Поцеловать ее было не так-то просто. Все лицо плотно прикрыто. Куда целовать? Оставались только глаза. Я решил поцеловать глаза, но она отвела голову.
– Лихо вы беретесь за дело, – сказала она.
– Вы дурно истолковали мой жест. Я научный работник, и мне хотелось убедиться вблизи, что это так сияет и вспыхивает – звезды или экзотические бабочки.
– Я хотя и не научный работник, но вижу, что передо мною форменный осел. Отойдите и не заслоняйте мне зеркало.
Я отошел. Она разглядывала себя с интересом. Казалось, она совершенно забыла о мо присутствии.
– Не могли бы вы на минуточку убрать эту завесу и показать свое лицо?
– Нет!
– Почему?
– Может быть, я дурнушка и у меня красивы только глаза?
– Этого не может быть.
– Ну а если я не безобразна, но вам не понравлюсь?
– А для вас важно мне понравиться?
– Это для меня вопрос жизни и смерти.
– Как вас звать?
– Йовита. А вас?
Я не ответил. Произносить вслух свое имя всегда казалось мне детски наивным.
– Ну?
– Не скажу. Вы скрываете лицо. Я скрою свое имя.
– Хорошо. Я буду называть тебя Родриго. Родриго, женись на мне.
– С удовольствием.
Она отвернулась от зеркала, взяла меня под руку и повела к громадному окну. Мы уселись на подоконнике. Своими темными светильниками она стала водить по моему лицу, словно пытаясь на нем что-то отыскать. У меня мурашки побежали по спине. Наверно, нечто подобное чувствовал Ромео, впервые увидев Джульетту.
– Родриго! Поклянись, что никогда меня не бросишь.
– Клянусь тебе, Джульетта… То есть я хотел сказать – Йовита.
– Джульетта? Какая еще Джульетта?
– Ну, Джульетта… Я забыл ее фамилию. Кажется, на К.
– Значит, у тебя кто-то есть. Ты меня обманываешь?
– Нет, нет! С Джульеттой покончено. С той минуты, как я увидел тебя, все красавицы мира для меня самые заурядные доярки.
– О, в наше время не стоит пренебрегать доярками.
– Ну, тогда коровы.
– Коровами тоже не следует пренебрегать.
– Тогда бараны.
– В самом деле?
– Клянусь тебе звездами твоих очей.
Йовита задрала голову и принялась болтать ногами.
– Ужасно скучно на этом маскараде, правда?
– Теперь нет.
– А мне скучно. Ты ведь не весельчак, Родриго. Попробуй развеселить меня.
Я обнял ее и прижал к себе. Она не сопротивлялась, но и не поддавалась. Она продолжала болтать ногами.
– То, что ты делаешь, тебе кажется безумно веселым занятием?
– Скажи, Йовита, тебя никогда не били?
– Ни разу в жизни. А тебе очень хочется меня избить?
– Да. Очень. И я это сделаю, если ты не скажешь, что любишь меня.
– Я не люблю тебя, Родриго. Но чувствую к тебе уважение и привязанность. Но это ведь не любовь.
– Солги, но скажи, что любишь.
– Вот еще! Можешь избить меня.
Я выпустил ее из объятий.
– Оденься как человек и пойдем.
– Куда?
– Ко мне. У меня веселей. И сам я дома гораздо веселее.
– Родриго, что ты мне предлагаешь?
– Ничего плохого. Приготовишь мне завтрак, а потом мы будем смотреть в окно. Из моего окна виден курган Костюшки.
– Никуда я не пойду. Избей меня.
– Не будем терять времени. Я хочу позавтракать, а потом вместе с тобой глядеть на курган Костюшки.
– Не будет никакого завтрака. Ты хотел меня побить.
– Я отколочу тебя дома.
– А я хочу здесь.
Я снова схватил ее и крепко стиснул в объятиях. Стиснул так крепко, что она принялась пищать и вырываться.
– Хватит. Отпусти меня, грубиян!
– Женщины часто называют меня грубияном. Но я не знаю, что это такое.
– А тебе хотелось бы им быть? Прикидываешься грубияном, но у тебя это не получается. Ты пал в моих глазах. Я больше тебя не люблю.
– Ага, призналась.
– Призналась, что не люблю тебя.
– Значит, любила.
– Это было давно. Потом между нами встала Джульетта.
– С Джульеттой у меня ничего не было. И вообще все это вздор! Никакой Джульетты не существовало.
Йовита обняла меня за шею и положила голову на плечо.
– Ох, Родриго! Я чувствую, что могла бы быть с тобой счастлива.
– Я и так уже счастлив.
Я сказал это искренне. И тотчас же спохватился, что у меня слишком искренний тон. Испугался, что нарушил какие-то правила игры и все испортил. И я поспешил прибавить:
– Увы, счастье нам не суждено. У меня жена и четверо детей. А отец жены заведует отделом в некоем министерстве, и он уничтожит нас, если узнает, что я хочу бросить его дочь.
Йовита соскользнула с подоконника.
– Пошли, – сказала она. – Пошли отсюда.
– Куда?
– Безразлично. Надо позавтракать. Можно пойти к тебе или в молочный бар. А лучше всего – ко мне. Из моего окна тоже виден курган Костюшки.
– Ну, тогда пошли.
– А кроме того, дополнительное удовольствие. Я живу с подругой, и она готовит завтрак лучше меня.
– А что будет на завтрак?
Я, конечно, был разочарован, узнав про подругу. Но не подал вида. Я видел, она следит, как я к этому отнесусь.
– Все, что захочешь. Ну, я бегу переодеваться. Жди меня у подъезда.
Она побежала по коридору и исчезла в темноте. Исчезла как сон. Я знаю, что это банально. Но обстоятельства иногда оправдывают самые ужасные банальности. Меня не очень огорчила ее подруга. Мне было безразлично, в какой компании я буду, лишь бы быть с ней.
Я долго ждал у подъезда. Часа два. А может, больше. Гости расходились повеселевшие. Они смеялись и покрикивали. Хмурый, расстроенный, я выглядел, должно быть, пикантно, и девушки улыбались мне и даже пытались заигрывать со мной.
Стало совсем светло. Я поплелся домой. Видно, она удрала черным ходом. Подшутила надо мной.
Я проснулся в полдень. С минуту соображал, не приснилось ли мне все, что произошло вчера. Потом схватил телефонную трубку и набрал номер Артура. Он ответил мне заспанным голосом.
– Я тебя разбудил?
– Вроде этого. Ничего.
– Прости. Что с Президентом?
– С Президентом? Ах, с Президентом? Президент готовит на кухне завтрак.
– Завтрак? Ну тебе повезло.
– Приходи, позавтракаем вместе.
– Нет, мне сейчас не до этого, Артур. У меня к тебе важное дело.
Он, наверно, заснул, так как ничего не ответил.
– Артур! – крикнул я.
– Что случилось? Ах, это ты. Прости. Я на минуту задремал. Знаешь, мы решили с ним пожениться.
– С кем?
– С Президентом.
– Ну да?
– Да, да… Сейчас, дорогая, сейчас. Я разговариваю с приятелем… Ну, что? Как ты вчера повеселился?
– У меня к тебе просьба.
– Ну?
– Очень важная просьба.
– Ну, ну?
– Твой Президент учится в Академии художеств?
– Подожди минутку, сейчас выясню.
Он отложил трубку.
– Да, – сказал он через минуту. – Президент говорит, что учится на третьем курсе.
– Артур, умоляю тебя, выясни, кто был вчера на маскараде в костюме турчанки.
– Турчанки?
– Турчанки, магометанки, одним словом, в восточном наряде, так что видны были только одни глаза.
– Ara. A тебе хотелось увидеть нечто большее, но ты не успел. Подожди.
Он снова положил трубку.
– Она говорит, что пришла под газом, а там еще поддала. И не помнит, кто во что был одет. Если хочешь, она завтра выяснит.
– Умоляю тебя!
– Будь спокоен. Завтра я тебе позвоню.
– Еще раз извини, что разбудил тебя.
– Ничего. Все равно пора вставать. До завтра. Спокойной ночи.
На другой день я не пошел на работу. Позвонил и сказал, что у меня грипп с осложнениями. Мне не хотелось уходить, не дождавшись звонка Артура. Я боялся, что он вообще не позвонит. Выспится и будет думать, как быстрее избавиться от Президента. К пяти часам я потерял всякую надежду. Минут через десять зазвонил телефон.
– Марек! Президент разыскал твою арабку.
– Не может быть!
– Сейчас удостоверишься. Они условились встретиться в шесть в гостинице «Французской». Ее зовут Мика. Приходи.
Он положил трубку. Я в волнении ходил по комнате и думал: неужели я мог оказаться таким идиотом. Втюриться до потери сознания в девушку, поговорив с ней пятнадцать минут и даже не видев ее лица, и которую в довершение ко всему зовут Мика. Но именно так оно и было. Я принял душ, побрился и смазал волосы бриллиантином. Им меня снабдила До-рота. А ей подарил его влюбленный итальянский дискобол. Ему очень хотелось что-нибудь ей подарить, а все дамские сувениры он успел раздать. Я уже был в пальто, когда снова зазвонил телефон. Я испугался, не отец ли это, и решил не подходить к телефону. Но потом все-таки подошел. Это ведь мог быть Артур с какой-нибудь новостью. Но звонил все-таки отец. Разумеется, пьяный. Он бубнил в трубку, что я самый любимый его сын. Будто у него были другие сыновья. Я знал, ему нужно сто злотых. Я сказал, что оставлю сто злотых у дворника, и повесил трубку. Полнейшее разложение буржуазной семьи!
Я увидел Артура с Президентом еще из гардероба. Девушка рядом с ними сидела ко мне спиной. Я сознательно раздевался не спеша. Вошел небрежной походкой, споткнулся о завернувшийся угол ковра, но она этого не заметила.
– А, Марек, какими судьбами! – окликнул меня Артур и подмигнул.
Девушка повернулась. У нее оказались редкие белесые волосы, анемичная кожа и светло-голубые глазки. Артур и Президент выглядели смущенными, но прикрывали это напускной веселостью. Конечно, это была не Йовита. Я не видел лица Йовиты, но видел глаза, и ошибка исключалась. Эта девушка еще и шепелявила. Она говорила не умолкая, и все, что она говорила, было глупым и банальным. Подчас трудно было понять, о чем идет речь. То она рассказывала о соседском щенке, который все время лает. То, что этажом ниже живет акушерка, которая ненавидит детей, и на этой почве вспыхивают постоянные ссоры. Я думал, она оговорилась, и акушерка ненавидит собак. И переспросил ее. Но она подтвердила, что акушерка ненавидит детей. Казалось, ее оскорбила моя реплика. Потом она говорила вперемежку о собаках, детях и акушерке. Ничего нельзя было понять. Я отозвал Артура в сторону. Артур не глядел мне в глаза.
– Артур, – сказал я, – произошла трагическая ошибка.
Он с облегчением вздохнул.
– Я подозревал, что тут что-то не так, но не хотел ранить твоих чувств.
– Президент напортачил.
– Президент не напортачил. У нее был точно такой восточный наряд, какой ты описал. А может быть, ты… Нет. Это невозможно.
– Ты думаешь, я до того упился, что перестал различать что к чему? Нет, мой милый. У той были изумительные черные глаза.
– Знаешь… после пол-литра могут привидеться самые необыкновенные глаза.
– Да. Но голос. И эта болтовня!
– Ты прав. Ошибки быть не может даже после целого литра.
– Артур! В таких костюмах были две девушки.
– Возможно! Президент остановился на первой. Я заставлю ее завтра разыскать другую. Знаешь, я решил жениться. Через месяц – свадьба.
Артур время от времени обещал очередной девице жениться на ней. Он верил, что выполнит свое обещание. Иногда он носился с этой идеей недели две, иногда больше.
– Артур, как мне тебя отблагодарить?
– Ерунда. Будешь проходить мимо Мариацкого костела, загляни туда и помолись за меня. А сейчас смывайся. Я понимаю, тебе тяжело глядеть на эту скучную самозванку. Я извинюсь за тебя, скажу, что ты внезапно заболел. Ну, иди, иди, и пусть тебе всю ночь снятся глаза твоей бедуинки.
Мне всю ночь снилась Йовита. Через два дня позвонил Артур.
– Марек! Мне очень жаль, но Президент произвел тщательное расследование и выяснил, что другой девушки в костюме баядерки не было.
– Быть этого не может!
– Марек! Примирись с мыслью, что тебе это привиделось. Нет, нет! Я не думаю, что ты мог флиртовать с Микой. Просто ты заметил издали этот костюм, он произвел на тебя неотразимое впечатление, и ночью тебе приснилась Шехерезада.
– Клянусь тебе, это был не сон.
– Марек! Умоляю тебя, забудь об этой истории и вернись к нормальной жизни. Я тебе говорил, что собираюсь жениться на Президенте? Но, знаешь, я уже стар для подобных экспериментов. До скорой встречи.
Да, загадочная история. Но от этого мне было не легче. Я не мог забыть глаз Йовиты. Я страдал. Жизнь мне опостылела.
Глава V
На следующей неделе был банкет по случаю пятидесятилетия нашего спортклуба. Идти не хотелось, но отвертеться я не мог. В едва освещенном зале было темно и нудно. Я один раз станцевал с Доротой. Она выглядела прелестно.
– Дорота, как это тебе удается быть такой красивой?
Дорота нахмурила брови и с минуту молчала.
– Не знаю, – сказала она. – Ты задал мне загадку. Я никогда не задумывалась над этим.
С Дорогой не все было ясно. Иногда мне казалось, что она дурачит нас.
Потом я танцевал с Хеленой, женой Ксенжака. Из уважения к нему. Разговаривать нам с Хеленой было не о чем. Она считалась красавицей. Каждый танцевал с ней по очереди. Не потому, что она красавица, а из уважения к Ксенжаку. Она это понимала и дулась. Она предпочла бы развлечься не как жена Ксенжака, а просто как Хелена, Чтобы сказать что-нибудь, я спросил: «Тебе весело, Хелена?» Она состроила гримасу и пожала плечами. Танец кончился, и я поцеловал ей руку. Она поглядела мне в глаза, улыбнулась и неожиданно потрепала по волосам. Потом повернулась и пошла к своему столику. Я шел за ней и ломал голову, что мог означать этот жест. Расходившийся Ксенжак разбрасывал серпантин.
– Ну что, Марек? Весело, а? Правда? – сказал он.
Я поклонился Хелене. Она кивнула мне в ответ. Она продолжала дуться. Я пошел в буфет. И думал о Йовите. В буфете был только лимонад да десертное вино. У меня в кармане имелась плоская фляжка с водкой. Я отправился в туалетную комнату, чтобы хлебнуть глоток. Там набилось много ребят. И каждый прикладывался к плоской фляге. Если бы в буфете продавали водку, никто не выпил бы больше двух-трех рюмок. Среди нас не было алкоголиков. Пожалуй, я употреблял больше других. Я думал о том, как понимать жест Хелены. Мы говорили о наших футболистах. О том, что они, вероятно, вылетят из первого класса. В секции царит беспорядок. Артур Вдовинский, левый полузащитник, жаловался, что систематически не платят командировочных. Он был слесарем и не имел ничего общего с тем Артуром. Вошел Мигдальский. Он никогда не брал в рот ни капли спиртного. Но враждебная борьбе с алкоголизмом атмосфера в туалете очаровывала. Он явился сюда с бутылкой лимонада, и мы его выставили. Все это мы делали просто от скуки. Даже Артур про командировочные, пожалуй, просто приврал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26