В черное небо последней вольной ночи. Ночи перед великими испытаниями.
4. МАТЬ-ВОЛЧИЦА
Трое суток стая не уходила от деревни. Дневали в лесу, неподалеку, выбирая для отдыха кустарники на открытых склонах и опушках, чтобы подойти к ним незаметно было невозможно.
Отлежавшись, отдохнув днем, волки всю ночь бродили вокруг деревни. Мага не подводила стаю близко к домам, но и покинуть страшное место не могла. Беспокоясь о безопасности семьи, мать-волчица пыталась пресекать даже вой. Но волки все равно выли. Первым теперь начинал волчонок Ко. Вспомнив отца-вожака, он вдруг как-то отчаянно взвывал, тонко, печально, словно плакал. Тотчас подхватывали остальные — они выли громко, протяжно, всей своей волчьей душой зазывая вожака обратно в стаю. Тут и матерая Мага, забыв об осторожности, поднимала голову к небу и присоединяла свой голос к призывному вою стаи. Но только дальний и злобный лай деревенских собак был откликом на этот зов.
На четвертый день волчица увела семью. Дальше оставаться возле деревни было опасно.
Многому научил подругу старый Вой. И хотя у нее не было его силы, его стремительности и воли, но мудростью и осторожностью она обладала.
Мага уводила стаю подальше от деревни, однако в пределах своих угодий, своего охотничьего участка. Ва был ее первым помощником. Он пытался заменить вожака и шел в походном строю замыкающим, как почти всегда ходил отец.
Две ночи волки следовали за Магой, пытаясь попутно охотиться, но серьезных удач не было, и старая волчица шла дальше, расширяя и углубляя поиск, готовя стаю к первой большой и серьезной охоте без отца-волка.
Зимний рассвет уже окрасил снега розовато-сиреневым цветом, когда волчья семья пересекла сосновый бор и вышла к опушке. Тут Мага остановилась. Подняв морду, долго и тщательно нюхала воздух, резко повернувшись к своим, издала едва слышный хриплый звук, какой всегда в таких случаях исходил от вожака.
Звери вмиг рассыпались веером и, чуть отставая от матери-волчицы, двинулись развернутой цепью, крадучись, почти совсем бесшумно огибая горбатую малоснежную опушку. Там, пониже, в кустах, у края молодого осинника, рылись в мерзлой земле кабаны… Мага учуяла их издалека, и это позволило ей подвести стаю незаметно.
Довольно большое стадо охраняли два огромных клыкастых секача. Один из них был, несомненно, вожаком. Время от времени он поднимал густо обросшую бурой щетиной голову, прислушивался, нюхал воздух… Не обнаружив опасности, снова устремлял рыло в землю, негромко похрюкивая.
Движением головы Мага подала сигнал, и проворный Ва скользнул по склону, прополз через узкую лощину к осиннику и залег сбоку от стада. Остальные волки притаились с другой стороны.
Особенно беспокоил стаю секач-вожак. А он тем временем старательно поддевал клыками мерзлую землю. Она не поддавалась, твердая, будто окаменевшая; кабан раздраженно всхрюкивал, нажимал, оледенелый грунт лопался, и зверь смачно, с удовольствием, причмокивая и похрустывая, жевал добытый с трудом кусок корня.
Но вот вожак кабаньего табуна, как видно старый и опытный, вновь подняв клыкастую морду, насторожился. Он озирался, видимо уловив первые признаки тревожного запаха.
Маленькие глаза смотрели исподлобья внимательно и зло. Зверь нервно подергивал своим чувствительным пятачком, шумно втягивая воздух…
Ва понял: секач сейчас поднимет тревогу и табун бросится прочь. Нельзя терять ни мгновения, необходимо объявиться первому, испугать стадо и направить его бег туда, где притаились Мага, Зуа и Ко.
До кабана было несколько прыжков, сбоку от него, ближе к переярку, кормилась молодая свинья. Ее-то и выбрал волк для нападения. Быстрый и сильный молодой зверь кинулся на свинью. То ли она шарахнулась в сторону, то ли сам секач заслонил ее — так или иначе, вожак кабаньего табуна оказался напротив волка. Густая седая щетина на крутой кабаньей холке стояла дыбом. Длинные кривые клыки уже были нацелены на врага.
Двухлетний Ва впервые столкнулся нос к носу с секачом, мгновенная заминка едва не стоила ему жизни. Однако в последний момент ловкий Ва стремительно вильнул в сторону, и тяжелое живое бревно, вооруженное страшными клыками, пронеслось мимо.
Табун убегал, гулко топоча по тропе, тревожно хрюкая… Секач бросился вслед за своим стадом, услышав кабаний визг где-то впереди. Это выскочившие из засады волки овладевали своей добычей. Ва сделал свое дело! А догонять секача — хлопотно и опасно: переярок уже узнал силу и неустрашимость этого могучего лесного зверя. И он поспешил туда, где началось пиршество. На снегу лежали две свиные туши. Быстрым и неожиданным оказалось нападение волков на убегающий табун, да и вожака-секача отвлекли вовремя… Это была первая удачная охота после потери отца-полка.
Прошло две недели. Зима бушевала певучими метелями. Минувшей ночью намело особенно много снега, и волкам приходилось протаптывать новые тропы с подветренной стороны крутых сугробов.
Стая выискивала место дневки. Волки вышли на заснеженный лед озера. Поземка кружилась, плоскими свистящими кольцами металась по белой озерной глади. На этом, замерзшем теперь, большом лесном водоеме летом звери иногда ловили ондатр или норок, а весной даже случалось выхватить у берега щуку во время нереста… Как неуютно было здесь зимой! Как манил защищавший от ветра лес, пропахший мерзлой хвоей, пронизанный мягким молочно-белым светом! Скорее туда — к месту отдыха. Но заспешившая стая не успела далеко отойти от берега. Вслед ей большими прыжками несся и вскоре догнал крупный сильный волк. Издалека Маге показалось, что бежит Вой, и потому семья сразу остановилась, сбившись в ожидании в кучу. Вскоре волки разглядели, что пришелец был меньше Воя, да и бежал он иначе: голову на ходу держал чуть выше, чем вожак, и прыжки его не были такими плавными, как у старого волка.
Мага была спокойна, и стая принюхивалась к чужому, не проявляя враждебности. Мать-волчица внимательно изучала гостя. Хотя самец имел за спиной всего четыре зимы, но это был уже многоопытный, хорошо знающий лесную жизнь волк. И он мог стать для Маги, вовсе не собиравшейся отдавать власть над стаей кому бы то ни было, более надежным помощником, чем переярок Ва.
Пришлый сразу понял, кто руководит этой небольшой стаей, и проявил к Маге знаки уважения и внимания: не стал, как это принято по отношению к самкам, обнюхивать ее, а, подойдя к волчице, доверчиво повернулся боком, подставил беззащитную шею, признавая главенство Маги, ее власть.
Пока Пришлый знакомился с остальными, Мага присматривалась к нему. Он независимо, но дружелюбно, чтобы не создавать конфликта, обнюхал настороженного Ва; виляя хвостом, потыкался носом в шерсть стройной Зуа; по-отечески снисходительно оглядел волчонка и спокойно встал в стороне, высокий, красивый, выжидающе глядя на волчицу-хозяйку. Да, он был не так уж прост, этот Пришлый.
Волки еще немного потоптались и двинулись вслед за Магой.
Приближался февраль — время гона, время любви. Может быть, Пришлый потерял подругу или даже целую стаю? Может, он был волком-одиночкой еще с лета и ему опостылело одиночество? Волчицу ли он искал себе или вообще хотел жить в стае? Так или иначе, но он умно, осторожно входил в чужую семью.
Волки продолжали путь, и последним, замыкающим, теперь был Пришлый. Его уже приняли в стаю. Пока он еще не стал вожаком, он был только главным помощником хозяйки стаи, матери-волчицы, но уже занял в строю место отца-вожака. Идущий предпоследним Ва не оглядывался на Пришлого, не проявлял агрессивности, но был насторожен. Чужой и незнакомый волк на месте отца, воспитывавшего Ва со щенячьего возраста, раздражал своенравного переярка, вызывая в нем устойчивое недоброжелательство, проявить которое он не решался _ боялся ослушаться мать-волчицу и видел несомненное преимущество в силе Пришлого.
Теперь в семье снова было пятеро, и Мага обрела большую уверенность: стая может рассчитывать на удачу в охоте, на более сытую и безопасную жизнь.
5. ПЛЕН
Было тихо и темно. Вокруг царил ядовитый, ненавистный запах человека, его жилья. Вой лежал связанный, его даже не отвязали от жерди — так и бросили в сенях на пол.
С тех пор, как его скрутили в том роковом простенке между сараями, прошло совсем немного времени. Была еще середина ночи. Вой отчетливо слышал, как за деревней выла его стая, упорно не уходя, посылая звучный, надрывный зов своему вожаку. Он хорошо различал каждый голос: его семья уцелела, ей удалось уйти!
До утра он пролежал на деревянном полу, слушая далекие голоса волков своей стаи. Преданность семьи вселяла в него новые силы, уверенность в себе, бесстрашие перед будущим.
Незадолго до рассвета пришли люди. Они обступили волка, снова осветили его фонарями. Он пытался оскалиться, но и этого не смог — только зарычал и чуть приподнял верхнюю губу — голова его была крепко связана… Два мужика подняли жердь, к котором был привязан старый вожак, и понесли его во двор, к машине.
— Ты положил сено в кузов?
— Ничего, обойдется. Не ангела везем, а волка.
— Нет, не обойдется. Я должен привезти его живым и здоровым.
Волк слушал людскую речь. Чуждые, отрывистые звуки терзали его слух, были по-прежнему ненавистны и мучительны.
Несколько часов старого Воя везли в тряском грузовике. Он лежал на мягком сене, вдыхая знакомый запах сухой травы, забивавший едкий дух машины. И это давало возможность дышать, не захлебываясь гарью и смрадом грузовика.
Около полудня приехали в город. Воя снова подняли и понесли. Он озлобленно рычал, хотя уже знал, что такое передвижение неприятно, но не опасно.
Волка внесли в сарай, где было светло, но не так, как на улице, чуть темнее. Положили. Наклонившись, люди подергали его путы и сразу быстро вышли из сарая. Натяжение веревок заметно ослабло, волк почувствовал, что они уже не сдавливают его тело. Какое-то время он лежал, прислушиваясь, потом шевельнулся — ничто не сдерживало движений. Зверь быстро встал — веревки упали, они были перерезаны…
Бесшумно и быстро старый вожак обследовал сарай: в прочных стенах щелей, даже малых, он не нашел. Одну из стен заменяла тонкая стальная сетка. Зверь захватил зубами три соседних проволочных ячеи, напрягся, но сомкнуть челюсти не смог. Сетка оказалась достаточно прочной. Он не отступал, снова и снова пытаясь порвать, перекусить, раздвинуть проволоку.
Вскоре он понял, что грызть сетку бесполезно, но все равно грыз ее — от бессилия, от нетерпения, от ненависти. В это время и послышались шаги человека. Вожак метнулся в дальний угол, замер, ощетинившись.
Человек молча подошел к сетке, наклонился. Волк рычал, скалясь в своем углу, ждал, что будет дальше. Человек открыл маленькое окошечко в самом низу и продвинул миску с едой и еще одну — с подои. Вой был голоден, хотел пить, но пищу и воду не тронул.
Человек пришел только на другой день. При его появлении зверь снова оскалился и злобно зарычал. Пища и вода оставались нетронутыми. Можно ли есть из рук человека?! Ведь это опасно! Вожак не понимал: зачем он здесь? Ему казалось, что его должны были убить. Почему же не сделали этого сразу?
Три дня волк не подходил к еде и питью. Вечером на третий день, уткнувшись мордой в миску, не нюхая, не приглядываясь, одним духом выпил воду. Тут же отошел в сторону. У него было такое ощущение, словно он проглотил что-то опасное, ядовитое. Но вода была водой — он утолил жажду.
Старый вожак, исходивший тысячи вольных дорог, уверенно водивший стаю, властитель, учитель, пример для подражания молодым, теперь целыми днями лежал, смотрел на пустой угол двора, куда выходил его вольер. Он видел небольшой край дома, голый куст незнакомого растения и заснеженную землю. Даже следов, кроме человеческих, не было — он хорошо различал это издалека.
Сарай немного напоминал ему большую пещеру. Только выхода из нее не было.
Вой смотрел на двор, а перед его взором стояли леса, заснеженные в эту пору, долгие, озаренные луной тропы. И стая. Родная, последняя его стая. В прошлом случалось, что семья Воя разрасталась, в ней бывало и по десять и по одиннадцать волков. Теперь многие из них сами давно уже стали матерыми, у них были свои стаи, свои щенки, свои переярки. Многие погибли. И только верная Мага постоянно была рядом. А сейчас и ее не стало…
Человек появился опять — он приходил раз в день, — волк, как и раньше, злобно встретил его. Человек палкой с крючком вытащил миску из-под воды, налил свежей и снова продвинул на место. В другой посудине появилась еда — и не какая-нибудь: миска до краев была заполнена кусками свежей лосятины! Не покидая своего угла, Вой видел это мясо, но его, даже голодного, не привлекала никакая еда.
На следующий день, увидев нетронутую пищу, человек впустил в вольер кролика. Но и кролика волк не тронул.
На пятый день на рассвете у вольера появились люди. Дверь в вольер, все эти дни прочно закрытая, распахнулась, и Вой увидел поставленную к ней впритык клетку. Длинной палкой люди понуждали «его покинуть свой угол. Вначале Вой огрызался, пытался вырвать палку, но вскоре понял, что его не оставят в покое. Под одобрительные возгласы он перешел в клетку. Вечером ее погрузили в вагон, и вот уже Вой ехал в громыхающем поезде, удаляясь от родных мест все далее и далее.
Именно в поезде на одной из ночных стоянок при свете, едва проникающем в щели закрытого багажного вагона, волк, почувствовав страшный, неодолимый голод, нашел миску с лосятиной и мигом проглотил все мясо.
Утром, едва поезд остановился, двери вагона открыли и стали выгружать клетку. Вой вновь увидел человека, который приходил к вольеру, приносил ему мясо, воду и кролика.
Потом клетку с волком долго, почти полдня, везли в закрытой грузовой машине. Длительная дорога измотала вожака. От резких едких запахов его тошнило, кружилась голова, отвратительный удушливый комок подкатывался к горлу. Особенно донимала зверя тряска. Он лежал на полу клетки, как мертвый, расслабленно вытянувшись и закрыв глаза. Но вот наконец грузовик въехал в какие-то ворота и остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14