который должен будет довольствоваться ролью случайного свидетеля столь славного подвига.
— И все за мой счет, — буркнул он себе под нос. — В прямом и переносном смысле. Мой аэроплан, мой пилот, моя лужайка-аэродром. Это мой шанс, наконец!
Нет, Тоуд не был бы Toy дом, не разработай он мгновенно план контрнаступления, чтобы вернуть шанс, поймать ускользающую на глазах славу. Он тотчас же живо заинтересовался всем происходящим и, пока все вокруг готовились к полету, обсуждая, где логичнее всего вести поиски, стал все громче и громче бубнить что-то вроде: «Бедняга Крот!», или: «Ну почему это случилось с ним, а не со мной?», или же: «Мы должны сделать все, что в наших силах».
Вдруг с криком «Как же я раньше об этом не подумал!» он бросился к парадной лестнице Тоуд-Холла, вбежал в дом, вызвал одного из слуг, дал ему какие-то распоряжения и бросился назад.
Тоуд, проникшийся великодушием и заботой? Легко сдавшийся, быстро убежденный, раскаявшийся Тоуд? Неужели это на самом деле он?
Разумеется нет. И Рэт с Барсуком вполне могли бы понять это, если бы не были так измотаны поисками и измучены горем. Кроме того, их всецело поглотило обсуждение маршрута предстоящего полета, иначе они непременно заметили бы, что здесь что-то не так. И очень даже не так.
— Друзья мои! — обратился к ним Тоуд — воплощенная забота и сострадание.
Да, будь Барсук не так занят, а Рэт не так озабочен примеркой парашюта, они смогли бы разглядеть под простоватой маской Тоуда его коварное лицо.
Тоуд же продолжил свою речь:
— Я, конечно, виноват, что не сразу проникся всей серьезностью момента, но надеюсь искупить свою вину. Время не терпит, но тем не менее полет —. это тяжелая работа на ледяном ветру. Надеюсь, вы не станете возражать, если наш уважаемый пилот-механик перехватит чего-нибудь и выпьет горячего чайку перед тем, как вновь вознестись к небесам. Я уже все приготовил. Прошу. Прямо здесь, в гостиной. Все готово и накрыто.
Пилот толком не успел понять, в чем дело, а Тоуд уже тащил его за собой по ступеням Тоуд-Холла.
Прошло некоторое время, и Рэт сказал:
— Что-то они там засиделись. Могли бы и поскорее.
Словно услышав это, Тоуд высунулся из окна и крикнул:
— Он допивает чай, Рэтти. Зайди и ты ненадолго. Пилот говорит, что и тебе не мешало бы подкрепиться, а он пока расскажет тебе, что нужно делать в самолете.
— Некогда сейчас чаи распивать, — буркнул Рэт. — Слушай, Барсук, сходи ты к ним, разберись, в чем дело. Сдается мне, что Тоуд держит там бедного парня, забивая ему голову героическими легендами о собственной персоне или потчуя галереей портретов своих предков и родственников.
— Сейчас выясним, — кивнул Барсук.
— Ребята, идите сюда оба! — не унимался Тоуд. — Барсук, ты ведь тоже продрог. Что? Пилот? Он уже идет. Сейчас-сейчас.
Барсук поднялся по лестнице и скрылся за дверью, а Рэт, оставшись один, стал забираться в кабину на пассажирское место, что оказалось нелегким делом, учитывая все снаряжение, нацепленное на Рэта, начиная со шлема и кончая парашютом. Усевшись и переведя дух, Рэт нетерпеливо посмотрел на двери Тоуд-Холла.
— Ну где вы там? — крикнул он.
— Уже идет, — донесся из окна голос Тоуда. — Сейчас, сейчас…
Затем — снова тот же голос:
— Удачи вам, сэр. Преклоняюсь перед вашим мужеством.
Эх, если бы в тот самый миг Рэт не стал устраиваться поудобнее, разбираясь с подушками и ремнями! Если бы он только посмотрел в ту сторону, откуда должен был появиться пилот! Он бы не мог не увидеть тогда мистера Тоуда, облаченного в летную амуницию пилота, раздувающегося от гордости за победу, одержанную над беднягой пилотом в борьбе за снаряжение и право управления самолетом.
Если бы он просто повнимательнее присмотрелся к Тоуду, замаскировавшемуся под пилота, скатывающемуся по лестнице с парашютом на животе, подбадривающему самого себя криками: «Удачи тебе, старина! Удачи! Мы с Барсуком воздаем вам честь, наши храбрецы! Правда, Барсук?»
Барсук и в самом деле ничего не имел бы против чествования храбрецов, не запри его Тоуд в курительной комнате, захлопнув дверь, — уже после того, как ему удалось связать пилота и стащить с него все летное снаряжение. А теперь Барсук лишь яростно рычал и ругался, но, увы, его крики не были услышаны Рэтом, так как окна курительной комнаты выходили на другую сторону.
— Ха-ха! — радостно вопил Тоуд, подбегая к аэроплану, и прежде, чем Рэт успел поинтересоваться у якобы пилота, почему тот вдруг так резко переменился, став толще, приземистее и меньше ростом, было уже поздно!
Не тратя лишних слов и не устраивая бесполезных дискуссий, Тоуд влез в кресло пилота и включил зажигание.
— Хо-хо! — продолжал завывать Тоуд, когда мотор заревел и послушная движению штурвала машина покатилась вперед.
— Хе-хе! — не унимался Тоуд, разгоняя самолетик по взлетной полосе, начерченной на лужайке.
— Это же так легко! — вопил он во весь голос. — Это легко и просто! Это здорово и весело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33