Спальня освещалась широким, во всю стену, окном, за которым находился балкон. Справа стояла кровать с прикроватной тумбочкой, будуарный столик и кресло, слева был небольшой гардероб, открыв который, я обнаружила несколько старых, запылившихся, но, тем не менее, великолепной работы платьев. Вход в ванную был рядом с гардеробом; судя по всему, ванная была у нас с Фионой общая.
Отодвинув пыльные шторы, я открыла дверь на балкон и вышла на отделанную мрамором длинную площадку. Я оперлась на бордюр и любовалась видом цветущего сада, когда другая дверь, ведущая в спальню Фионы, со скрипом открылась, и она показалась, уже одетая во всё домашнее.
- Вы уже тут? - довольно спросила она. - Смотрите на сад? Я по нему, наверное, больше всего тосковала.
- Ты сказала отцу, что не была дома два года, - Фиона с удивлением посмотрела на меня своими зелёными глазами, а потом удручённо отвела взгляд.
- Мой отец из-за слепоты несколько потерял нить времени... Так зачем расстраивать его лишний раз?
- Я хочу сказать, что в твоём возрасте два года не видеться с родителями... - я не сразу осознала, что она хотела сказать. - Что ты имеешь в виду?
- Мы не были дома ровно столько, сколько понадобилось принцу, мы - его верные слуги, - промямлила Фиона.
- Так сколько ты не была дома? На самом деле?
- Пять лет, - тяжело вздохнув, ответила она. У меня по спине пробежал холодок, я представила, в каком возрасте она отправилась служить принцу. Предугадав мой вопрос, Фиона произнесла. - Нам с Максом и Кэт было по двенадцать, когда мы закончили обучение. Все - золотые выпускники, гордость своих семей. Нас сразу же приставили к юному принцу, а через месяц он уехал... ну и мы вместе с ним. С год назад, когда в королевстве стало неспокойно, нам прислали ещё группу - на подмогу. Вы их, кажется, видели.
- Так где же они сейчас?
- Они отбыли раньше нас - расчистить путь. Но Тезарус стар - ему сложно открывать портал два раза подряд в одном месте. Хотя, вполне вероятно, произошёл перехлёст.
- Что это значит?
- Сама толком не знаю, - пожала плечами Фиона. - Но кажется, это связано с тем, что порталы на вход и на выход нельзя открывать в столь близко расположенных местах.
- Ладно, сейчас речь не об этом. А твоя мама в курсе?
- Конечно. Она и сама была на службе, так они познакомились с отцом. Телохранителями становятся очень рано, нас учат с детства...
- Что рано - это я уже поняла, - не отставала я, - но зачем ТАК рано?
- Обычно телохранители долго не живут... - спокойно ответила Фиона, ковыряя пальцем выбоину в бордюре. - Простите, миледи, но вы сейчас затронули такую тему... - она замялась.
- Которая меня не касается, - предположила я.
- Нет. Просто, вам этого не понять. Быть телохранителем - честь; славная смерть - смерть в бою за жизнь. И поверьте, это счастье, если ты смог её спасти.
- А телохранители есть только у королевских особ?..
- Ну что вы? - Фиона улыбнулась. - Сейчас такое время, что любой мало-мальски весомый дворянин пытается обзавестись личным телохранителем. Правда вот, личный клан - дело, касающееся только монархов. Даже у кардинала есть только наёмники.
- Личный клан?.. Не обижайся, но звучит, как личная фабрика по поставке пушечного мяса. Скажи мне, что я не права.
- Вы не правы, миледи, - Фиона Эдельвейс покачала головой. - Основатель нашего рода когда-то давно поклялся служить королевской династии. Как - дело каждого потомка. Я выбрала этот путь.
- В детстве? - спросила я.
- Здесь рано взрослеют, - Фиона развернулась и забралась на бордюр. Вы, я так думаю, это уже поняли.
- И ты готова умереть за принца?
- Мы все готовы, - Фиона даже не допускала никаких сомнений при ответе.
- Ведь ты любишь его, - в моём мозгу вихрем пронеслась мысль, перевернувшая всё вокруг. Фиона загадочно промолчала, потом спрыгнула с насиженного места и пошла к себе в комнату. У двери она остановилась и, не оборачиваясь, спросила:
- Сколько мне, по-вашему, лет, миледи?
- Пятнадцать, - не раздумывая, брякнула я.
- Мне скоро восемнадцать, - практически без эмоций проговорила Фиона, но даже в двенадцать, когда я впервые его увидела, я поняла, что между сюзереном и слугой никогда ничего не будет.
Она медленно и чинно удалилась с балкона, оставив меня с наедине с моими мыслями. Как странно было видеть такую преданность и полное понимание своей миссии в глазах этой девушки. Любыми способами защищать своего господина - ни больше, ни меньше. Я никогда раньше не говорила об этом ни с Максом, ни, тем более, с Кэт, но готова была поклясться, что они сказали бы мне то же самое. У них всех это в крови. Отец Фионы ослеп, но уж точно не от старости. Наверняка в какой-то схватке сияние опалило ему глаза. Её мать, такая спокойная, рассудительная женщина... Неужели она не осознавала, на что обрекает свою дочь? Этого я не могла понять, тогда...
В тот момент, когда мои волосы теребил ветер, приносящий из сада запах листвы, когда всё вокруг, впервые за столько часов, было дружелюбно настроено, я понимала, что наёмники Удо не сунутся в город родного кузена Кирилла. Весь мир, представлялось мне, способствовал тому, чтобы я попала домой, и ничто не могло меня остановить, так мне казалось... Тяжёлый разговор с Фионой отлетел на задний план.
Единственное, что по нехорошему скребло на сердце, были её к нему чувства. Конечно, я догадывалась; сложно было не заметить, как она на него смотрит. Но в памяти всплыли сказанные слова: "...между сюзереном и слугой никогда ничего не будет". Это внушало спокойствие, но от этого спокойствия я переживала ещё больше. Со стороны я бы смотрела на Кирилла и Фиону, как на Ромео и Джульетту: зарождающееся чувство, прекрасное от того, что ему не суждено проявить себя - романтичная такая история. Но я не была в стороне, по крайней мере, пыталась себя в этом уверить. Я не была влюблена - это правда, скрывать или надумывать нечто иное было бы просто по-детски. Но меня к нему тянуло, как тянет друг к другу разлучённых близнецов. Я видела родственную душу, а то, в чём призналась Фиона, заставило проснуться мою противную жабу. Я завидовала тому, что она и знает его дольше, и помочь ему может больше, чем я, да и общую тему для разговора им будет найти несколько проще.
Это навевало дурные мысли о собственном несовершенстве, недостаточной начитанности, да и вообще о том, что я родилась не в том месте и не в то время. Кто-то скажет: депрессия. Нет, депрессия - это болезнь, а у меня было капитальное расстройство на почве неразделённых чувств. Хотя... каких чувств?! Какое расстройство? В общем, бред, но я не могла с собой ничего поделать. Во мне боролись два человека, и я чувствовала, что побеждает некто совершенно бессовестный.
Вечером мы сидели в гостиной и праздновали возвращение Фионы и мой приезд. Мы немного выпили и теперь наперебой рассказывали, чем различаются два наших мира. Периодически это перерастало в настоящие дебаты: Фиона утверждала, что теперь уже не мыслит жизни без телевизора и рок-музыки, а я говорила, что нет ничего лучше чистого воздуха и голубого, незагрязнённого выхлопными газами, неба над головой. Клаудия и Михаэль Эдельвейс смеялись над каждым нашим словом, ни в какую не веря, что мобильный телефон, со всем количеством включённых функций, может уместиться на ладошке, а что зубные щётки теперь по сложности устройства не уступают автомобилю.
Часов в семь за нами заехал разряженный Макс. По военному выпрямившись, он доложил, что Кирилл изволит ожидать нас в королевском дворце, где в честь его приезда намечается бал. Мы с Фионой тревожно переглянулись. Макс развернулся и вышел вон.
- Зачем ему это? - спросила я.
- Нам надо как можно скорее попасть в столицу, - неуверенно сказала Фиона. - Милорду не следовало этого делать.
- Фиона, - укоризненно произнесла графиня Эдельвейс. - Ты так ничему и не научилась.
- Мама, я знаю, что не стоит обсуждать действия своего милорда.
- Я не это имею в виду. Судя по тому, что ты сейчас нам с отцом рассказала, принцу просто необходимо появиться в обществе. Столько времени его никто не видел - естественно, это вызывает подозрения.
- Удо старается вызвать смуту, - тихо произнёс отец Фионы. - Не стоит ему в этом помогать, убегая от своих подданных.
- Наверное, ты прав, папа, - углубясь в свои мысли, проговорила Фиона.
- Конечно, я прав, дочка, - рассмеялся он. - Ну, подойди же. Когда ты ещё будешь дома... Ты ведь, наверняка, прямо из замка поскачешь дальше.
- Да, - Фиона встала и подошла к отцу. Пока они прощались, графиня Клаудия проводила меня в комнату и раскрыла гардероб.
- Прошу, миледи.
- Что? - переспросила я.
- Умоляю, не стесняйтесь. Сейчас мы подберём вам великолепное платье для бала. Ведь это - ваш первый бал в нашем мире.
- Судя по всему, это вообще мой первый настоящий бал, - графиня улыбнулась:
- Ну, тогда...
Сидя в карете рядом с одетой в шёлковое платье Фионой, я чувствовала себя настоящей Золушкой. Да и туфельки у меня были хрустальные, те самые. Всё-таки отважившись придать им первоначальный вид - бал всё-таки - я теперь то и дело поглядывала на свои ноги. Безусловно, я не удержалась и ввела одно усовершенствование, незначительное... Теперь они были небьющиеся, а в целом - настоящая принцесса. Конечно, причёска из-за коротких волос у меня была не такая шикарная, как у Фионы, но графиня Эдельвейс и все служанки украшали нас с Фионой, как любимых кукол. На мне было замечательное розовое платье, расшитое жемчугом - ручная работа, между прочим. На Фионе было платье синего шёлка, в волосах, вместо шляпки - вплетено павлинье перо. Она вообще была очень хорошенькой, даже красивой, но в этом платье - не надо было никаких слов - я выходила на второй план. Но я была так рада, рада всему, что со мной происходило. Как приятно было видеть вытянутое лицо Макса, с каким удовольствием мы прошли мимо стражников у входа в главную залу и как здорово было наблюдать за тем, как чопорные старые леди следят за нами, не смея оторвать глаз.
В великолепной зале было светло, как днём. С потолка свисали огромные люстры, убранство столов у стен превосходило все ожидания. В центре зала было пусто - гости ожидали объявления о начале танцев. На противоположной стороне стоял молодой человек в синем камзоле. У него были белые, как снег, волосы и серые глаза, на носу - очки в модной некогда в Москве оправе.
Кирилл подошёл к нам у самого входа и провёл к своему кузену через весь зал. На принце был белый, расшитый стразами камзол, его волосы были прилизаны, а глаза светились восторгом. Он встал между мной и Фионой, протянул нам руки, и мы проследовали дальше представиться герцогу. Подойдя к блондину, Кирилл подозвал Макса и Кэт, они подошли, и он по очереди их назвал. В тот момент я почувствовала себя товаром на базаре:
- Прошу, графиня Катерина Лесс, - Кэт поклонилась и отошла в сторону. Граф Максимилиан Таре де Анжу, - герцог фон Эйбен протянул ему руку, сухо проговорил: "Я был знаком с вашим отцом. Большая честь..." и красный, как рак, Макс отошёл в сторону. Кирилл продолжил. - Графиня Фиона Эдельвейс, мой личный ангел-телохранитель, - добавил Кирилл, когда Фиона отошла. - Ну, а теперь, разрешите объявить начало бала. Лена,... - он протянул мне руку и провёл вперёд, когда одна старая перечница, вся в бантах и рюшах, перегородила нам дорогу и, уставясь на меня через монокль, громко проговорила:
- Принц, но позвольте!.. Кто эта юная леди с вами?
- Маркиза, разрешите мне пока это оставить тайной, - Кирилл немного замялся, но пошёл дальше, сделал знак музыкантам, и те заиграли вальс.
- Не смущайся, - улыбнулся он. - Она всё время лезет не в своё дело.
- Не хочешь меня представлять? Почему? - попыталась заигрывать с ним я.
- Я хочу оставить тебя, как сюрприз. Знаешь, ты очень понравилась моему брату. Представляю, что он скажет, когда узнает, как тебя зовут.
- А что не так с моим именем? - Кирилл молчал, загадочно улыбаясь.
- Когда нас попросят, я представлю тебя герцогиней.
- Это же неправда, - замялась я.
- А вот и нет... Я же принц, - не без гордости напомнил он и ненадолго замолчал.
- Расскажи мне про своё детство, - вдруг попросил он.
- Зачем тебе?
- Интересно.
- Я почти ничего не помню - мы с мамой всё время переезжали. Сначала Красноярск, потом Мурманск, Питер, снова Мурманск. Потом уже не помню, и всё за полгода. Представляешь, сколько мы до этого мест поменяли? Мне одиннадцать лет было, когда мы попали в Москву. Там она вышла замуж, родила Таньку. Ты с ней говорил тогда, по телефону.
- Да, я помню, - вальс постепенно умолк. Обстановка было отнюдь не доброжелательной - нас окружили со всех сторон; народ, молча, но весьма настойчиво, требовал зрелищ. К нам подошёл хозяин замка:
- Миледи, - он протянул мне руку.
- Ян, разреши представить... - Кирилл сделал театральную паузу, огляделся, чтобы убедиться, что все слушают его достаточно внимательно и продолжил. - Моя гостья - герцогиня Елена фон Милош, - я даже подпрыгнула, когда услышала свою фамилию с приставкой "фон". Я тогда и не подумала о том, что никогда раньше не называла ему своего полного имени. Правда, на большую часть присутствующих это произвело несколько непредсказуемое впечатление: все вокруг зашушукались, начали живо что-то обсуждать, будто очень давно они видели мой портрет в объявлении "Их разыскивает милиция", и теперь все разом об этом вспомнили. Меня спасли громовые раскаты музыки. Фиона подскочила к Кириллу и уволокла его танцевать, озадаченный герцог Янош направился ко мне, дабы что-то узнать, но меня выручил вовремя подоспевший Макс. Он был весел, как никогда. Его чуть длинноватые курчавые волосы подпрыгивали в ритме танца, и он нёс полнейшую чушь, кружась со мной по залу:
- Вы никогда не говорили, как вас зовут, миледи.
- Никто не спрашивал.
- Так откуда это знает принц?
- Вот и я думаю. А что? - пыталась перекричать музыку я.
- Вы ничего не помните из своего детства? - спросил Макс, и этот его вопрос, а точнее, то, что мне его уже задавали, навёл на размышления. - Я хочу сказать, если вы ничего не помните, тогда всё ясно...
- Что ясно?! - спросила я, когда настало время менять партнёров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25