Но сейчас она несла ответственность прежде всего за Лизу, да и за саму
себя. Пожалуй, лучше всего будет сходить в полицейский участок, привести
сюда Пола Хендерсона, а уже потом вместе с ним осмотреть весь дом полност
ью.
Хоть она и продолжала убеждать себя в том, что у нее просто разгулялось во
ображение, но она все еще чувствовала на себе чей-то внимательный взгляд:
кто-то наблюдал... и выжидал.
Ч Давай сходим, Ч сказала она Лизе. Ч Пошли.
С явным облегчением девочка первой устремилась назад, через столовую и г
остиную, к входной двери.
На город уже опустилась ночь. Стало еще прохладнее, чем было в сумерки, а с
коро станет просто холодно Ч температура может упасть до семи-девяти г
радусов мороза: напоминание о том, что осень в горах Сьерры проходит очен
ь быстро и что зиме не терпится вступить в свои права.
Вдоль Скайлайн-роуд автоматически зажглись уличные фонари. В окнах и ви
тринах некоторых магазинов тоже включилось ночное освещение: его включ
али фотоэлементы, чувствительные к наступлению темноты на улице.
Выйдя на тротуар перед домом Сантини, Дженни и Лиза остановились, пораже
нные открывшейся их взору картиной.
Идущий террасами вниз по склону горы городок с его то островерхими, то пл
оскими крышами был сейчас, ночью, даже еще более красив, чем в сумерки. Из н
ескольких труб поднимался вверх дым, похожий на размытые привидения. В н
екоторых окнах ярко горел свет. Большинство же окон были темны и, будто че
рные зеркала, отражали лучи света, что падали на них от уличных фонарей. По
д легкими дуновениями ветра деревья слегка колыхались в ритме колыбель
ной песни, и возникающий при этом шелест напоминал легкие вздохи и тихое
сонное бормотание мирно посапывающих во сне детей.
Но внимание к себе приковывала не эта красота. Полная, абсолютная тишина
и неподвижность Ч вот что заставило Дженни остановиться. Когда они толь
ко приехали сегодня в городок, ей эта тишина и неподвижность показались
странными. Теперь они казались ей зловещими.
Ч Полицейский участок на главной улице, Ч сказала она Лизе. Ч В двух с п
оловиной кварталах отсюда.
Они торопливо зашагали в центр Сноуфилда, не подающий никаких признаков
жизни.

5
Три пули

В погруженном во мрак здании полицейского участка горела единственная
люминесцентная лампа, но раздвижная штанга, на которой она держалась, кр
уто изгибалась вниз, так что свет падал только на крышку письменного сто
ла, оставляя почти всю остальную часть большой комнаты в темноте. Прямо п
од лучом яркого белого света, поверх книги регистрации происшествий леж
ал раскрытый журнал. И если не считать проникавшего через окно слабого о
тблеска уличных фонарей, в участке была полная темнота.
Дженни открыла дверь и вошла внутрь. За ней вошла и Лиза, стараясь держать
ся поближе к сестре.
Ч Эй? Пол? Ты здесь?
Дженни нащупала на стене выключатель, нажала кнопку, включая верхний све
т, Ч и в полном смысле слова отпрянула назад, увидев то, что лежало прямо п
еред ней на полу.
Пол Хендерсон. Потемневшая, покрытая синяками и кровоподтеками кожа. Вес
ь опухший. Мертвый.
Ч О Господи! Ч воскликнула Лиза, быстро отворачиваясь. Пошатываясь, она
вернулась к входной двери, оперлась о косяк и стала жадно, большими глотк
ами вдыхать холодный ночной воздух.
Сделав над собой огромное усилие, Дженни подавила начавший было поднима
ться в ней животный страх и подошла к Лизе. Положив руку на хрупкое плечо с
естры, она спросила:
Ч Как ты себя чувствуешь? Тебя не тошнит?
Казалось, Лиза с трудом сдерживала позывы к рвоте.
Наконец она справилась с собой и отрицательно покачала головой:
Ч Н-нет. Не тошнит. Сейчас все будет хорошо. П-пойдем отсюда.
Ч Подожди минутку, Ч сказала Дженни. Ч Мне хочется сперва взглянуть н
а тело.
Ч Быть не может, чтобы тебе этого действительно хотелось.
Ч Ты права. Мне не хочется, но, может быть, я сумею понять, с чем мы тут имеем
дело. Постой пока здесь, в дверях.
Дженни вернулась к распростертому на полу трупу и опустилась возле него
на колени.
Пол Хендерсон был точно в таком же состоянии, в каком она нашла Хильду Бек
. Насколько она могла видеть, каждый квадратный дюйм его кожи представля
л собой сплошной кровоподтек. Все тело опухло; лицо было отекшее и искаже
нное; шея стала толстой, сравнявшись почти с головой; раздувшиеся пальцы
рук напоминали сардельки; живот тоже вздулся. Однако Дженни не чувствова
ла даже самого слабого трупного запаха.
Невидящие вытаращенные глаза особенно выделялись на фоне побагровевше
го, испещренного крапинками лица. Эти глаза в сочетании с широко открыты
м и перекошенным ртом ясно передавали то чувство, которое испытал погибш
ий перед самой смертью: страх. Как и Хильда, Пол Хендерсон, по-видимому, уме
р внезапно Ч по ощутив перед этим приступ сильнейшего, непередаваемого
ужаса.
Дженни не относилась к числу близких друзей покойного. Она его, конечно ж
е, знала Ч потому что в таком маленьком городке, как Сноуфилд, всегда все
друг друга знают. Он был хорошим полицейским и казался ей приятным челов
еком. Ей было очень жаль, что его постигла такая страшная участь. Она смотр
ела в его искаженное лицо и чувствовала, как комок в горле от горя и состра
дания становится все больше, заполняя ее тело почти физической болью. Не
выдержав, она отвернулась.
Револьвер Хендерсона был не в кобуре. Он лежал на полу, рядом с телом. Это б
ыл револьвер сорок пятого калибра.
Она пристально смотрела на револьвер, стараясь понять, что же все это озн
ачает. Возможно, он просто выскользнул из кожаной кобуры, когда полицейс
кий упал на пол. Возможно. Но она сомневалась в том, что это было действите
льно так. Самым очевидным и естественным представлялся ей другой вывод:
что Хендерсон вытащил револьвер из кобуры сам, чтобы защититься от напад
ения.
Но тогда, значит, его сразили не яд и не болезнь.
Дженни оглянулась. Лиза все еще стояла возле открытой двери, опираясь о к
осяк и уставившись на Скайлайн-роуд.
Поднявшись с колен, Дженни отвернулась от трупа и, присев на корточки око
ло револьвера, некоторое время внимательно разглядывала его, пытаясь ре
шить, стоит его трогать или нет. Теперь ее уже не так тревожила возможност
ь заразиться, как при осмотре трупа миссис Бек. Происходящее все меньше и
меньше напоминало ей чуму или какую-нибудь иную болезнь. А кроме того, есл
и Сноуфилд и вправду поразила какая-то необычная, экзотическая эпидемия
, столь сильная и страшная, то к этому времени Дженни уже наверняка зарази
лась. Стало быть, она ничего не потеряет, если возьмет револьвер в руки и о
смотрит его более внимательно. Больше всего ее сейчас волновало, не сотр
ет ли она при этом отпечатки пальцев преступника, не уничтожит ли какие-н
ибудь другие важные улики.
Но даже если Хендерсон на самом деле был убит кем-то, маловероятно, чтобы
убийца воспользовался для этого оружием своей жертвы и, для удобства сле
дствия, оставил на нем свои отпечатки. А кроме того, не похоже, чтобы Пола з
астрелили. Если здесь кто и стрелял, то скорее всего это был сам Пол.
Она подняла револьвер и внимательно осмотрела его. Резкий запах сгоревш
его пороха подсказал ей, что из револьвера стреляли совсем недавно Ч се
годня, возможно даже, в течение последнего часа.
Она поднялась и, держа револьвер в руке, прошла по комнате, внимательно ра
ссматривая выложенный голубой керамической плиткой пол. Ее взгляд оста
новился на характерном желтом металлическом блеске: одна гильза, другая
, третья. Три стреляные гильзы от использованных патронов.
Ни один из выстрелов не был направлен вниз или в пол. Все начищенные до бле
ска голубые плитки были невредимы.
Через открывающуюся в обе стороны дверцу в деревянной загородке Дженни
прошла в ту часть комнаты, которую полицейские в телевизионных фильмах о
бычно называют «стойлом». Она двинулась по проходу мимо письменных стол
ов, стоящих друг напротив друга, и шкафов с документами. Дойдя до центра ко
мнаты, она остановилась и медленно обвела взглядом светло-зеленые стены
и белый, сделанный из звукопоглощающего материала потолок, стараясь оты
скать следы пуль. Но следов ее было видно.
Это удивило ее. Если стреляли не в пол и не в окна Ч явно не в окна, потому ч
то все стекла были целы, Ч то ствол должны были направить куда-то в комна
ту, на уровне пояса или выше. Так куда же пошли пули? Не было видно ни повреж
денной мебели, ни расщепленного дерева, ни пробитых стальных стенок в се
йфах, ни отбитой штукатурки. А Дженни отлично знала, что пуля такого калиб
ра при ударе обо что-нибудь вызывает значительные повреждения.
Если пуль не было нигде в комнате, то оставалось только одно: они должны бы
ли попасть в того человека или в тех людей, в которых целился Пол Хендерсо
н.
Но если бы полицейский ранил нападавшего Ч или даже двоих или троих Ч т
ремя выстрелами из своего служебного револьвера такого большого калиб
ра, причем ранил так, что пули застряли в теле, а не прошли насквозь, то в ком
нате должны были остаться лужи крови. Но крови не было ни капли.
Озадаченная и сбитая с толку, Дженни вернулась к столу, где люминесцентн
ая лампа на раздвижном штативе по-прежнему освещала открытый номер «Тай
ма». Здесь же лежал бронзовый полицейский знак, на котором стояло имя вла
дельца: «СЕРЖАНТ ПОЛ ДЖ. ХЕНДЕРСОН». Вот здесь он и сидел, когда случилось...
то, что случилось.
На этот раз уже твердо уверенная в том, что она услышит, Дженни сняла трубк
у стоявшего на столе телефона. Никакого гудка. Только свистящий электрон
ный шум на линии, чем-то похожий на свист крыльев насекомых.
Как и тогда, в доме Сантини, ей показалось, что на линии она не одна.
Она бросила трубку Ч поспешно и очень резко.
Руки у нее дрожали.
На противоположной стене комнаты висели две доски для объявлений, около
стены стояли фотокопировальное устройство, запертый сейф с оружием, пол
ицейская радиостанция и телетайп. Дженни не знала, как пользоваться теле
тайпом. К тому же он молчал и казался неисправным. Но и радиостанция тоже н
е хотела работать. Она была явно включена, но лампочка индикатора не заго
ралась, динамик и микрофон не действовали. По-видимому, тот, кто убил поли
цейского, заодно вывел из строя телетайп и радиостанцию.
Повернувшись, чтобы выйти из «стойла», Дженни вдруг увидела, что Лизы в дв
ерях нет. Сердце у нее упало, но тут она обнаружила, что Лиза присела рядом
с телом Пола Хендерсона и внимательно разглядывает его.
Когда Дженни вышла из-за загородки, Лиза подняла голову и, показывая на си
льно раздувшийся труп, сказала:
Ч Никогда не думала, что кожа может так растягиваться и не рваться. Ч Св
оим тоном и позой она старательно изображала хладнокровный научный инт
ерес, отстраненность наблюдателя, наигранное равнодушие к ужасу всей эт
ой сцены. Но глаза, мечущиеся из стороны в сторону, выдавали ее. Делая вид, б
удто ей все нипочем, Лиза поднялась и отвернулась от мертвого полицейско
го.
Ч Голубушка, почему ты не подождала у двери?
Ч Мне стало стыдно, что я такая трусиха.
Ч Послушай, сестричка, я же тебе говорила...
Ч Я хочу сказать, я действительно боюсь, что с нами что-нибудь случится з
десь, в Сноуфилде. Что-нибудь очень плохое и прямо сегодня, в любую минуту.
Возможно, что-то действительно ужасное. Но этого страха мне не стыдно, пот
ому что он ведь совершенно естественный... после всего, что мы сегодня здес
ь увидали. А вот что я испугалась мертвого полицейского Ч это уже совсем
по-детски.
Лиза замолчала, но и Дженни не проговорила ни слова. Девочке явно необход
имо было выговориться, и она сказала еще далеко не все, что у нее накопилос
ь.
Ч Он ведь мертвый. Он не может причинить мне никакого вреда. Его нечего б
ояться. Нельзя поддаваться иррациональным страхам. Это глупо, неправиль
но, и это проявление слабости. Человек должен уметь противостоять таким
страхам. Ч Лиза говорила так, словно убеждала кого-то. Ч С ними можно спр
авиться, только если противостоять им. Верно? Вот я и решила противостоят
ь этому. Ч Кивком головы она показала на лежащий у ее ног труп.
«Какое у нее страдание в глазах», Ч подумала Дженни.
Дело было не только во всем том, что обрушилось на девочку в Сноуфилде. Она
еще очень хорошо помнила тот солнечный жаркий июльский день, когда, прид
я домой, обнаружила свою мать умершей от удара. И сегодняшние события зас
тавили ее вспомнить это и заново пережить все, что было пережито тогда. За
ставили резко, внезапно, грубо.
Ч Я уже в порядке, Ч сказала Лиза. Ч Я все еще боюсь того, что может случи
ться с нами. Но я уже не боюсь его. Ч Она посмотрела вниз, на труп, как бы док
азывая верность сказанного, но тут же подняла взгляд и посмотрела прямо
в глаза Дженни:
Ч Видишь? Ты уже можешь на меня положиться. Больше я не расклеюсь.
Дженни вдруг впервые осознала, что стала для Лизы примером. Выражением г
лаз и лица, тоном, жестами Лиза уже бессчетное количество раз, сама не созн
авая того, высказала свое уважение к Дженни и восхищение ею; уважение и во
схищение гораздо большие, чем сама Дженни могла бы предположить. Не приб
егая для этого к словам, девочка высказала Дженни нечто глубоко ее трону
вшее: «Я тебя люблю; но больше того, ты мне нравишься; я горжусь тобой; по-мо
ему, ты просто потрясающая сестра; и, если ты будешь со мной терпелива, я до
бьюсь того, что ты тоже сможешь мною гордиться и будешь счастлива, что у те
бя такая младшая сестренка».
Столь видное место в мире Лизиных авторитетов явилось для Дженни полной
неожиданностью. Из-за разницы в возрасте и еще потому, что она почти не бы
вала дома с тех пор, как Лизе исполнилось два года, Дженни казалось, что он
а должна быть для девочки практически посторонним человеком. Новая гран
ь их взаимоотношений и польстила Дженни, и заставила ее почувствовать пр
изнательность к сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11