.. Я видел эту длинную тень на набережной тогда. Если это слежка!
- Но разве... теперь можно отменить, - Леппилюнтль посмотрел на Кольку, Ведь почти объявили?
- Я ничего у тебя не просил! - вдруг закричал доктор, - Я только одно просил! Мне ведь совсем немного осталось, Флик! Я не прошу отменить, Флик, но все могут прекратить, если мы нарушим правила. Для чего тебе это. Нет, ты только скажи, для чего? Для мальчика? Но ведь у него все впереди, а я уже старый, Флик.
Леппилюнтль встал, положил руку на плечо доктору, и вышел из каюты. Доктор сел рядом с Колькой:
- Спорим, что я у тебя в шахматы из десяти десять выиграю!
- Да... нет. Знаете, только я должен доиграть с капитаном.
- Ну, потом доиграешь. Кэп не обидится.
- Нет, - твердо сказал Колька, - Я должен играть с капитаном, раз мы начали... Но потом мы обязательно сыграем с вами.
Доктор пожал плечами и отвернулся. А Колька подумал, что он, наверное, плохо поступает, и хотел предложить доктору сыграть все-таки. Но тут доктор поднялся, все так же отвернувшись, и вышел из каюты.
Когда Леппилюнтль вернулся, он спросил:
- А где Федя?
- Кто? - удивился Колька.
- Федор Иванович, ну, док.
- Ушел... он обиделся на меня.
- За что, Колька?
- Просто я сказал, что сейчас не могу с ним в шахматы играть. Что я должен с вами сначала доиграть... Ну, мы ведь начали уже?
- Да, конечно. Но... в общем, Колька, ты будь с ним... ну, понимаешь, вот у нас с тобой впереди много настоящих дел. А сейчас мы все тут собрались ради него. Для тебя, но даже ты для него. Понимаешь, Феде осталось чуть. Да еще пока тебя искали, сколько времени ушло. Ему трудно сейчас.
- Да... Я буду стараться, капитан!
- Лады! Кстати, мы уже в Барбейском море. Так незаметно получилось. И слева скоро будет остров Счастья. На него стоит посмотреть.
Океанская зыбь и постоянный ветер неожиданно, но вначале незаметно сменились порывистым ветром неопределенного направления при ясном небе и спотыкающимися и сталкивающимися мелкими волнами.
Несколько матросов подняли из носового трюма небольшую бочку с надписью "Ром!", и Леппилюнтль вышиб крышу, забрызгал свой замечательный черный камзол, до этого запачканный лишь суриком, и порвал брыжи.
- Подходи с емкостями! - грозным корсарским голосом крикнул Леппилюнтль.
И пока Колька бегал вниз за кружками для себя и капитана, все уже выпили по разу и смаковали вторые порции.
Колька и капитан уселись в тени фок-мачты на сложенную здесь парусину и выпили за Барбейское море, и чтоб всем было хорошо.
- Но ведь это не ром! - воскликнул Колька, - Совершенно не ром.
- Правильно. Это абсолютно не разбавленный вишневый компот, в меру холодный. Он прекрасно заменяет ром или персиковый компот. Надо признать, мой проницательный друг, - капитан ласково улыбнулся, показывая, что он совершенно не хочет обидеть Кольку, - Что пушки тоже пока ненастоящие, но настоящий ветер настоящего открытого моря наполняет настоящие паруса и шевелит волосы на голове, малыш.
Потом, когда Леппилюнтль поднялся на мостик, Колька и Федор Иванович сыграли в шахматы. Врач выиграл два-один и не заметил, что оба раза Колька разыграл прекрасные комбинации, обеспечив себе верный проигрыш, особенно в последний раз - там с конем классно было. Все было хорошо. И вечером капитан показал Кольке и всем открывшийся по левому берегу остров Счастья, разукрашенный замечательными огнями. Оттуда слышались музыка и песни. И один из матросов сказал, что все, кто там побывал, потом ослепли. Но Федор Иванович сказал, что это глупое суеверие, что даже от самого прекрасного зрелища в мире еще никто никогда не ослеп. Стали спорить на третье за обедом и пошли к бабушке спрашивать, а она рассказала им историю:
Жил-был на свете юноша по имени Осенний Дождь. Он летал по свету со своим отцом восточным ветром и мамой дождевой тучей. Он смотрел на мир, и мир ему нравился, как и всем молодым людям. Мир был такой солнечный, хрустальный, золотой от колосящегося хлеба, зеленый от джунглей, таинственный от сосен, голубой от озер, синий, черный, белый, желтый, красный, мраморный от морей и океанов. Прекрасный, прекрасный мир, сказочный и непревзойденный мир. Осенний Дождь видел мир именно таким, ведь он видел далеко вокруг, может быть, он видел, как закругляется земля, но этого я не знаю. Он видел вокруг мир прекрасный различных красок, но не замечал, что прямо под ним мир теряет цвета и становится только серым и грязно-желтым. Ведь имя юноши было Осенний Дождь.
Люди прятались в дома, а у кого домов не было, укрывались под плащами, и у всех портилось настроение. Они говорили, что мир потерял всю свою прелесть из-за этого скользкого и зябкого дождя. Осенний Дождь не видел лиц людей - они прятали от него лица, и издалека не видно людей, если смотреть сверху и вдаль.
Но случилось так, мои миленькие пираты, в один из замечательных дней, когда Осенний Дождь летел низко над землей, и мама его была из-за этого неласкова с папой ветром, потому что ей не нравилось касаться краями своей одежды этой запачканной и неумытой после сна земли, Осенний Дождь увидел девушку в лодке в море. Самую прекрасную девушку в мире - это он сразу понял. Она дружила с дельфинами, и теперь играла с ними. Но пошел дождь. Дельфины и так мокрые и не заметили, а девушка подняла лицо навстречу зябкой воде и засмеялась радостно. Сделала она это потому, что знала: все в мире хорошо, без всяких исключений, и даже холодный дождь необходим в этом сказочном и непревзойденном мире.
Разумеется, Осенний Дождь полюбил эту самую прекрасную девушку. Но она жила на веселом разноцветном острове, где с ней жили вместе веселые люди, не любившие плохой погоды.
И тогда наш Осенний Дождь, который увидел веселых людей, после того, как встретил и полюбил девушку, и увидел, как веселые люди становятся грустными, когда из мира исчезают краски, совсем потерял голову от любви. Теперь он хотел делать только хорошее для девушки и ее друзей. Он поссорился с родителями и навсегда остался бродить у острова. И перестал зваться Осенним Дождем, потому что он полюбил и теперь не знал, плакать ему или смеяться. И дождь шел на острове только тогда, когда светило солнце, ведь он не знал, плакать ему или смеяться. И люди на острове прозвали его...
- Слепым дождиком! - воскликнул безусый третий штурман, - А девушка эта моя мама. Но это не про остров Счастья?
- Ну конечно! - сказала бабушка, - Буду я вам рассказывать про то, что вы и без меня видите.
И вдруг - все мы даже вздрогнули - сверху раздался хриплый и обиженный голос кока, который от обиды вскарабкался в гнездо и нахохлился там:
- Ах вот как!!! Они там развлекаются, как всегда, а я, как карла, на камбузе им палтуса сметанным соусом поливаю! Хоть бы кто помог, хоть бы кто хоть раз картошку почистил! Солонину у меня будете есть!!!
4
В поликлинике не знали, куда подевался врач. Он числился в штате, да вот пропал, ничего никому не сказав. Это сообщил маме главврач поликлиники. Он и не уволен пока, потому что они не знают: может, случилось что? И домашнего телефона у него нет, кажется.
Люда сказала, что она тоже ничего не понимает, но не надо придумывать никакие капстраны и бездетных миллионеров, ты с ума сошла, он молод для этого еще, и наши границы на замке, как ей сказал знакомый из КГБ. Да и зачем? Что-то тут не так - это сказала Люда. Непонятно, конечно, что это за зарубежные марки на конверте? И... нет, непонятно!
А Олег вообще говорил, что милиция ищет, а что еще можно предпринять, и не надо плакать, ведь он ее любит! К тому же вот теперь, может, она переедет к нему, ведь ей не надо там пока жить, заботиться не о ком.
Она здорово испугалась, когда он это сказал - как это так! А если Коля вернется, то есть он вернется! Коля, когда ушел, даже дверь не закрыл, значит, думал скоро вернуться.
- Что ты говоришь? - закричала она тогда.
- Но пока что...
- Никогда!
Ссора их оказалась недолгой, и через три дня она снова стала приходить к нему, но ночевать уже больше не осталась ни разу. И стало непонятно, нравится это Олегу или нет. Ясно только стало, что он так и не понял, почему она каждый вечер возвращается к себе - ведь в квартире никого не было, а ехать час.
Мама все время теперь думала о сыне, почти все время ей было страшно за него. Мама знала, что Колька жив. Мама теперь его все время ждала. И лишь иногда, лежа в ванне и вдыхая искусственный запах хвои пены, она думала: вот если б она была девчонкой, взял бы ее Колька с собой? И, видит бог, если б она была девчонкой, она теперь готова стать пиратом!
Кольки не было с ней, и она с тех пор каждый день до работы выкуривала сигарету на набережной внизу, у самой воды. Она два раза видела сына здесь до того, как он ушел. Колька стоял и смотрел на воду.
Она узнала теперь, что Нева пахнет морем, что эта река как море. И теперь думала, что если ждать корабль, по-настоящему ждать, то и будет корабль. Только она не знала, какой ей нужен. Но все равно ждала - боялась за сына. И еще: как хорошо, что есть река. И сейчас, если она была не рядом с Невой, в ее сердце только сильнее звучала музыка воды, и она узнала, что не думала об этом лет с одиннадцати.
А вот, если вы ловили рыбу в Неве или видели, как это делают другие, то вы знаете, что на лески донок постоянно налипает всякая мерзость бледного цвета.
На тридцать второй день ожидания, когда мама покурила у воды и решила к чертям прогулять работу, закурила вторую сигарету как совершенно свободная женщина, и чтобы обрубить концы и точно опоздать, так вот именно в тот день, когда она решила прогулять, просто прогулять, появился колдун. Совсем не страшный.
- Добрый вам день, - сказал высокий худой мужчина в черном костюме под расстегнутым черным плащом.
Мама и не посмотрела на него, она что, она была ничего себе, даже очень, и привыкла, что с ней могут заговорить на улице даже очень привлекательные незнакомые мужчины. Всякие бабники! Она совсем к нему не повернулась, правда, уголком глаза, конечно, осмотрела с ног до головы несколько раз и, но тут вспомнила: Колька! А вдруг этот человек поможет? Она теперь про всех так думала. А мужчина спустился к ней и сказал, пока спускался:
- Вы с пятого класса не прогуливали, да? Ведь да?
Она не испугалась, что он знает, потому что ждала чего-нибудь такого.
- Наверно... Мне был нужен очень хороший аттестат для Университета.
- Вы готовы отплыть в открытое море?
- Что? Да!
- Хорошо. Если вам интересно, то я колдун. У нас с вами одно на сегодня Колька, поэтому сразу договоримся: о частностях ничего, только главное.
- Коля, - совсем облегченно вздохнула мама и, хоть слушала со вниманием, ни слова не поняла, - Мы должны выйти в открытое море, чтобы его спасти? - и вдруг, - Колдун!..
Она увидела, что набережная пустая, что очень пасмурно, что очень тихо. Нигде нет людей, никто не смотрит из окон, ни одного суденышка на реке. Где же все? Совсем нет ветра. Шелестят о гранит волны, покрытые радужной пленкой. Что у колдуна птичье лицо и острый затылок.
Страшно, если он колдун, и если он не колдун, тоже страшно. И где же прохожие, машины, корабли. Только чайки и они двое. А если хотя бы чуть толкнуть, она упадет в эти серые волны, покрытые отвратительной радужной пленкой, и будет долго страшно задыхаться и ее вырвет напоследок в воду. А колдун говорил:
- ...Для того, чтобы вернуть его сюда. Для этого надо в море, затем в океан, а затем другие всякие радости... но фактически для вас никакой опасности нет.
- В океан, - мама подумала, что совсем не умеет плавать, а до берега там...
- Если вы будете так раздумывать, я вам помочь не смогу, хоть и колдун. Я...
- Когда отправляться!
- В полночь, - пожал плечами колдун, - Вы готовьтесь, и, кстати, можете вспомнить "Лежебоку". Океан - это не страшно.
Он поднялся по лестнице и уже уходил, когда мама крикнула ему вслед:
- А где мы встречаемся в полночь?!
- Вам ведь не на Лысую гору, - обернулся колдун, - Вам туда не нужно. Конечно, здесь. Конечно. Почти у моря... И вспомните баржу, я разрешаю, Володина.
Мама на всякий случай отошла от воды и стала водить пальцем по плитам набережной, грязным, шероховатым, в трещинах, как в детстве - пальцем по гранитным плитам.
Тогда мама не была мамой, потому что ей было девять лет. А самоходную баржу звали "Лежебокой" - неофициально. Она возила песок мимо их дома, яростно пыхтя и с явным отвращением. Понятно - ей хотелось плыть по морям, готовиться к штормам, преодолевать опасности и служить домом экипажу. А здесь она вынуждена не бояться бурь, потому что на Неве нет бурь, нет и опасностей, кроме как если врезаться в опору моста, да разве врежешься, когда рулевой кандидат физико-математических наук и бывший докторант - каждый раз вычисляет курс для автопилота, который сам сделал, с точностью до третьей цифры после запятой. И не дом она команде, а убежище.
Еще были на барже: моторист-полиглот; бывший преподаватель филфака универа; бывший иеромонах и десятиклассник вечерней школы для рабочей молодежи Васька Гершензон, которого исключили из математической школы за то, что он получил ответ на адрес школы от председателя Комитета по Нобелевским премиям. В ответе председатель написал, что он не специалист, но что трое его друзей-математиков через месяц разобрались что там к чему в формулах уважаемого Васьки и сказали, что если б не одна неточность, уважаемому Ваське надо было бы давать Нобелевскую премию. Но, к большому сожалению председателя, Нобелевские премии за заслуги в области математики не присуждаются. Тем не менее, он, председатель, будет рад поддерживать с Васькой знакомство и в дальнейшем, если уважаемый Васька не возражает, и помогать чем можно, если это ему понадобится, а уж о стипендии в Сорбонне или в любом другом месте уважаемый Васька может не беспокоиться - пожалуйста. А также в письме были две страницы формул и приветов от сорбонских друзей-математиков. Ну, Ваську из школы, конечно, выперли.
Это внучке Нинке рассказывала бабушка, которая связала всем членам команды по толстому серому свитеру, а они ей привозили молоко и творог из деревни с верховьев Невы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11