Каждый из пиратов знал, что даже если "Куин" подойдет к Ветру, не дав бортового залпа, а так и должно было быть - ведь Груб считал, что игра продолжается, и не готовился к серьезному бою, то даже так, все равно, у них нет шансов победить. Их меньше в два с половиной раза, чем людей Груба, вооружение плохое, боеприпасов нет совсем. А вообще-то, кто его знает - так думал каждый, потому что им хотелось надеяться.
Со свистом взлетели абордажные крючья, брошенные с галеона. С грохотом и треском столкнулась бортами Ветер и "Куин", и накатилась первая волна атаки. И люди Груба были сразу отброшены канонирами, которые даже смогли захватить часть палубы галеона.
Но через минуту канониры Квеста были оттеснены на свой полубак, смешались со второй линией защиты, и продолжали пятиться, выставив перед собой оружие. А опытные бандиты Груба пытались рассечь фронт обороняющихся, разделить на группы и окончательно подавить сопротивление.
Квест в разорванном камзоле, с разбитым ударом рукояти абордажного палаша носом сипел сорванным голосом проклятия своим людям, дрался впереди всех, удерживая израненными пальцами алебарду, вращая ее вокруг себя, сшибая хлюпиков Груба пачками. Но его уже окружали и оттесняли на ют, и ему уже было не вырваться.
Леппилюнтль не мог прийти на помощь Квесту - он сражался у грот-мачты, рядом с ним лежали убитые два штурмана Ветра, и шесть остервенелых головорезов Груба нападали на него - три минуты назад их было четырнадцать самых лучших против троих.
Кок был застрелен выстрелом в упор в лицо у камбуза любимчиком Груба лейтенантом Романистом Фью, который теперь беззвучно раскрывал рот, приколотый пикой Федор Иваныча к столу, где кок раньше всегда чистил и разделывал рыбу.
Но и Федор Иваныч не мог помочь Квесту. Его оглушили ударом сзади и связали и положили у мостика, когда он пробивался к капитану.
Короткое сражение заканчивалось. А когда упал раненый Леппилюнтль, и его обезоружили, когда Квест выронил алебарду и, царапая ногтями камзол на спине у правой лопатки, там, откуда вышла пуля из пистолета Клешни П., боцмана "Куина", упал за бочки на юте, все кончилось. Был перерублен фал, и флаг Ветра упал на палубу.
Оставшиеся в живых пираты, повинуясь приказу своего капитана, бросили оружие и толпились у грот-мачты, осматривая раны и морщась от боли и отчаяния. Федор Иваныча развязали и разрешили ему под присмотром одного из лейтенантов "Куина" помочь раненым. А Кольку нашли в запертой капитанской каюте, куда его перед боем запихал Леппилюнтль, и сказали:
- А вот еще пацан у них...
- Пацан? - сказал Груб, - какой-такой пацан... - и Кольке: - А ты-то здесь, мальчик, откуда?
- От верблюда! - сказал наш вежливый мальчик, - Скорпион испанский!
- Очень... а меня зовут капитан Груб... Рад знакомству.
- Детский сад! - фыркнул Колька, - Меня зовут Колька, а ты и есть скорпион испанский!
- Очень хорошо, - Груб махнул своим, - Вали этого Кольку до кучи, на болоте разберемся!..
- Мой капитан, ну где вас черти носяяят! - пела Люда, опираясь на штурвал и с мечтательным видом вглядываясь в светлое ласковое море, бегущее волнами к горизонту.
Орали чайки, закладывая виражи за кормой катера. Колдун стоял на баке и смотрел на часы. Мама готовила обед.
- В каааких маарях вас носит, капитаааан! Быть может вас течением уносит... Течениееем улыбок милых дааммммм!!!
Колдун перестал смотреть на часы, обернулся, и Люда увидела его широкую радостную улыбку.
- Свистать всех наверх! - закричал он весело, - Форма одежды парадно-выходная! Сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы!
Взревели моторы, Люда с испуганно открытым ртом опрокинулась, задрав руки и ноги, а катер хватанул к горизонту, виляя и зарываясь носом.
Ну, все наладилось: колдун и мама переоделись и почистились, потом мама подменила Люду у штурвала, чтобы та надела свое красивое черное платье с плечами. Мама удерживала курс, Люда причесывалась и настраивала гитару, а колдун весь в синем панбархате и золотых позументах репетировал на мостике:
- Уважаемые господа и дамы! Мы вам покажем представление, которого вы нигде и никогда больше не увидите! Проявите щедрость, а мы продемонстрируем наши таланты!.. Можно танцевать, стрелять в воздух, реветь от восторга и бешено аплодировать! Гм-гм... Кхе-кххе... Дорогие гости, то есть, дорогие хозяева! Бом-бом-брамсель в селезенку тому, кто скажет, что такие мужественные люди, как вы, не разбираются в высоком искусстве!.. Кха-кха!
Потом колдун устроил общее собрание у штурвала, где сказал:
- Дорогие товарищи женщины! Я еще раз повторяю, что операция должна быть проведена максимально точно в соответствии с планом... Врать нехорошо, но единственный способ выцарапать парнишку из рук кровожадных разбойников, куда он попал по милости этих раз... благородных пиратов, а также не быть изувеченными и скормленными омарам, это действовать по плану, что бы вокруг ни происходило. Иначе крышка, каюк и дело тухлое... Всем понятно?
- Всем! - ответили мама и Люда, словно были в школе.
7
Болотные острова, расположенные к юго-западу от столицы Побережья, все время, насколько я, конечно, помню, служили убежищем для проходимцев со всего света, которые считали, что быть пиратом, значит, стать богатым.
Когда-то Болотные острова были цепью атоллов. Но, постепенно накидывая в лагуны всевозможную дрянь, проходимцы со всего света превратили лагуны в болота, и все стали называть атоллы Болотными островами. Ну и ладно. Собственно, эти атоллы были не лучше всего остального замусоренного теперь мира - они были прекрасны.
Резиденция Груба - дворец из белого мрамора - находился на самом большом острове в середине самого большого и самого зловонного болота. К дворцу можно было только подплыть по единственному проливу, где бандиты укрепили под водой цепи, которые натягивали, когда уходили в море. И чужие не могли войти в пролив.
За "Куином" следовал "Ночной ветер" с призовой командой на борту и пленниками в трюме. Блуждающие огни на болотах временами вспыхивали ярче звезд на небе, и слышались с болот взвизгивания, всхлипы, всхрапы. Иногда мелодичное пение - шла жизнь.
Беломраморный дворец с черными колоннами был освещен, и слуги вышли на причал встречать хозяина-победителя. Были отданы якоря, от берега отвалили три баркаса, чтобы перевезти людей и сокровища, и начался праздник.
Разбойники сидели за длинными деревянными столами, покрытыми церковной парчой и пили, ели, пили, ели, пили. Пленники сидели в трюме "Ночного ветра", им туда сбросили бочонок воды и несколько буханок хлеба. А Леппилюнтля, Федор Иваныча и Кольку привели в зал, где пировали люди Груба и он сам. Груб сказал, вытирая губы и руки:
- Все, кэп! Теперь я буду самый главный на море. Меня теперь будут бояться дыквы, как когда-то тебя!
- Дурак ты, Груб, никакие дыквы тебя бояться не будут...
- Ничего, ничего. Философствуй, философствуй, - не слушая Леппилюнтля, веселился Груб, - Теперь у меня два кораблика. Я доберу людей и покажу этому морю все прелести белого света! Я теперь такого наверчу!
- Груб! - Федор Иваныч покраснел и говорил злым голосом, - Ты играешь не по правилам! Какие еще два корабля! Ты взял сокровища, и мы теперь должны бежать, вот как заведено!
- Брось, док! Твой капитан сам нарушил правила, иначе бы мы не встретились... Ведь сундучок-то последний. Все-е, милый. А ты всю жизнь решил в пиратов играть? Не выйдет, милый! Я вас теперь всех на дрова переведу утром. Акулам скормлю! Только пацана себе оставлю, пригодится.
- Груб, нет! Правила никто не от-ме-нял. Мы должны бежать, а ты должен притвориться, что мертвецки пьян. А сундук с сокровищами ты зароешь в подвале, и забудешь где. Все будет как раньше. Иначе тебе будет плохо!
- Ты ничего не понял, докторишка! Твоя игра кончена, и твои друзья это уже поняли. А твоим сокровищам я найду применение. Да вы еще ко всему взаправду дрались и убили моих людей. Нет. Заглохни, Федя.
- Мы так не договаривались! - Федор Иваныч кричал, - Ты не посмеешь так сделать!
- Не надо, Федя, может, и выкрутимся, - сказал Леппилюнтль, сам не веря тому, что говорит.
- А мне ваш Колька пригодится, пригодится, - в это же время говорил Груб, - Вы мне Романиста убили, а вот теперь он мне будет романы рассказывать... Про дальние страны-ы, про благородных разбо-ойников, про принцесс... Будешь, Колян?
Настал самый момент, когда Колька хотел гордо повернуть голову и вздернуть подбородок, как это делают по телеку, он видел, и промолчать, но не смог:
- В тюряге тебе расскажут! - сказал он хриплым от волнения голосом, потому что ведь он стоял перед настоящим бандитом и был в настоящем плену.
Груб подпрыгнул от искренней радости, а его разбойники одобрительно заворчали.
- Сладкий ты мой! - заворковал Груб, - Я сделаю из тебя человека! О-о, мы с тобой поплаваем!.. Этих увести, а ребенка мне оставить.
Леппилюнтль кивнул едва заметно, и Колька позволил усадить себя по правую руку от Груба. Колька взял мороженое со свежей клубникой, помучился, помучился, думая о голодных друзьях, да и съел, чем привел в полный восторг всех, еще способных следить за происходящим, бандитов. И еще принесли ему мороженое, и Колька стал ковырять его золотой ложечкой, придерживая левым локтем пистолет, который он вытащил у Груба из правой кобуры, и думая: сейчас шлепнуть бандюгу или немного повременить. А когда Колька решил все-таки героически отказаться от третьей порции, слуга доложил от дверей:
- Прибыли комедианты, атаман!
- Музыка? - недоуменно спросил Груб. - Не заказывал...
- Ну, музыка... - слуга почесал ногой задницу, - Бабы...
- Зови! - Груб икнул, - И музыку и баб... короче веди обоих!
Колька положил справа от себя еще один пистолет и накрыл его салфеткой. И это значило, что уже двух бандитов не досчитается в скором времени Барбейское море. Так думал Колька, а то, о чем он думал, сбывалось часто - так он подумал.
Вошли в зал две женщины в красивых платьях и в полумасках и высокий черноволосый мужчина в темно-синем костюме с позументами и с саквояжем и с гитарой.
- Ш-шаланды полные к-кефали, а в Одессу Костя приводил! - неожиданно заверещал один маленький бандит.
Груб швырнул в его сторону салатницу и сказал, стараясь прямо держать голову:
- А... маэстро. П-покажи-ка нам свое исссскуссство... да.
И в то время, пока одна из женщин - худенькая - не сводила глаз с Кольки, черноволосый мужчина сказал:
- О господа, слава о вас достигла нас! Мы узнали, как доблестно вы сражаетесь на морях и океанах! И мы для вас покажем представление, которое больше нигде и никогда вы не увидите, хоть треснете! Пррашу! - он взмахнул рукой и взял первый аккорд.
Та женщина, которая толстая в черном платье с плечами, выступила вперед и запела низким голосом:
- В нашу гавань заходили корабли, корабли,
Большие корабли из океана,
В тавернах веселились моряки, моряки
И пили за здоровье атамана!
Бандиты взревели при первых словах песни и подхватили:
- В тавернах веселились моряки, моряки
И пили за здоровье атамана!!!
Груб скромно опустил глаза, скромно давая понять присутствующим, что он и есть этот самый знаменитый атаман. А женщина, ведь это была Люда, конечно, продолжала, а бандиты подпевали:
- В таверне шум и гам и суета, суета,
Пираты наслаждались танцем Мэри,
А в Мэри их пленила красота, красота,
Вдруг с шумом распахнулись обе двери!
А в Мэри их пленила красота, красота,
Вдруг с шумом распахнулись обе двери!
В дверях стоял парнишка молодой, молодой,
Глаза его, как молнии, сверкали,
Все знали, что он грузчик портовой, портовой,
Пираты его Гарри называли!
Все знали, что он грузчик портовой, портовой,
Пираты его Гарри называли!!!
О Гарри, Гарри, Гарри, ты не наш, ты не свой,
О Гарри, ты пришел не с океана,
О Гарри, мы расправимся с тобой, да с тобой:
Раздался пьяный голос атамана!
О Гарри, мы расправимся с тобой, да с тобой:
Раздался пьяный голос атамана!!!
И в воздухе сверкнули два ножа, два ножа,
Пираты затаили все дыханье,
Все знали, что дерутся два вождя, два вождя,
Два мастера по делу фехтованья!
Все знали, что дерутся два вождя, два вождя,
Два мастера по делу фехтованья!!!
А Гарри был угрюм и молчалив, молчалив,
Он знал, что ему Мэри изменила,
Он молча отбивался у двери, у двери,
А Мэри в этот миг его любила!
Он молча отбивался у двери, у двери,
А Мэри в этот миг его любила!!!
И с грохотом свалился атаман, атаман,
И губы Мэри тихо прошептали:
Погиб наш атаман, пусть стонет океан,
А кровь еще текла с кинжала Гарри!
Погиб наш атаман, пусть стонет океан,
А кровь еще текла с кинжала Гарри!!!
А в гавань заходили корабли, корабли,
Пираты из далеких океанов,
В тавернах веселились моряки, моряки,
И пили за другого атамана!
В тавернах веселились моряки, моряки,
И пили за другого атамана!!!
Бандиты принялись стрелять в потолок, подносить музыкантам вино и запевать свое от восторга:
- В пещере каменной нашли наперсток водки!
Комарик жареный шипел на сковородке!...
Музыканты тоже стали подтягивать:
- Мало водки, мало водки, мало!
И закуски тоже очень мало!!!
А маленький опять рванул:
- Шаланды полные кефали, а в Одессу Костя приводил... Костя это мой лучший друг!
Его затолкали под стол и продолжали петь:
- В пещере каменной нашли бочонок водки!
Цыпленок жареный шипел на сковородке!...
Эх... Мало водки, мало водки, мало!
И закуски тоже очень мало!!!
И уже все вместе:
- В пещере каменной нашли источник водки!
И мамонт жареный шипел на сковородке!!!
Эррр... Хва... Ммало водки, мало водки, мало!!!
И закуски тоже очень малаааа!!! Хэй!!!
Тут совсем страшная пошла стрельба в потолок. Груб тоже собрался выстрелить, но не обнаружив пистолета в правой кобуре, глубоко задумался. Вначале о том, куда он мог деться, а потом о бренности всего сущего: ведь надо же ж такое, сначала пистолет звезданули, а теперь вот и за нового атамана пьют... Э-эх, люди!
- Давайте! А, давайте!!! А? - сказал колдун, и начал играть что-то веселое, но постепенно мелодия становилась все более грустной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11