Всего лишь тоненькая струйка, уходящая в небо, но она не пропадала.
Кэндис прищурилась. Она была немного близорука, но из женского тщеславия не носила очки.
– Это самый дальний остров? – спросила она. Ей казалось, что она видит лишь какие-то грязновато-коричневые пятна на его гребне, которые, наверное, были скалами. В свете уходящего солнца другие острова в группе казались однообразной чередой холмиков, покрытых темно-зеленым мхом.
– Он самый и есть, – подтвердил Кевин.
– Тоже мне событие! – фыркнула Мелани. – Парочка пожаров. Чему удивляться, когда от молний вокруг никакого продыху нет?
– То же самое утверждает и Бертрам Эдвардс, – вздохнул Кевин. – Однако это не может быть молния.
– Кто такой Бертрам Эдвардс? – спросила Кэндис.
– Почему не может быть молния? – допытывалась Мелани, не обращая внимания на вопрос подруги. – Может, на той скалистой гряде есть какая-нибудь металлическая руда.
– Слышали когда-нибудь такое выражение: молния никогда не бьет в одно место дважды? – задал вопрос Кевин. – Этот огонь не от молнии. Кроме того, дым не пропадает и не меняет место.
– Может, туземцы какие там поселились? – предположила Кэндис.
– «Генсис» твердо убедилась, что там никого нет, прежде чем выбрать остров, – отмел ее предположение Кевин.
– Может, какие местные рыбаки заплыли, – не сдавалась Кэндис.
– Все местные знают, что это строго запрещено, – сказал Кевин. – По новому экватогвинейскому закону такое преступление карается смертью. На острове или возле него нет ничего, из-за чего стоило бы умереть.
– Кто же тогда развел огонь? – спросила Кэндис.
– Боже правый, Кевин! – воскликнула вдруг Мелани. – Я начинаю понимать, к чему вы клоните. Но позвольте мне сказать вам: это абсурдно.
– Что абсурдно? – встрепенулась Кэндис. – Мне кто-нибудь скажет, что к чему?
– Позвольте, я вам еще кое-что покажу, – сказал Кевин. Он повернулся к своему компьютеру и несколькими ударами по клавишам вызвал на дисплее графическое изображение острова. Объяснив женщинам, как действует система, он для примера обозначил место, где находился двойник Мелани. Красная точка замерцала точно на север от откоса, совсем недалеко от того места, где днем раньше светилась точка двойника самого Кевина.
– У тебя есть двойник? – удивилась Кэндис. Она была ошарашена.
– Нас с Кевином использовали в роли морских свинок, – объяснила Мелани. – Наши двойники были первыми. Мы должны были доказать, что методика и в самом деле работает.
– Ладно, а теперь, когда леди знают, как действует система локации, – церемонно начал Кевин, – позвольте, я покажу, что сделал час назад, и мы увидим, получится ли такой же волнующий результат. – Пальцы Кевина забегали по клавиатуре. – Я сейчас даю указание компьютеру автоматически и поочередно установить местонахождение всех семидесяти трех двойников. Количество животных обозначится в углу экрана, а следом на карте появится красный огонек. Теперь смотрите. – Кевин ударил по клавише «пуск».
Система работала плавно, между сменой числа в уголке экрана и появлением очередной мерцающей красной точки разрыв был краткий.
– А я думала, что животных уже с сотню, – сказала Кэндис.
– Так и есть, – кивнул Кевин. – Но двадцати двум еще нет трех лет. Они содержатся в отделении бонобо центра животных.
– Ладно, – не выдержала Мелани после нескольких минут наблюдения за работой компьютера. – Эта штука действует, как вы и говорили. Что тут волнующего?
– Смотрите, смотрите, – убеждал Кевин.
И тут выскочила цифра 37, но никакой мерцающей точки не появилось. Еще несколько секунд, и на экране засветилась табличка: «Местонахождение животного не обнаружено. Дайте команду для повтора операции».
Мелани взглянула на Кевина:
– Где номер тридцать семь?
– То, что от него осталось, – в кремационной печи, – вздохнул Кевин. – Номер тридцать семь был двойником мистера Винчестера. Но я хотел показать вам вовсе не это. – Он щелкнул по клавише, и программа снова заработала. Потом вновь остановилась на цифре сорок два.
– Это был двойник мистера Франкони? – спросила Кэндис. – Другая печень для пересадки?
Кевин отрицательно повел головой из стороны в сторону. Он нажал несколько клавиш, давая компьютеру запрос на установление личности номера сорок два. На экране появилось имя: Уоррен Прескотт.
– Так где же номер сорок два? – задала вопрос Мелани.
– Точно не знаю, но знаю, чего страшусь, – ответил Кевин. Он нажал на клавишу, и опять цифры и красные огоньки стали последовательно появляться на экране.
Когда программа прошла полный цикл, выяснилось, что семь бонобо-двойников остались неотмеченными, не считая двойника Франкони, который был принесен в жертву.
– Это то, что вы раньше обнаружили? – спросила Мелани.
Кевин кивнул.
– Только их было не семь, – сказал он, – а двенадцать, и хотя некоторых, кого утром не было, так и нет, большинство все же объявилось.
– Не понимаю, – призналась Мелани. – Как такое может быть?
– Когда я объезжал остров... давно, еще до того как все это началось, – сказал Кевин, – то, помню, видел какие-то пещеры в известняковом утесе. И думаю я о том, что наши создания заходят в пещеры, а может, и живут в них. Это единственное, что мне приходит в голову для объяснения того, почему сеть не способна их обнаружить.
Опешив, Мелани подняла руку, прикрыв ладонью рот. В глазах ее заметались отблески ужаса и смятения.
Кэндис, заметив состояние подруги, взмолилась:
– Эй, послушайте, молодцы! Какая еще гадость случилась? Вы про что толкуете?
Мелани опустила руку. Не отрывая взгляда от глаз Кевина, она медленно выговорила:
– Кевин, когда говорил про свои страхи из-за того, что он преступил пределы, имел в виду ужас, будто сотворил человека.
– Ты шутишь! – воскликнула Кэндис, но, глянув на Кевина, а потом на Мелани, поняла, что та не шутила.
Целую минуту никто не вымолвил ни слова.
Наконец Кевин прервал молчание:
– Я не говорю, что это настоящее человеческое существо в обличье обезьяны. Я говорю, что, сам того не желая, сотворил что-то вроде проточеловека. Может, нечто сродни нашим далеким древним прародителям, которые стихийно появились в природе из обезьяноподобных животных четыре или пять миллионов лет назад. Может, тогда решающие изменения, приведшие к появлению нового вида, произошли в генах развития, находящихся, как я недавно узнал, на отростке хромосомы-шесть.
Кэндис отрешенно и невидяще смотрела в окно, а в памяти ее возникала картина того, что два дня назад происходило в операционной, когда бонобо должны были вот-вот начать усыплять. Самец издавал странные, похожие на человеческие, звуки и изо всех сил пытался высвободить руки, чтобы пользоваться ими так, как он привык делать на воле. Он беспрестанно сжимал и разжимал пальцы, с силой выгибал распластанные руки.
– Вы имеете в виду некое раннее человекоподобное существо, что-то вроде Homo erectus, человека прямоходящего? – заговорила Мелани. – Мы ведь на самом деле заметили, что детеныши бонобо-трансгеников больше склонны ходить на ногах, чем их матери. Тогда мы приняли это лишь за пикантный курьез.
– Не такое уж и раннее человекоподобное, чтобы не пользоваться огнем, – уточнил Кевин. – Только настоящий ранний человек применял огонь. Именно это меня и встревожило в том, что я увидел на острове – костры.
– Значит, говоря без выкрутасов, – произнесла Кэндис, отворачиваясь от окна, – мы имеем на острове стадо пещерных человеков, как в доисторические времена.
– Что-то вроде этого, – признал Кевин. Как он и предчувствовал, женщины были ошарашены. Странно, но теперь, высказав свои тревоги, он на самом деле чувствовал себя получше.
– И что будем делать? – требовательно вопрошала Кэндис. – Я уж точно не собираюсь больше участвовать в жертвоприношениях, пока так или иначе не будет найден выход. Хватит с меня и того, что я натерпелась в операционной, когда думала, что жертва – просто обезьяна.
– Один момент, – остановила ее Мелани, сделав успокаивающий жест. – Возможно, мы торопимся с выводами. Доказательств у нас никаких. Все, что мы рассматривали, в лучшем случае носит характер косвенных доводов.
– Верно, но есть и другие свидетельства, – сказал Кевин. Он снова повернулся к компьютеру и дал указание показать местонахождения всех бонобо на острове одновременно. В считанные секунды на экране запульсировали красным два неровных пятна. Одно образовалось в том месте, где находился двойник Мелани. Второе расположилось севернее озера. Кевин взглянул на Мелани: – О чем вам говорят эти сведения?
– Говорят о том, что их две группы, – последовал ответ. – Вы думаете, разделение постоянное?
– Раньше было то же самое, – сообщил Кевин. – Думаю, это реальный феномен. Даже Бертрам о нем обмолвился. Для бонобо это не типично. Они собираются в более крупные сообщества, чем шимпанзе. Плюс в нашем случае все животные относительно молоды. Они должны были бы жить одним сообществом.
Мелани согласно кивнула. За минувшие пять лет она многое узнала о повадках бонобо.
– Есть и еще кое-что, более огорчительное, – сказал Кевин. – Бертрам рассказал мне, что один из бонобо убил пигмея во время отлова двойника Винчестера. Это не было трагической случайностью. Бонобо бросил камень, нападая. Такого рода агрессивность больше вяжется с поведением человека, нежели бонобо.
– Вынуждена согласиться, – сказала Мелани. – Но все же это косвенные данные.
– Косвенные или нет, – вмешалась Кэндис, – но я не собираюсь держать их на своей совести.
– У меня те же чувства, – спокойно заметила Мелани. – Сегодня я весь день занималась тем, что готовила двух новых бонобо к началу процедуры по извлечению яйца. Продолжать не собираюсь до тех пор, пока мы не выясним, правомерна наша дикая идея о появлении этих протолюдей или нет.
– Выяснить будет не легко, – сказал Кевин. – Чтобы найти доказательства, кому-то придется съездить на остров. Беда в том, что разрешить поездку могут два человека: Бертрам Эдвардс и Зигфрид Шполлек. Я уже попытался переговорить с Бертрамом, и он, хотя я обратил внимание на ситуацию с дымом, четко заявил, что никому не позволено даже близко подходить к острову, за исключением пигмея, доставляющего дополнительное питание.
– Вы рассказали ему о том, что вас тяготит? – спросила Мелани.
– В нескольких словах, – ответил Кевин. – Но он понял. Я в этом уверен. Только ему знать – не нужно. Дело в том, что они с Зигфридом включены в число лиц, которые получают от проекта всякие премии и льготы. Соответственно им чертовски важно сделать так, чтобы ничто не помешало их получать. Боюсь, они настолько корыстны, что им все равно, что творится на острове. Да к корысти следует прибавить еще и психопатию Зигфрида.
– Он что, совсем псих? – спросила Кэндис. – Слухи всякие ходят.
– Каких бы слухов ты ни наслушалась, – сказала Мелани, – на самом деле все в десять раз хуже. Он – воплощенная низость и распутство. Только представь, он казнил нескольких обнищавших экватогвинейцев, когда их поймали на браконьерстве в Зоне, где он привык сам охотиться.
– Он их сам убил?! – в голосе Кэндис потрясение мешалось с отвращением.
– Зачем – сам? – горько усмехнулась Мелани. – Устроил здесь, в Кого, для этих трех браконьеров свинячий фарс под видом суда. Потом ватага экватогвинеиской солдатни расстреляла их на футбольном поле.
– И дабы сделать трагедию еще более унизительной, – добавил Кевин, – черепа расстрелянных он водрузил на свой стол и держит в них всякую всячину.
– Лучше бы я не спрашивала, – выговорила Кэндис, содрогаясь, как от озноба.
– А если обратиться к доктору Лайонзу? – задала вопрос Мелани.
– И в мыслях не держите, – засмеялся Кевин. – В нем корысти больше, чем в Бертраме. Вся эта операция – его детище. Я с ним тоже пробовал поговорить про дым. У него это вызвало еще меньше интереса. Попенял мне на разыгравшееся воображение. Откровенно говоря, я ему не верю, хотя и отдаю должное его щедрости с льготами и акциями. У него хватает ума каждому, кто связан с проектом, давать свою долю в предприятии, особенно Бертраму и Зигфриду.
– Значит, остаемся только мы, – сказала Мелани. – Давайте выясним, воображение у вас разыгралось или дело в другом. Что скажете, если мы втроем быстренько совершим путешествие на остров Франчески?
– Шутите! – воскликнул Кевин. – Без разрешения это тяжкое преступление.
– Это для местных тяжкое преступление, – возразила Мелани. – Нас это не касается. В нашем случае Зигфрид несет ответственность перед «Генсис».
– Бертрам подчеркнуто запретил посещения, – сказал Кевин. – Я сказал, что сам съезжу, но он ответил: нет.
– Ну и что, подумаешь! – хмыкнула Мелани. – Допустим он сошел с ума. И что намерен сделать, расстрелять нас? Я здесь уже достаточно давно живу, думаю, что и половины подобных гадостей не случится. Кроме того, без вас им не обойтись. Такова реальность.
– По-твоему, это может быть опасно? – спросила Кэндис.
– Бонобо создания миролюбивые, – сказала Мелани. – Куда больше, чем шимпанзе, а шимпанзе не опасны, если только их не загнать в угол.
– А как же тот человек, которого убили? – спросила Кэндис.
– Так то во время отлова, – напомнил Кевин. – Загонщикам приходится подходить очень близко, чтобы стрелять из духового ружья. К тому же отлов велся уже в четвертый раз.
– Нам нужно только одно: посмотреть своими глазами, – сказала Мелани.
– Хорошо, как мы туда доберемся? – спросила Кэндис.
– На машине, полагаю, – пожала плечами Мелани. – Так туда добираются, когда выпускают или отлавливают обезьян. Должно быть что-то вроде моста.
– На восток вдоль берега идет дорога, – пояснил Кевин. – До туземной деревни она заасфальтирована, затем переходит в грунтовую. По ней я добирался, когда ехал осматривать остров еще до начала программы. Есть место, где остров и материк разделяет проливчик футов тридцать шириной. Тогда там был натянут висячий мост между двумя стволами красного дерева.
– Может, мы посмотрим на животных, даже не перебираясь на ту сторону, – заметила Кэндис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64