Я был все тот же,
только во лбу моем они видели дырочку от пули.
- Иисусе Христе, - прошептал тощий в артиллерийской фуражке и мелко
перекрестился.- Мертвяк. Допились. Донюхались:
- Господа,- я постарался смягчить голос до бархатного. - Живые сюда не
ходят.
Не принято. Вы разве в дверях ничего не заметили?
- Ника? - вдруг страшно прошептал серолицый, с уланским кантом, офицер. И
я узнал моего давнего и недолгого друга, тогда вольноопределяющегося
Москаленко; мы провели с ним два поиска в Пруссии, после чего он с
простреленным легким отправился в тыл. - Так это правда? Когда же тебя?..
- Не так давно. В двадцать первом, в питерской чека.
- А я вот: видишь, до чего дошли?
- Вижу, Павлуша, вижу. И завидую. Не торопитесь к нам сюда, скучнее места
еще не придумано. И если вам не трудно: вот, не откажите принять - у нас
они не в ходу, а вам могут пригодиться,- я протянул им пачку: здешние
несерьезные, но вполне ходовые латы пополам с английскими фунтами.
Дроздовец посмотрел на меня пристально, как бы примеряясь вложить перст в
пулевое отверстие. Потом скомандовал:
- Эскадрон, кру-гом. В рай - шагом марш! - на костистом лице его
разлилась смертная бледность.
Деньги он, однако, при этом прихватить не забыл и сам отходил пятясь, не
подставляя спину.
Переговоры продолжились.
- Я весь внимание, - сказал рабби Лёв и поправил галстух. Было заметно,
что надел он этот предмет в первый раз и очень им гордится.
- Существуют, как вы знаете, сокровенные руны,- повторил барон. - Три из
них нам удалось разрешить. При раскопках в Лапландии профессором
Штауфенбергом был найден резной моржовый бивень:
- Моржовый что? - не расслышал рабби.
- Моржовый бивень, венчавший шлем воина.
- Это, позвольте, вот такие викинговые шлемы с рожками? - изумился
рабби.- Какой же должен быть большой викинг!..
- Землю, как известно обязано быть всем образованным людям, населяли в
старину гиганты,- поучающе сказал барон.- Но и для гиганта такой шлем был
бы немного великоват. Наши специалисты гарантированно установили, что
подлиным владельцем шлема являлся сам бог Локи.
- Что вы говорите? - весело всплеснул руками рабби.- И как же это удалось
гарантированно установить?
- Я не намерен спокойно выслушивать ваши неостроумные издевательства,-
сказал, дернув щекой, барон.
- Но мне это действительно интересно!
- Наши методы вас не касаются. Справки были наведены в самых компетентных
слоях астрала. За точность мы ручаемся.
- Если я вас правильно понял,- сказал рабби,- это ваш товар. Я, правда,
не знаю, что мы будем делать с этим товаром, даже если, страшно подумать,
купим его.
Что, скажите мне?
- С этим товаром вы сможете, наконец, возродить свое государство,- сказал
барон твердо.- Без всяких там Бен-Гурионов.
- В Лапландии? - невинно спросил рабби.
- В Палестине, старый ты дурак! - рявкнул барон. - В Палестине! И чем
скорее вы все туда уберетесь:
- Барон, барон,- сказал я. - Извинитесь.
- Да. Рабби Лёв не дурак. Я извиняюсь.
- Дорогой барон, - сказал рабби. - А как вы мыслите реальное применение
рун Локи для создания государства бедных евреев?
- Как?! - закричал барон. - Посмотрите, он меня спрашивает, как! Да
во-первых, с их помощью были возведены неприступные стены Асгарда! Были
разрушены Фивы Стовратные! Этими рунами владели Аттила и Агамемнон!
Нагарджуна и Карл Великий! ("И где они все теперь?"- негромко и в сторону
спросил рабби.) Он-то их и закрыл, свиная голова с дерьмом вместо мозгов и
сраками вместо глаз, по наущению ваших христианских попов!..
- Так уж и моих? - не поверил рабби.
- Да все вы одним мазаны:
- Барон! Второе предупреждение.
- Короче: руны эти дают богатство, славу и воинскую доблесть.
- А фатерланд вы оставляете ни с чем?
- Арийскому племени нет нужды черпать силы в мелких суевериях! - барон
нервно протянул руку к моему портсигару, пощелкал пальцами.
- Из-за этих мелких суеверий я был вынужден покинуть Прагу, чего не делал
уже: м-м: скажем, так: несколько лет. Вы не поверите, как неприятно старому
раввину путешествовать в этих содрогающихся железных:
- Рабби,- сказал барон проникновенно,- вы же меня знаете! Я же никогда не
оторву уважаемого всеми человека от ученых занятий по сущим пустякам!
Конечно, мы даем вам эти руны как бы в аренду. В пользование. Разгоните
ко всем чертям арабов, обустроитесь, восстановите Храм - тогда и вернете.
- И что вы хотите взамен? - спросил рабби тихо.
- А вы еще не поняли?
- Понял. Но вы все равно скажите, вот молодой человек тоже хочет
услышать.
- А он что, тоже не понял?
- Господа, господа,- сказал я.- Все должно быть произнесено вслух. Не я
завел это правило:
- Он прав, Рудольф, - сказал рабби.
- Тетраграмматон,- шепотом произнес барон и повторил еще тише, но
почему-то еще слышнее: - Тетраграмматон.
От этого шепота не то что у меня по спине - по стенам ко всему привычной
пивной побежали мурашки. Латыш-хозяин алюс-бара за стойкой вдруг наклонил
голову и замер, будто прислушиваясь к далекому приближающемуся грому.
Уж не от Райниса ли он? - подумал я мельком, но прогнал это подозрение:
место встречи подбиралось не мной, учеником - и крайне тщательно.
Здесь было чисто.
- Мой ответ: никогда,- сказал рабби.
- Даже в аренду?
- А в аренду тем более.
- И даже на самых выгодных условиях?
- Барон, вот я сижу перед тобой, старый Исав. И ты танцуешь передо мной,
старый Иаков. И твоя чечевица давно остыла. Что слава, доблесть, богатство?
Дым. И ты хочешь за дым приобрести солнце? Смешно. Вот и молодой человек
посмеется вместе со мной. Ха-ха-ха.
Я и рад был бы от души посмеяться, но не знал толком, над чем. Да и вид
барона не располагал к веселому смеху. Так выглядит человек, который
опрокинул стопку чистого спирту, а там - вода:
Он долго сидел, обхватив голову руками. Потом выпрямился. Лицо его было
белое.
- Ты мне все равно отдашь его,- сказал он, присвистывая бронхами.- Сам
придешь. На коленях приползешь. Молить будешь: возьми. Даром возьми. Ты
просто не представляешь цену, которую тебе придется заплатить за
сегодняшний отказ:
Но, как бы ни шипел барон, а рабби Лёв в свое время на равных говорил с
императором Рудольфом Габсбургом, тезкой барона и великим алхимиком:
- Господа, господа, - поспешно вклинился я,- а что это мы пиво-то не
пьем?

5.
Побеждая, надо уметь остановиться.
Лао Цзы
Операция не могла не удаться, поскольку Николай Степанович был самым
старым солдатом на свете.
- Сверим часы. Без четверти три.
- Так точно, - сказал Левка.
- Два сорок два, - сказал Тигран. - Сейчас подведем.
- Гусар, - сказал Коминт.
И точно - вернулся Гусар. Встал боком, порываясь убежать обратно и как бы
приглашая идти за собой.
- Ну, все, - сказал Николай Степанович. - В три ровно переходим шоссе.
Лев, иди за Гусаром, он дорогу знает. И - слушайся его:
- Постой! - вскинулся Левка. - У них же у самих собак - как собак: тьфу:
Дато всюду со своим ротвейлером ходит, даже в сауну: и вообще:
- А вы, значит, и об этом не подумали? Нормально, ребята . Всех вас
стоило бы расстрелять перед вашим же строем:
Тигран нервно хихикнул.
- А ты, Саят-Нова, что бы ни происходило, хоть голые девки из-под каждого
куста полезут - бежишь на пляж и очень метко стреляешь по катеру. Иначе они
из своего "владимира" нас пошинкуют мелко-мелко.
- Понял, командир, - сказал Тигран. - Мне тоже этот катер очень не
нравится, не знаю, почему.
- Ну, все, - сказал Николай Степанович. - Патронов не жалеть, пленных не
брать.
- И блядей? - с сожалением спросил кто-то.
- Женщин и детей не трогать. Мы не горцы.
- Понял, командир!..

Шоссе переползли тишком ровно в три часа. Коминт вел, Тигран шел вторым,
Николай Степанович прикрывал. Еще десять минут ушло на поиск отметины,
оставленной Гусаром.
- Здесь, - сказал, наконец, Коминт.
Лаз в зарослях ежевики был совершенно незаметен, и выдавал его лишь
резкий мускусный запах. Луна, наливаясь багровым, висела справа - на удачу.
Они протиснулись в узкий лаз. Под забором было подмыто, промоину
затягивала железная сетка, отодранная с одного конца. По верху забора
висела спираль Бруно и светились глазки охранных устройств. А здесь - всего
только крапива, зимой не имеющая силы.
Стрелки сошлись чуть пониже трех, когда маленький отряд пробрался сквозь
акацию и занял исходную позицию у подножия разросшейся шелковицы. Луна
теперь была впереди, очень низко, и на фоне серебрящегося неба резко
отпечатаны были силуэты корпусов, тарелка спутниковой антенны на крыше
столовой и тонкая труба далекой котельной.
- Этот корпус? - прошептал Николай Степанович, указывая Коминту на
ближайший к ним.
- Этот.
- Ну, с Богом: - он перекрестил друга, тот кивнул - и растворился в
темноте.
Потянулось томительно время. Минута. Две минуты. Три.
- Что ж ты, Гусар: - и в этот момент грянуло!
Это происходило довольно далеко, и все же - такого воя и рычания дикой
собачьей битвы ему слышать не приходилось. Будто не десяток собак носилось
по бывшему (впрочем, почему бывшему?) лагерю - и вдруг сошлись каждая
против всех, - а сотни, тысячи: Тигран напрягся и задрожал.
- Тише, воин, - Николай Степанович дотронулся до него. - Дай им
втянуться.
- Мой выстрел первый:
- Конечно. Поэтому и говорю: дай им втянуться.
Крики людей, слабые хлопки в небо - было ничто.
Прошла еще минута.
- Давай.
Тиграну нужно было пробежать метров пятьдесят до бетонной решетки,
символически отделяющей лагерь от пляжа, но Николаю Степановичу показалось,
что гранатометчик просто исчез здесь и тут же появился там.
Положил аккуратно трубу в развилку бетонных планок, постоял, ловя цель -
спина его была натянута, как струнка, потом расслабилась:
Выстрел был оглушительный.
А попадание - ослепительным. Огненное полушарие взошло над морем,
высветив и надолго зафиксировав пирамидальные тополя, отблески в темных
окнах, зеркально-черные машины:
Несколько хлестких очередей ударили позади, а потом зарычал пулемет, и
ничего не стало слышно.
- Ну, вперед, - сказал сам себе Николай Степанович и быстро пошел, почти
побежал, к темневшей вдали котельной.

...Живые лежали справа, а мертвые слева. Мертвых было значительно больше.
Бляди жались к стене и даже не всхлипывали: понимали. Николай Степанович
пересчитал Левкино воинство: одного не хватало. Всего только одного:
- Я Вовика у шоссейки положил, - сказал, подходя, разгоряченный Левка. -
С пулеметиком. Если ментура в городе загоношится...
Лицо Левки было по низу обмотано серым в клеточку шарфом. Николаю
Степановичу удалось убедить русское воинство, что прятать лицо от
внутреннего врага не позор, а прозорливость.
- Хорошо сработано, парни, - сказал Николай Степанович. - Всякое дело
следует начинать с победы. В двух словах: как?
- А здорово! Гусар, наверное, сучкой прикинулся, все псы за ним
помчались, а потом грызться начали, а охрана их растаскивать давай. водой,
то-се:
Бдительность ослабили. Ну, тут и мы - помогли. Разняли, больше не
грызутся!
- Мой старикашка-ниндзя еще не появился?
- Здесь я, Степаныч, - сказал из дверей Коминт. - Мне люди нужны, детишек
нести. Они не все ходить могут.
- Возьми блядей. Лев, выделите двух своих ребят - на всякий пожарный. А я
пока взгляну на наших аманатов... Вы знаете, кто такие аманаты, Лев?
- Я кандидат исторических наук! - обиделся Левка.
- А чем же занимаетесь помимо сражений?
- Да так... депутатствую.
Николай Степанович посмотрел на него с уважением.
- Крепкий депутат нынче пошел. Куда там булыгинской Думе... У меня тоже
сын был историк. И тоже Лев.
- Был?
- Да. Умер недавно.
- Своей смертью?
- Да уж не чужой:
- Что-то молодые часто помирать стали. Эх, времечко:
Николай Степанович встал над лежащими мордой в ковер аманатами. Носком
сапога заставил крайнего в ряду перевернуться. Это был одесско-восточного
вида молодой человек с тонкими усиками и щедрыми бланшами по всей
физиономии.
- Дато, - с гордостью подсказал из-за спины Тигран.
- Имя меня интересует менее всего, - сказал Николай Степанович.
- Маму я твою мотал, - тускло заговорил Дато, - папу я твоего мотал...
- Ну-ну, - поощрил его Николай Степанович. - Продолжайте.
- Ты покойник, понял? Вы все покойники. А ну, пустите меня!.. - он
сорвался на визг.
- А мы и так все покойники, только в затянувшемся отпуске, - пожал
плечами Николай Степанович. - У вас есть что добавить?
- В эмвэдэ хочу звонить! - потребовал Дато.
- Незалэжной Украины?- уточнил Николай Степанович. И, оборотясь к
воинству, сказал с укором: - Я же велел пленных не брать...
- Да вот, батько... произошло. Допросить, может, надо...
- Где товар прячут? - поднял бровь Николай Степанович.
- Как бы в том числе.
- Вот уж нет, господа, - сказал Николай Степанович. - В этом деле я вам
не помощник. А если у вас хватит смысла прислушаться к доброму совету, то
вот он: не торгуйте во Храме.
- Но, батько, ведь дело требует денег...
- Так берите деньги. Но - не торгуйте. Я многое повидал и знаю, что
говорю. Эй, Дато - или как там тебя? Сколько выложишь за свою шкурку?
- Думаешь, я тебя покупать буду? - сказал Дато. - Я тебе кишки мотать
буду, яйца резать буду, ты кушать их будешь... Двадцать тонн.
- Скоки-скоки?- прыснул Левка. - А мы-то танк размахнулись купить...
- Базар будет, если... - начал Дато, но тут сам, не дожидаясь
приглашения, подал голос его сосед по ковру.
- Да что вы от мальчишки хотите? Он здесь по найму. За слово не отвечает.
Давайте поговорим как солидные люди.
- Представьтесь, солидный, - сказал Николай Степанович.
- Вениамин Сергеевич Птичкин, президент банка "Пантикапей-кредит"...
- Он же Гвоздь, - уточнил Тигран.
- Ну, это понятно, - сказал Николай Степанович. - Все банкиры - истинные
разбойники. Хотя... Итак, господин Птичкин Гвоздь, сколько бы мы могли
взять, взломав сейфы вашего банка?
- Ну, я не могу назвать точную цифру...
- Унести на себе можно - или надо с машиной подъезжать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11