Палий Александр
Квакодильные дела
Палий Александр
Квакодильные дела
Начало этой истории было положено... Нет, нет, не положено, а отложено да, да, отложено, очень теплым субботним вечером в тщательно вырытую ямку, отложено и присыпано тем же самым чистым-чистым, белым и пушистым сухим песком, которым был усыпан весь огромный берег самого синего моря. Или все-таки океана? Сказать "это было давно" или "это было очень давно" - значит, ничего не сказать. Сейчас уже невозможно разглядеть, даже в Самый Лучший Телескоп, был ли это берег моря или океана, но насчет Самого Синего - это точно. А Оно было отложено - может быть, Про Запас или До Лучших Времен, которые так никогда ни на кого не Наступают. В те самые, может быть, и не лучшие, но все-таки неплохие Времена, когда на этом самом месте, всего в нескольких шагах от вашей двери можно было, присев на корточки, рассматривать длинные неровные линии узора, который остается после волн прибоя - в тот момент, когда они иссякают и, чуть шурша, убегают и просачиваются назад, к подножию следующей волны.
Нельзя сказать, что Оно осталось Лежать. Или Стоять. Оно двигалось и поворачивалось, и перемещалось вместе со всем, что находится в глубине - на несколько миллиметров туда-сюда за сто лет. И уже успело сделать три полных оборота - в разные стороны, разумеется, и проехать примерно одну автобусную остановку - правда, совсем небольшую, но это по прямой, без учета всех многочисленных поворотов, немножко углубиться и снова подняться к поверхности.
Вот тогда-то и случилось...
Глава 1. Очень Важное Событие
Квакодил стоял на часах.
Это его обычное предобеденное времяпровождение.
Сами часы, разумеется, были молчаливые - то есть солнечные. Попробуйте сами посидеть-постоять, не говоря уже о том, чтобы полежать! - на обычных механических часах. Это ужасное тиканье испортит предобеденное настроение кому угодно. То ли дело - солнечные.
Циферблатом являлась большая зеленая лужайка. Лужайка, собственно, зеленой не являлась. Она вообще ни к кому не являлась, это же вам не привидение. Но поскольку вся она была покрыта прекрасной зеленой травой, в которой росли самые обычные, но тоже прекрасные, полевые цветы, ее все называли зеленой, и проще всего будет так и называть ее в дальнейшем. С трех сторон и там-сям кое-где с четвертой ее окружали кусты и деревья. Четвертая сторона - это обрыв, под которым расположилось озеро, которое так и называлось - Озеро, и больше никакого другого имени не имело. А "там-сям кое-где" означает, что кустов было всего три. Квакодил дремал рядышком с одним из них, и когда тень от ветки касалась его прикрытых глаз - это и был тот самый момент, когда надлежало выполнить прыжок назад с переворотом. Прямо в теплую воду. Почти как к обеденному столу. И приступить к обеду.
Стоял он или сидел - в этом смысле человеческие понятия плохо применимы к квакодилам. Если квакодил не прыгает, не лежит, не плывет, не летит, не висит, не зевает - то он как раз и пребывает в этом состоянии, а "стоял" или "сидел" - разбирайтесь сами.
Тем более, что в этот день пообедать ему не удалось.
В самый неподходящий момент началось Землетрясение. Я не знаю ни одного случая, чтобы землетрясение начиналось в подходящий момент, но перед самым обедом - нет, это совсем никуда не годится.
Началось с землетрясения, перешедшего в Деревьетрясение, Кустотрясение, Травотрясение, Цветотрясение. Луготрясение и даже Озеротрясение. Это общее "трясение" грозило перейти и в квакодилотрясение, но сразу, как только началось Береготрясение, огромный выступ над обрывом - как раз тот, где сидел квакодил - отломился от берега, немножко пролетел и упал. В Озеро. И ничуточки не потрясенный квакодил вдруг оказался в предобеденной воде. В Озере. Потрясенное Озеро шуршало и высказывалось по всему побережью. А что мог сказать квакодил? Да ничего. В мутной воде не только ловить рыбку, но и слушать, и говорить, очень неудобно. Не говоря уже о том, чтобы пообедать. Так он и пропустил все то, что высказало Озеро по этому поводу. Ему было не до этого.
А когда он вынырнул...
А когда он вынырнул, ему пришлось широко раскрыть рот. Для того чтобы выдохнуть после ныряния. А заодно и выразить свое изумление. Потому что на том месте, где он только что нежился на солнышке...
Прямо на поверхности оказалось огромное Яйцо, до сих пор спрятанное под толстым слоем песка, глины и земли. Обрушившийся край обрыва почти полностью обнажил его - сверху, спереди и с одного бока. Оно лежало - чистенькое, кругленькое, чуть синеватое, на вид совсем свежее, и такое большое, что квакодил вполне мог себе позволить прогуляться по его поверхности. Что он и сделал, как только смог прийти в себя после вызванной такими вот обстоятельствами кратковременной отлучки, выбраться на берег и взобраться по пологому подъему с той стороны, где Яйцо осталось присыпанным больше чем на половину высоты. Нет, он не стал прыгать. Сначала осторожно потрогал его. Представьте себе, оно оказалось теплым! И довольно гладким. И приятным на ощупь. Он перебрался одной лапкой, погладил, похлопал - прочное. Встал, подтянул вторую, сделал несколько аккуратных шагов и оказался на самом верху. Присел и послушал, но не услышал ровным счетом ничего. Через несколько минут увлеченный находкой квакодил уверенно прыгал по своей новой прогулочной площадке. Он пропрыгал ее поперек, потом вокруг, потом полюбовался видом на Озеро, как будто с балкона - ой, Яйцо оказалось слишком гладким, и квакодил съехал в воду, как с горки. Вы думаете это ему не понравилось? Как бы не так! Он вынырнул, очень довольный катаньем. Еще раз выбрался на берег, взобрался наверх, отметив, что неплохо было бы соорудить ступеньки, восхищенно осмотрел гладкую белую закругленную поверхность. И сказал:
- Ква!
А что он еще мог сказать! Чуть наклонился вперед и заскользил вниз, как на лыжах, в последний момент оттолкнулся и перевернулся в воздухе перед тем, как нырнуть.
А потом долго ничего не говорил. Осваивал новое развлечение. Со всей свойственной квакодилам тщательностью и целеустремленностью. И был страшно, страшно горд, что он сразу смог найти такому полезному предмету такое достойное применение.
Глава 2. Шум и Треск
Прошло три дня и один маленький дождик. С Яйца смыло пыль, и оно лежало, чисто вымытое и блестящее. Квакодил обзавелся ковриком для вытирания ног и больше не нарушал распорядок дня. Внес в него некоторые изменения - наряду с Предобеденным и Послеобеденным временем появилось Катанье-Купальное, но больше не нарушал.
Новый Квакодром вызвал большой интерес у всех, способных его рассмотреть, обитателей Озера и окрестностей. Маленьким головастикам и рыбам было, конечно, все равно - они же подводные, а вот утки приходили в восторг и восхищались его - Яйца, а не восторга - формой и величиной. Крыска Лилли сделала подкоп и выяснила, что снизу оно такое же. Залетный Тоскливый Дятел из Соседней Рощи пытался попробовать его на зуб - то есть на клюв, едва не обломал зубы - едва не расплющил клюв, и убедился, что это ему не по зубам. Кабан Борька из деревни Ромашкино определил размеры Яйца в восемь с половиной на пять кабаноидов. Он произнес речь о том, что из таких вот, понимаете, Яиц, вылупляется страшный заморский зверь Поддав, огромной длины, безногий, хищный, сизо-красно-синего цвета. Именно такого цвета, авторитетно заявил он, бывает зоотехник Арнольд, когда появляется на ферме в этом самом состоянии: "Очень Поддав". И бывает ужасен. В той части, которая не прикрыта телогрейкой. Кабаноид напугал слушателей и удалился в одиночном строю, на ходу разрабатывая оперативные планы противодействия возможному нашествию Поддавов. К Яйцу перестали приближаться и рассматривали издали. Один лишь бродячий кобель Фиолетовая Радость обнюхал его вблизи, выразил свое "Гав" и объявил, что тут и ножку поднять не на что. С ним не спорили, когда-то давно ему пытались объяснить, что его шерсть не фиолетовая, а рыже-коричневая, и из этого ничего хорошего не получилось. Не говоря о какой-то там "радости". С тех пор с ним и не спорят.
А Сердцееды... Сердцееды распустили слух, что этот квакающий негодник снес яйцо и пытается его высиживать, но все время сваливается. Их не смутило явное несоответствие размеров - они утверждают, что имея приличный запас Квалюты, можно сделать и не такое. Все мы знаем, чего стоят слухи, распускаемые Сердцеедами! Чего же еще можно ожидать от существ, которые так и норовят выгрызть сердцевину. Которые всегда носят с собой зубную щетку - одну на пятерых - и если кому случайно случится куснуть кусочек коры, сразу чистят зубы. То ли дело Короеды! Грызут и кору, и все остальное, подряд, и ничего их не интересует, пока есть, что грызть. Во всяком случае, не распускают нелепые слухи.
Впрочем, квакодила эти слухи не интересовали.
Он приятно проводил время, пока не раздался Громкий Треск.
Квакодил прокатился, нырнул и вынырнул в последний, двести пятьдесят шестой раз, и как раз успел заметить, как мелькают пятки, крылья и хвосты многочисленных зрителей. Под крики "Поддав! Поддав трещит!" После чего он с огорчением был вынужден признать, что Квакодром пришел в негодность. На нем появились трещины. Вдруг - теперь уже ремонт точно невозможен! - несколько больших кусков скорлупы - значит, это все-таки была скорлупа! - отвалились в стороны, и из образовавшегося отверстия показалась Голова. Высунулась наружу на длинной сине-красно-сизой шее и растерянно заморгала-захлопала длинными изящными ресницами, удивленно оглядываясь по сторонам. И... уставилась на квакодила, оказавшегося перед самым ее носом, огромными карими глазами. Такого размера, что квакодил отражался в них с двукратным увеличением. И еще оставалось много свободного места.
- Ква, - сказал растерянный квакодил. И тихонько добавил:
- Ква-ква-ква-ква-ква...
- При... - застенчиво сказала Голова. Удивленно моргнула, прислушалась к изданным ею звукам и продолжила:
- Привет.
И начала зеленеть. Наверное, от солнышка. А квакодил вдруг понял, что это непонятное огромное существо, в сущности, очень маленькое. Оно ведь даже еще толком не вылупилось! Ему стало стыдно за свое неуклюжее поведение.
- Привет! - добродушно ответил он и улыбнулся своей самой ласковой улыбкой. Вылез на берег, отряхнулся и начал действовать. Голова повернулась вслед за ним.
Квакодил очень тщательно вытер лапки и забрался наверх. Попрыгал. Заглянул внутрь, там было темно. Попрыгал изо всех сил. Ничего не получилось. Голова следила за ним с изумлением. Он вздохнул, спустился и сказал:
- Ты бы выбрался, что ли...
Вот, так каждый раз - как только происходит что-нибудь действительно важное, никогда не найдешь соответствующих, правильных слов и говоришь что-нибудь будничное. А что можно сказать, если из вашего любимого Квакодрома вдруг появился кто-то, только на голове у которого таких, как вы, может поместиться три десятка - при условии, если крайние будут стоять на одной ножке? Но это оказались самые подходящие слова! Голова осмотрела Яйцо и виновато произнесла:
- Да, да, конечно...
Внутри Яйца что-то зашуршало, завозилось, снова раздался треск, еще громче, чем в первый раз. Раскололась и распалась вся верхняя часть. Зрители зааплодировали - две ласточки, которые были вот-вот готовы улететь и один старый Рак-Вот-Шельма, твердо убежденный, что чем-чем, а старыми невкусными раками Поддавы не питаются.
Кроме Головы и Шеи, на белый свет выбралось Туловище на больших перепончатых, как у квакодила, Лапах, с небольшими перепончатыми Крылышками и длинным Хвостом. Ласточки сразу упорхнули - конечно, у них была Самая Свежая Новость! Практичный рак утянул самый маленький кусочек скорлупы и, пыхтя, потащил в свою нору. Вот шельма! Он-то полностью оправдывал свое имя.
На берегу остались только квакодил и дракончик. Постойте, я сказал дракончик? Ну да, очень симпатичный дракоша, а кто бы это еще мог быть? Немного помятый и пятнистый после многовекового высиживания, он быстро посвежел и стал приобретать свой родной темно-зеленый цвет. И явное физиономическое сходство с квакодилом, что больше всего удивило их обоих. То-то будет пищи для сплетен Сердцеедов!
- Интересно... - пробормотал квакодил. - Хвосты у головастиков отваливаются... Да и крылышки... Квакодилы не летают... Вот только шея чересчур, чересчур...
- Значит, - подвел он итог наблюдениям и начал считать, - ты мне пра-пра-прапра... пра-пра... пра-пра... квадедушка. А я тебе...
- Пааааапочка!! - завопил ужасно, ужасно обрадованный дракончик. Отраженная от обрыва ударная воздушная волна пронеслась над Озером сильным порывом ветра. И квакодил понял сразу две вещи: во-первых, что у него Есть Проблемы, во-вторых, что он был неправ. Квакодилы летают. Только очень-очень низко. И - бульк! - недалеко. Сконфуженный дракон бросился следом, поднимая брызги, в три прыжка достиг места, где низколетящий квакодил скрылся под поверхностью воды и, недолго думая, зачерпнул многоведерным ртом. Развернулся, выпрыгнул на берег и выпустил целый водопад. Да, драконы хорошо ориентируются в быстро меняющейся обстановке!
- Пpемного благодаpен!! - отозвался оказавшийся на берегу, посреди большой лужи, Самый Ядовитый В Мире Квакодил. И чихнул. Дракон смутился.
Рассерженный квакодил хотел было... Но разве можно долго сердиться, когда на тебя в упор смотрят такие большие, просто огромные, очень искренние, сияющие глаза?
- Называй меня как-нибудь покороче, - проворчал квакодил и покосился на Озеро, - ну, скажем... Ква.
Кстати, так появилось одно из самых больших заблуждений этого века - то, что драконы квакают. Это совсем не так, и вы теперь знаете, почему. Надо же ему как-то обращаться к своему Самому Большому Другу - квакодилу по имени Ква!
Глава 3. Прогулки и Проблемы
Ква - он очень умный. Это ясно всем - достаточно полюбоваться его довольным видом. Так и хочется спросить - откуда он такой взялся? Не знаю, были ли среди его предков драконы, но без лягушек не обошлось. Издалека его и сейчас можно спутать с Лягушкой Обыкновенной, Liagusatius Vulgarius, если он попадется вам на глаза.
1 2 3 4 5