! Не вздумай произнести эти слова при Барсуке. Нет, на этот раз Тоуд перешел все границы и зашел так далеко… пожалуй, я не ошибусь, сказав, что едва ли нам суждено когда-нибудь вновь увидеть Тоуда в наших краях. Если даже он до сих пор жив, в чем лично я очень и очень сомневаюсь, мы все равно можем с полной уверенностью считать, что он навеки покинул Берега Реки.
Рэт явно хотел закончить на этом обсуждение темы, но не тут-то было: Крот вовсе не собирался так легко сдаваться; он не успокоился бы до тех пор, пока не выяснил у друга все о проделках Тоуда — все, что тот знал, что думал и что предполагал. Ведь для Крота (как, впрочем, и для всех остальных) Тоуд был неотъемлемой частью жизни на Берегу Реки, такой же важной и существенной, как и любой зверь.
— Во всяком случае, — подытожил Крот, — что бы он ни делал, как бы рискованны и порой даже неприятны и опасны для окружающих ни были его проделки, в конце концов он всегда оказывается смешон и забавен.
— Ах, «смешон», значит? «Забавен», говоришь? — Рэт даже рассердился на друга. — Думаешь, осознать, что тебя уносит в небо недоученный, полоумный, одержимый навязчивой идеей горе-летун, — это смешно? А мотаться в неуправляемой летательной машине, пилотируемой этим тщеславным маньяком, — это, по-твоему, забавно? Может быть, ты еще скажешь, что камнем нестись со все возрастающей скоростью к земле — это тоже смешно и забавно?
Рэт сурово посмотрел на Крота и изо всех сил сжал зубами трубку, так что она даже треснула.
— Смешно и забавно, нечего сказать, — фыркнул он наконец и погрузился в молчание.
— Мне кажется, будет лучше, если ты начнешь с начала. С самого начала, — спокойно, примирительно, чтобы не раздражать Водяную Крысу, заметил Крот.
Рэт, поначалу неохотно, стал рассказывать о том, как обнаружилось исчезновение Крота, как были организованы первые спасательные отряды, как они начали поиски пропавшего… Постепенно рассказ перешел на летающую штуковину, потом был неизбежно упомянут воспылавший страстью к полетам горе-авиатор Тоуд и все связанное с последними идеями и проделками этого мерзкого создания.
— И все из-за меня, — время от времени восклицал Крот, слушая подробный рассказ Рэта. — Все ведь из-за меня!
В этой истории нельзя было умолчать и о том, как Тоуд предательски заманил в ловушку Барсука и пилота-механика, заперев одного и связав и похитив обмундирование второго. Никак было не обойти и похищение ничего не подозревавшего и не готового к такому повороту событий Рэта. Разумеется, Рэт не стал ни о чем умалчивать и расписал все Кроту в мельчайших подробностях.
— Надеюсь, ты не собираешься заодно с Toy дом посмеяться надо мной, порадоваться выпавшим на мою долю испытаниям? — сердито осведомился Рэт.
— Что ты, старина, — успокоил его Крот, — ни в коем случае. Поступок Тоуда заслуживает осуждения, самого сурового осуждения, но… тем не менее…
— Какие еще «но»? «Не менее» чего? — грозно переспросил Рэт.
— Понимаешь… — Крот старательно подыскивал правильные слова, чтобы точнее выразить свои сомнения. — Дело в том… Я ведь никогда в жизни не видел летающих штуковин. И как бы опасны они ни были, я не могу отрицать, что эти механизмы вызывают во мне какой-то жгучий интерес.
— Как и в Тоуде, — буркнул Рэт. — Этот негодяй тоже проникся «жгучим интересом» к таким штуковинам и наверняка украл где-то одну из них, хотя и клялся нам, что честно купил ее. И стоило ему сесть в кресло пилота, как этот «жгучий интерес» задавил в жалкой жабьей душе все другие интересы, мысли и чувства. Он позабыл не только обо мне и о нашей безопасности. Он, между прочим, забыл и то, ради чего мы поднялись в воздух, — ради поисков одного нашего знакомого по имени Крот, если мне не изменяет память.
— Но ведь Тоуд сумел взлететь, а потом управлять полетом этой машины… — мечтательно закатил глаза Крот.
— Слушай, приятель. Ты испытываешь мое терпение. Да, он сумел взлететь и подняться в небо. Да, некоторое время он держал свой «ероплан», или как там его, в воздухе. Если бы дело обстояло не так, я бы не сидел сейчас здесь, а тихо покоился где-нибудь вместе с обломками этого механизма. А если Тоуд и разбил ту штуковину, что, на взгляд кое-кого из наших общих знакомых, было бы минимально достойной для него карой, то произошло это уже после того, как я — честно скажу — не по своей воле на высоте расстался с машиной.
Крот слушал Рэта, широко раскрыв глаза и забыв закрыть рот, — так сильно поразил его рассказ друга о полете на летающей штуковине. Видя, что повествование производит не тот эффект, на который оно было рассчитано, Рэт решил сконцентрировать внимание аудитории на наиболее драматических моментах:
— Итак, я просто-напросто выпал из летающей машины. И произошло это высоко над землей. Очень высоко. Даже слишком.
— Ну и дела, Рэтти! — присвистнул Крот. — Но постой… А выглядишь ты, между прочим, очень даже неплохо для Водяной Крысы, пережившей такое. Может быть, у тебя закрытые переломы, которые я сразу и не заметил? И где ссадины, синяки и шишки?
— Ссадины? Синяки? Шишки? Царапины, еще скажи. Друг мой, если бы мое падение на землю не было замедлено, всего вышеперечисленного — от царапин до переломов — у меня было бы более чем достаточно. Я даже думаю — намного более. Фатально… летально много, я полагаю.
— Ну да, — кивнул Крот, — я так сразу и подумал. И что же произошло?
— У меня был парашют.
— А, ну тогда другое дело, — как мог уверенно кивнул Крот, не сумев тем не менее скрыть от приятеля тот факт, что не совсем точно отдает себе отчет в том, что же представляет собой этот самый парашют и как он действует.
Рэт терпеливо растолковал другу устройство и предназначение столь полезного изобретения. Затем он пояснил Кроту, каким образом в его руки попал этот парашют, и посетовал на то, что в бессознательном порыве гуманизма пристегнул страховочную стропу парашюта Toy да, что давало мерзкому созданию шанс выжить в конце этого чудовищного полета.
Затем Рэт рассказал Кроту, как камнем летел, к земле (причем эти мгновения показались ему невероятно долгими) и как это падение замедлилось, когда раскрылся парашют.
— А потом… потом…
Крот тотчас же увидел происшедшую с его другом перемену. До сих пор Рэт был логичен и последователен и лишь изредка поддавался обуревавшим его раздражению или досаде. Но теперь в его голосе послышалась неожиданная отстраненность, задумчивый, почти неподвижный взгляд сфокусировался на какой-то невидимой точке, спрятанной в глубине пламени камина.
— Ну? Ну что, Рэтти? — осторожно спросил Крот. — Что там с тобой случилось?
— Со мной… ничего. Дело не во мне, а в том, что я там увидел… Увидел на пути к земле.
— Долго, наверное, ты летел, — понимающе кивнул Крот, еще не вполне осознавая глубину пережитого Рэтом потрясения.
— Знаешь, Крот, — Рэт перевел взгляд на друга, — я ведь не просто долго падал. Я смотрел вокруг. И я видел. Видел Белый Свет, и Дальние Края.
— Дальние Края! — прошептал Крот. Рэт Водяная Крыса кивнул и снова обратил глаза к огню.
— Да, Крот, я видел самые Дальние Края…
— И что? Что там? Как они выглядят?
— Знаешь, это очень похоже на то, что ты мне рассказал. Там была река. Она текла и текла, извиваясь и петляя. Сначала — между полями за Тоуд-Холлом, через Дремучий Лес, дальше, дальше и дальше. Там вдалеке пейзаж превратился в череду разноцветных пятен и полосок: зеленые, синие, красные и белые — они сменяли друг друга. А потом пошли холмы, которые… которые были больше чем холмы.
— Больше чем холмы! — эхом отозвался Крот.
— И горы. Больше чем горы. А река, она, наверное, дотекла не только до них, но и до того места, где слилась с небом, там, в самых дальних из Дальних Краев.
— Слилась с небом! — У Крота перехватило дыхание.
— И я понял, понимаешь, Крот, — я понял, что Оно ждет; ждало всегда и всегда будет ждать…
— Ждать насвсех, — тихо-тихо договорил за друга Крот.
— Я… я не уверен, но мне тоже так кажется, — согласился Рэт. — И еще: стоило мне увидеть все это, стоило почувствовать и ощутить все это, как многое, до того казавшееся непонятным и не связанным ни с чем, стало простым, ясным и понятным. Во-первых, я понял, что с тобой все будет в порядке. Не почувствовал, не предположил, а узнал наверняка. И меня очень удивило, что Барсук, который всегда был таким мудрым и рассудительным, не может понять этого и не хочет в это поверить. А во-вторых… во-вторых…
— Говори, говори, Рэтти. Продолжай, — подбодрил Крот друга, выглядевшего таким же взволнованным и смятенным, как чуть раньше и он сам.
— Во-вторых… Я понял, что когда-нибудь попаду туда. С тех пор я ни о чем другом и думать не могу. Если бы не твое исчезновение да не холодная зима, я, быть может, уже отправился вверх по течению на поиски Дальних Краев.
— Что ж, — твердо сказал Крот, — в таком случае я рад, что потерялся, и тем более рад холодной зиме.
— Но я совсем потерял покой…
— Брось, Рэт. Ты всегда был таким. Разве ты не помнишь, когда к тебе приезжал один из ваших — крыса Мореход, что остановило тебя, что заставило остаться с нами, а не умчаться неизвестно куда? Только мое твердое противодействие этому безумству. А ведь твердость и настойчивость никогда не входили в число моих отличительных качеств.
— Как же мне этого не помнить, — чуть улыбнулся Рэт. — Но тогда было совсем другое дело. Понимаешь ли, мы ведь с тобой и раньше, бывало, говорили о Дальних Краях. А Барсук, например, — он и думать о них не хотел, да и нам не советовал. Вот почему я не мог рассказать ему всего, что видел. Вот почему я ждал тебя. Я знал: ты поймешь меня.
— Дальние Края, — задумчиво произнес Крот, в голове которого в этот миг закружился хоровод полуснов-полувоспоминаний.
Он вспомнил давние летние деньки, когда они всей компанией разыскивали запропастившегося куда-то Портли и нашли-таки его в конце концов — на том самом острове. Выдренок так и не смог тогда толком объяснить, как он там оказался. И вот теперь и сам Крот мог лишь неуверенно рассказать что-то о Ком-то, кто помог ему выбраться из ледяной воды. Не то же ли самое и с Дальними Краями?
— Пожалуй, я тебя понимаю, Рэт, — сказал Крот. — И наверное, нам сейчас лучше всего приготовиться к долгому ожиданию. Будем смотреть, как все обернется, и ждать. Может быть, со временем воспоминания о полете притупятся, станут менее щемящими и болезненными. Скоро весна, и с ее приходом мы, глядишь, и подзабудем то, что случилось зимой. Сам знаешь — весенние хлопоты…
— Нет, я не забуду! Никогда не забуду! — заявил Рэт. — Как, впрочем, и ты, — добавил он.
— Вполне возможно, — кивнул Крот. — А теперь расскажи мне, что случилось потом.
Но к этому времени Рэт уже потерял интерес к рассказу и разделался с оставшейся частью истории в два счета. Он наскоро рассказал, как Барсук нашел его, как странно он себя вел, как поторопился поскорее отпеть еще не похороненного Крота — словно чтобы побыстрее забыть о нем.
— …А потом ты появился на реке собственной персоной. Что было дальше — сам знаешь, — закончил рассказ Рэт.
— Знаю, но не все, — поправил его Крот. — Есть еще один повод для беспокойства — Тоуд. Что с ним?
— Еще один повод для того, чтобы не беспокоиться, — уточнил Рэт. — Сгинул наш Тоуд, и туда ему и дорога. Знать не желаю, что именно с ним случилось.
Крот улыбнулся:
— Старина Тоуд еще вернется. Точь-в-точь как я. Я как-то сказал Племяннику, что без Тоуда наша жизнь была бы не такой, какая она есть. Я уверен, что Барсук простит его, как это всегда бывало, как уже прощаешь Тоуда ты, сам боясь в этом себе признаться.
— Если он вернется — тем хуже для него. Барсук его ждет не дождется, как, впрочем, и я. Может быть — я повторяю: может быть, — Барсук и простит его, но надеюсь, это произойдет не сразу, не легко и не безболезненно кое для кого.
— Он вернется, — снова улыбнулся Крот. — И мы все этому очень обрадуемся, — твердо добавил он.
— Ну-ну… — с сомнением покачал головой Рэт.
Больше друзья не обменялись ни словом. Вскоре они задремали. Потрескивая, обтекали свечи, медленно гас огонь в камине, и их дремота постепенно перешла в глубокий, спокойный, безмятежный сон, в котором они оба так нуждались, — как совершенно справедливо предположил мудрый Барсук.
IX ЗАПУСТЕНИЕ И РАЗРУХА

Крот не зря предупреждал Племянника о предстоящей суровой зиме. Она действительно выдалась на редкость холодной, ветреной и снежной. Даже обещанное ласкам и горностаям почетное чаепитие было отложено: сначала на несколько дней, а затем и на неопределенное время, пока погода «не станет более благоприятной».
Рэт Водяная Крыса провел еще несколько дней в гостях в Кротовом тупике, пока не почувствовал, что настала пора дать Кроту возможность снова побыть одному. Да и сам он уже с нетерпением ожидал возвращения в собственный дом, где его ждали неизбежные, но даже приятные хлопоты по ликвидации последствий затопления.
Эти дела, столь утомительные для Крота, были для Рэта не тяжкой обязанностью, а скорее чем-то вроде развлечения. Без неожиданностей, неизбежно сопутствовавших соседству с рекой, такое подвижное и непоседливое животное очень быстро впало бы в хандру.
Шли дни, дни сменялись неделями. Выли вьюги, ревели зимние бури, трещали морозы… Барсук, Крот и Рэт, каждый — в собственном доме, пережидали зиму и радовались, что у каждого из них есть теплое и надежное убежище от зимних холодов.
Самым активным и деятельным из них, разумеется, был Рэт. Он несколько раз переправлялся через реку, чтобы навестить Крота и узнать, все ли у него в порядке. Он ведь так до конца и не признался Кроту в том, как тяжело переживал исчезновение друга в первые дни зимы. И теперь Рэт был счастлив, что снова может прийти в знакомый дом, к старому другу, где ему всегда рады и где можно помечтать вдвоем о грядущих весенних днях или даже о далеких днях жаркого лета.
Когда же выдавался ясный, не очень холодный денек, Рэт не упускал случая, чтобы пройтись вдоль берега реки мимо дома Выдры, дойти до опушки Дремучего Леса, с тем чтобы поинтересоваться, не определился ли Барсук с чаепитием, которое он сгоряча пообещал ласкам и горностаям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33