– Конечно. Какая уж тут подделка, если человек при тебе ставит свою подпись. Что же до убийства, теперь об этом будет трудно что-нибудь узнать. Доктор, которого тогда пригласили, уже успел умереть. Тот, которого мы видели вчера, здесь совсем недавно, всего месяца два.
– Что-то многовато у нас покойников, – сказал Бобби.
– Как, а кто еще умер?
– Альберт Миир.
– По-твоему, их всех убрали?
– Ну, это уж было бы слишком. Все-таки этому бедняге Альберту Мииру было уже семьдесят два.
– Ну, хорошо, – сказала Франки. – Будем считать, что он умер своей смертью. А что у тебя с Роуз Чадли?
– Она, слава Богу, жива. После того, как она рассталась с Темплтонами, она нашла себе место на севере Англии, но потом вернулась и вышла замуж за человека, с которым «гуляла», как принято у них говорить, семнадцать лет. К сожалению, она с придурью. И, похоже, ни о ком ничего не помнит. Может, ты попытаешься выудить у нее что-нибудь еще?
– Попробую, – сказала Франки. – Я с такими умею общаться. Кстати, а где Бэджер?
– Боже милостивый! – воскликнул Бобби. – Совсем про него забыл.
Он встал, вышел из комнаты и через несколько минут вернулся.
– Он до сих пор спал, – объяснил Бобби. – Теперь встает. Горничная звала его, кажется, раза четыре, но все напрасно.
– Что ж, пойдем повидаем твою чокнутую, – сказала Франки, вставая. – А заодно куплю зубную щетку, ночную рубашку, губку и прочее – хочется снова почувствовать себя человеком. Ночью мне было не до того. Я сразу сдернула с себя платье и рухнула на постель – до того была измучена.
– Понятно, – сказал Бобби. – Я тоже.
– Ну так веди меня к ней, к этой Роуз Чадли. Роуз Чадли, ныне именуемая миссис Прэт, жила в маленьком коттедже, переполненном мебелью и фарфоровыми собачками. У нее было угрюмое туповатое лицо и рыбьи глаза да еще и гнусавый голос.
– Вот видите, я опять к вам, – игриво сказал Бобби. Миссис Прэт в ответ лишь громко сопела и тупо переводила взгляд с одного на другого.
– О, вы ведь знали миссис Темплтон? – с жаром начала Франки.
– Да, мэм…
– Она ведь теперь живет за границей, – продолжала Франки, делая вид, что она близкая знакомая Темплтонов.
– Да, говорят, – подтвердила миссис Прэт.
– Вы у нее служили, верно?
– Чего-чего, мэм?
– Я говорю, вы служили у миссис Темплтон, – медленно и очень четко повторила Франки.
– Да как сказать, мэм. И всего-то два месяца.
– А-а, я думала куда дольше.
– Это Глэдис, мэм. Горничная. Она у них с полгода служила.
– Значит, обе вы там служили?
– Ну да. Она горничная была, а я кухарка.
– А когда мистер Сэвидж умер, вы еще служили?
– Не пойму, мэм. Это вы про что, мэм?
– Это при вас мистер Сэвидж умер?
– Мистер Темплтон не помер… Нет, ничего такого я не слыхала. Просто уехал за границу.
– Мы говорим не о мистере Темплтоне, а о мистере Сэвидже, – не выдержал Бобби.
Миссис Прэт глянула на него непонимающим взглядом.
– Тот самый джентльмен, который оставил миссис Темплтон кучу денег, – сказала Франки.
На лице миссис Прэт мелькнул наконец проблеск понимания.
– А и впрямь, мэм, джентльмен, про кого дознание было.
– Вот-вот, – подхватила Франки, обрадованная своим успехом. – Он ведь часто к ним наезжал?
– Не могу сказать, мэм. Я тогда только поступила. Должно, Глэдис знает.
– Но ведь вам пришлось засвидетельствовать его завещание, верно?
Миссис Прэт тупо на нее поглядела.
– Вас позвали, и он при вас подписал какую-то бумагу, и вам самой тоже пришлось ее подписать.
– Опять проблеск понимания в глазах.
– И впрямь, мэм. И меня, и Альберта позвали. Я ничего такого никогда не делала, и не понравилось мне это. Я тогда и Глэдис сказала: не по мне это – какую-то бумагу подписывать, верное слово, не по мне. А Глэдис успокоила: мол, тебе бояться нечего, потому как там мистер Элфорд, а он очень даже приличный джентльмен, потому как поверенный.
– Так что же все-таки произошло? – спросил Бобби.
– Это вы о чем, сэр?
– Кто вас позвал поставить свою подпись? – уточнила Франки.
– Хозяйка, мэм. Она пришла на кухню и велела мне сходить за Альбертом, и чтоб мы с ним пришли в ту, самую лучшую спальню – сама-то она перед тем, как тому джентльмену приехать, стала в другой спальне спать. Приходим мы, а он в кровати сидит и, ясное дело, хворый. Это я сразу поняла, хоть раньше его не видела. Такой, что краше в гроб кладут. Мистер Элфорд там тоже был и говорил так хорошо, сказал, мол, нечего бояться, а просто надо подписать, где джентльмен подписался, я, как было велено, все сделала и еще приписала: «кухарка» и свой адрес, и Альберт, он то же самое сделал. Ну, я сразу потом к Глэдис – а сама вся дрожу – значит, ей говорю: это что ж такое, тот джентльмен в спальне того и гляди помрет. А Глэдис мне: вчера вечером он в полном порядке был, видать, в Лондоне что приключилось, вот он и расстроился. Он когда в Лондон поехал, еще спали все: тогда я ей и сказала, что не люблю я никакие бумаги подписывать, а Глэдис говорит, нечего, мол, беспокоиться, потому как там мистер Элфорд был.
– А тот джентльмен.., мистер Сэвидж.., он когда умер?
– Да сразу на следующее утро. С вечера он у себя в комнате заперся и никому не велел к нему входить, а утром Глэдис вошла и видит – он уж весь закоченел, и тут же письмо.., лежало, а на нем написано: коронеру. Ох, у Глэдис прямо поджилки затряслись. Потом дознание было, и все такое. А через два месяца миссис Темплтон сказала мне, что теперь за границей жить будет. Но она определила меня на очень хорошее место на севере Англии, с большим жалованьем.., и подарок хороший подарила, так-то. Уж такая добрая леди – миссис Темплтон.
Теперь миссис Прэт, можно сказать, блистала, упиваясь собственным красноречием.
Франки встала.
– Что ж, мы очень вам благодарны. – Она вытащила из портмоне банкноту. – Позвольте оставить вам, э-э.., э-э.., небольшой подарок. Я отняла у вас столько времени.
– Спасибочки, мэм, от всего сердца. Всего вам хорошего, и вашему джентльмену тоже.
Франки покраснела и поспешно ретировалась. Бобби последовал за ней через несколько минут. Вид у него был озабоченный.
– Похоже, – сказал он, – мы выудили из нее все, что она знает.
– Да, – сказала Франки, – И все сходится. Можно не сомневаться, мистер Сэвидж действительно сделал завещание, и похоже, что он и в самом деле перепугался, что у него рак… Доктора с Харли-стрит не так-то легко подкупить. Ну а они, я думаю, просто поспешили воспользоваться ситуацией и решили поскорее разделаться с ним, покуда он не передумал и не составил нового завещания. Но вот как можно это доказать, я просто не представляю.
– Ну конечно. Мы можем только подозревать, что миссис Темплтон кое-чего дала ему выпить – чтобы он немного поспал.., но как это докажешь? Бассингтон-Ффренч, возможно, подделал то письмо к коронеру, но опять же, как это докажешь? Письмо, скорее всего, уничтожили – сразу после того, как оно сыграло свою роль на дознании.
– Итак, мы опять вернулись к тому же: Бассингтон-Ффренч и его коллеги очень боятся, как бы мы чего-то не узнали… Только вот чего?
– А тебя не смущает вся эта история с завещанием? Этот срочный вызов свидетелей?
– Да нет, пожалуй… Разве только одно. Почему миссис Темплтон послала за садовником, ведь в доме была горничная, которая тоже вполне могла поставить свою подпись. Почему же позвали не горничную?
– Поразительно, что ты именно сейчас об этом заговорила. – Голос Бобби звучал как-то странно.
– Почему? – спросила Франки, с любопытством на него посмотрев.
– Я задержался, чтобы спросить у миссис Прэт фамилию и адрес Глэдис.
– Ну?
– Фамилия горничной Эванс!

Глава 32
Эванс

Франки ахнула.
– Понимаешь, ты задала тот же вопрос, что и Карстейрс. «Почему же не позвали горничную», то есть «Почему же не Эванс?» – взволнованно сказал Бобби.
– Ох, Бобби, наконец-то мы хоть что-то нащупали.
– Должно быть, Карстейрсу это тоже пришло в голову. Он пытался что-нибудь разузнать, так же, как мы с тобой, пытался найти что-то подозрительное. И это обстоятельство его смутило точно так же, как и нас. Думаю, что в Уэльс он поехал по той же причине. Глэдис – имя валлийское… А значит, велика вероятность, что родом она из Уэльса. Он проследил ее путь до Марчболта. Но кто-то проследил и его путь… В результате он с ней так и не встретился.
– Почему же не Эванс? – спросила Франки. – Какая-то для этого должна быть причина. Вроде бы пустяк, а получается, что совсем не пустяк. В доме две служанки, почему же она послала за садовником?
– Возможно, потому, что Чадли и Альберт Миир туго соображают, а Эванс из тех, кого не проведешь.
– Нет, дело не только в этом. Там ведь был мистер Элфорд, а он человек проницательный. Ох, Бобби, я чувствую, ключ к разгадке здесь. Только бы нам добраться до причины. Эванс. Почему Чадли и Миир, а не Эванс?
Она вдруг замолчала и прикрыла глаза ладонями, чтобы лучше сосредоточиться.
– Сейчас, сейчас, – пробормотала она. – Что-то такое крутится в голове… Дай мне немного подумать.
Думала она довольно долго, потом опустила руки и посмотрела на Бобби: глаза ее как-то особенно блестели.
– Бобби, если ты гостишь в доме, где две служанки, какой из них ты обычно даешь на чай?
– Естественно, горничной, – удивленно ответил Бобби. – Не кухарке же. Ее никогда и не видишь.
– Ну да, и она тебя тоже никогда не видит. Разве что мельком, если ты приехал к кому-то надолго. А горничная прислуживает тебе за обедом и приносит в комнату кофе.
– К чему ты клонишь, Франки?
– Позвать в свидетели Эванс они не могли, Эванс поняла бы, что тот, кто делал завещание, вовсе не мистер Сэвидж.
– Господи, Франки, что ты хочешь этим сказать? Кто же это тогда был?
– Бассингтон-Ффренч, вот кто! Ты разве не понимаешь, он изобразил из себя Сэвиджа. Держу пари, именно Бассингтон-Ффренч отправился к доктору, потом стал изображать, что он не сомневается, что у него рак. Послали за поверенным – тот, естественно, не знал мистера Сэвиджа, но потом конечно же с чистой совестью мог поклясться, что мистер Сэвидж при нем подписал завещание в присутствии двух свидетелей, вернее, свидетельницы и свидетеля. Но кухарка никогда прежде мистера Сэвиджа не видела, а садовник – старик скорее всего подслеповатый и, надо думать, тоже никогда прежде мистера Сэвиджа не видел… Теперь понимаешь?
– А куда же подевался настоящий мистер Сэвидж?
– Он, как и положено, приехал, а потом они, должно быть, подмешали ему в еду какой-нибудь наркотик, затащили в мансарду и продержали там часов двенадцать, пока Бассингтон-Ффренч разыгрывал этот спектакль. Потом его положили в постель и щедро попотчевали хлоралом, а наутро Эванс нашла его мертвым.
– Господи, Франки, ты попала в самую точку! Но сумеем ли мы это доказать?
– Сумеем, не сумеем… Кто его знает. А что, если показать Роуз Чадли.., то есть Прэт фотографию настоящего Сэвиджа? Способна она сообразить, что завещание подписал другой джентльмен, и подтвердить это?
– Сомнительно, – сказал Бобби. – Уж очень она тупа.
– Я думаю, потому ее и выбрали. Но тут есть и другой выход – найти эксперта, который установит, что подпись Сэвиджа поддельная.
– Но ведь тогда этого не сделали.
– Потому что никто этого не требовал. Не было причин усомниться в подписи. Теперь все по-другому.
– Нам необходимо одно, – сказал Бобби. – Найти Эванс. Она много чего сможет нам рассказать. Как-никак она прослужила у Темплтонов с полгода.
– Значит, ее наверняка постарались отправить в какую-нибудь глухомань, – с тяжким вздохом сказала Франки. – Поди теперь найди ее.
– А если справиться на почте? – предложил Бобби.
Они как раз проходили мимо почты, которая по виду скорее напоминала магазин.
Франки тотчас нырнула в дверь. Там не было никого, кроме начальницы – молодой особы, явно любившей во все сунуть свой остренький носик.
Франки купила блок марок за два шиллинга, сказала пару фраз о погоде и вроде бы случайно продолжила:
– Как у вас тут хорошо, не то что в наших краях. Я в Уэльсе живу, в Марчболте. Вы не представляете, как нас замучили дожди.
Молодая особа тут же заметила, что и у них тут дождей хватает, в последние праздники лило как из ведра.
– Кстати, у нас в Марчболте есть одна женщина из здешних мест. Вы, наверно, ее знаете. Ее фамилия Эванс, Глэдис Эванс, – сказала Франки.
Молодая особа явно ни о чем не подозревала.
– Ну еще бы не знать, – сказала она. – Она тут была в услужении. В Тюдоровском коттедже. Но вообще-то она не здешняя. Она из Уэльса, туда и воротилась. И замуж вышла… Теперь ее фамилия Робертс.
– Верно, – сказала Франки. – А адреса ее у вас, наверно, нет? Я брала у нее дождевик, да забыла вернуть. Знай я ее адрес, я бы его отослала по почте.
– Постойте, постойте, вроде бы у меня есть ее адрес, – ответила молодая особа. – Она Нет-нет да и пошлет мне открыточку. Они с мужем в услужении в одном доме. Сейчас погляжу.
Она встала, порылась в углу и скоро вернулась с листком бумаги.
– Вот, пожалуйста, – сказала она, протягивая листок франки.
Бобби и Франки прочли то, что там было написано…
Уж этого они никак не ожидали:

«Миссис Робертс
Дом викария,
Марчболт,
Уэльс».

Глава 33
Сенсация в кафе «Ориент»

Как им удалось сдержаться, Бобби и Франки и сами потом диву давались.
И только выйдя на улицу, они наконец переглянулись и – разом расхохотались.
– В доме викария… А мы-то все это время!.. – едва не рыдал от смеха Бобби.
– А я.., я просмотрела в справочнике четыреста восемьдесят Эвансов, – жалобно простонала Франки.
– Теперь понятно, почему Бассингтон-Ффренча так развеселило, что мы понятия не имеем, кто такой Эванс, вернее, как выяснилось, такая.
– Вот тебе и еще одна, с их точки зрения, опасность: ты и Эванс, в сущности, жили под одной крышей.
– Поехали, Франки. Теперь в Марчболт.
– С чего начали, тем и кончим, – сказала Франки. – Назад в родные пенаты.
– Черт возьми! – сказал Бобби. – Первым делом надо выручить Бэджера, у тебя деньги есть?
Франки открыла сумочку, вытащила пачку банкнот.
– Отдай ему и скажи, чтобы он как-то договорился с кредиторами. Скажи, что мой отец купит гараж и поставит его управляющим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27