Возможно, впервые в жизни Бренда призадумалась о том, как это прекрасно – быть обычной, нормальной женщиной. И о том, что такие женщины, как Тэмми Бенц, живут полнокровной жизнью.
– Никогда не видела людей, смеющихся так заразительно, как вы, – сказала она Хэмишу в один прекрасный день.
– Вам это кажется ненатуральным? – спросил он. – Думаете, я перебарщиваю? – Глаза его выражали притворную тревогу, губы кривились от сдерживаемого смеха.
– Да, черт возьми! Неужели вы никогда не бываете серьезным? Для священника в вас слишком мало благочестия.
– И все же есть вещи, которые для меня святы, – сказал он. – Вот так-то, милая леди.
Ответ, разумеется, не мог ее удовлетворить. Подразумевалось, что она далеко не все понимает. К этому можно было привыкнуть: нередко высказывания Хэмиша ее дразнили и провоцировали. С другой стороны, он стойко выдерживал все ее нападки и насмешки, отвечая на них шуточками и ухмылками.
Бренда все еще подозревала, что в один прекрасный день ее начнут обращать в святую веру, но, похоже, он не собирался этого делать.
Жизнь в доме священника все же обогащала ее кое-каким опытом. Еще ни разу она не попадала в общество детей на сравнительно долгое время. Симпатичная, излучающая радость жизни болтушка Эми довольно скоро завоевала ее сердце.
Энни по-прежнему относилась к ней с недоверием, отказывалась разговаривать и лишь время от времени изучала Бренду пристальным взглядом.
Уже много раз Бренда сожалела о том, что здесь нет ее аппаратуры: так хотелось бы уловить камерой выражение детских лиц, их очаровательную живость.
Однажды вечером к Хэмишу явился казначей церковного комитета. Миссис Би представила его как мистера Эдсона Форду. Бренда увидела человека лет сорока с лишним, бледного и тощего, с тяжелой челюстью, прищуренными глазами и впалыми щеками. Проходя через гостиную, он бросил на Бренду подозрительный взгляд.
– Это и есть ваше недавнее прибавление к семейству, Хэмиш? – спросил он, сощурив глаза до щелочек.
– Это друг семьи, – ответил Хэмиш, – мисс Бренда Джейн Долливер.
– Хмм. – Гость, нахмурясь, посмотрел на Хэмиша. – Она что, платит вам за жилье? Сама покупает продукты?
Впервые Бренда увидела, как хозяин дома поморщился:
– Не лучше ли обсудить это в моем кабинете?
– Я думаю, она вполне может это выслушать, – возразил гость, – тем более что приходу, видимо, придется ее содержать. При том, что она даже не наша прихожанка.
– Я отнюдь не возражаю, – вмешалась Бренда, – платить и за квартиру, и за питание. И за уход тоже.
Голова казначея дернулась от удивления, он сверкнул глазами на Бренду, потом на Хэмиша и снова на Бренду.
– Сколько? А до сих пор она что-нибудь платила? – резко спросил он.
У Хэмиша брови поползли вверх.
– Я не предполагал брать с нее плату и не возьму, – сказал он. – Мисс Долливер гость в моем доме, я сам ее пригласил.
– Да, но она довольно привлекательна. – От ехидного тона казначея у девушки холодок побежал по спине. – К тому же не замужем. Ситуация несколько двусмысленная.
У Хэмиша напряглось лицо, взгляд стал жестким. Вот когда он не шутит, подумала Бренда. Ничуть.
– Мы обсудим это у меня в кабинете, – повторил Хэмиш. – Мисс Долливер тут ни при чем.
– Значит, мы вернулись к тому, с чего начали? – сказал мистер Форда. Он снова перевел взгляд с одного на другого, потом заговорил, уставившись на Бренду: – Итак, молодая привлекательная женщина проживает в доме овдовевшего священника…
– Довольно, Эдсон! – рявкнул Хэмиш.
– Какую плату за жилье вы бы хотели? – вмешалась Бренда довольно жестким тоном.
– Но так вопрос не стоит! – возразил Хэмиш. – Церковный совет может вычесть эти деньги из моей зарплаты…
– Ха-а-а-а, – ехидно протянул казначей.
– Прошу в кабинет, Эдсон. Немедленно, – приказал Хэмиш, и Бренда отметила про себя, что голос его прозвучал начальственно, лицо было сурово и глаза холодны. Впервые за все время она увидела его таким.
– Возможно, если вы уволите миссис Биллингс, – казначей как-то злорадно вскинул голову, – и найдете себе жену… Вам все равно нужна жена, Хэмиш… – Он явно наслаждался неловким положением священника.
Не говоря ни слова, выпрямив спину, Хэмиш вышел из гостиной. Низкорослый казначей последовал за ним, выпятив грудь. Бренда попыталась присоединиться к гостю, но Хэмиш встал перед ее креслом у входа в кабинет.
– Предоставьте это дело мне, Бренда, – сказал он, захлопывая дверь у нее перед носом.
Девушка решила послушать, о чем станут они говорить. Однако говорили вполголоса. И только один раз она услышала четкую фразу Хэмиша:
– Хорошо, на время оставим все как есть.
Она отъехала от двери за миг до того, как та отворилась.
– Не провожайте, – сказал Эдсон Форда, стремительно выходя из комнаты. На долю секунды он задержал взгляд на Бренде, и она заметила, что лицо его вместо бледного стало красным, а глаза мечут молнии. Что бы ни произошло между ним и Хэмишем, это было не в его пользу.
Хэмиш едва успел догнать казначея, для того чтобы открыть ему парадную дверь. Проводив его, хозяин дома вернулся к Бренде.
– Все это ерунда, – сказал он.
– Скандальный тип, – заметила она. – Кто назначил его на эту должность?
– Я.
– А вы не можете его освободить?
– Мог бы, – сказал священник, широким шагом пересекая комнату по направлению к кабинету, – но он прекрасно справляется с экономией расходов. Он как бы менеджер на общественных началах. Хотя никто его, в сущности, не любит.
– Он вас ненавидит.
– Да нет, просто не одобряет моих действий. Ему так и следует, по должности. Он приносит большую пользу нашему приходу.
На сей раз Бренда проследовала в кабинет вслед за священником.
– У меня же есть деньги, Хэмиш. Позвольте мне оплачивать мое проживание у вас.
– В этом нет необходимости: вы моя гостья, я сам вас пригласил.
– Уймите свою гордость, – возразила Бренда, – я буду чувствовать себя гораздо лучше, если стану платить. – Ее слова прозвучали резче, чем она хотела.
Вздохнув, священник опустился в кресло перед письменным столом, вытянул и скрестил длинные ноги.
– Я не склонен возвращаться к этому вопросу, – сказал он. – Может, когда-нибудь позже.
Бренда как раз была настроена на спор, ей не мешало разрядиться, но усталость на лице священника остановила ее. Боевое настроение улетучилось в один миг. Захотелось подъехать к нему поближе, протянуть руки и взять в ладони его красивое лицо. Но она вовремя сняла пальцы с панели. Потом стала тихо наблюдать за ним из угла кабинета, сидя в своем кресле. Немного погодя Хэмиш встал:
– Уже поздно. Я отнесу вас наверх.
Слегка поколебавшись, Бренда направила свою коляску к выходу из кабинета, потом к подножью лестницы. Наклонившись, священник нежно взял ее на руки. Прежде чем шагнуть, он посмотрел ей в лицо, и устало улыбнулся. Девушка обняла его здоровой рукой за плечи и стала массировать ему мышцы шеи; руки у нее всегда были сильными. Слегка откинув голову назад, Хэмиш вздохнул с закрытыми глазами.
Видимо, ему было приятно.
Потом он открыл глаза и стал медленно подниматься по лестнице. Войдя в спальню, посадил ее на край кровати, как делал это каждый вечер, а она продолжала массировать ему шею и плечи.
– Ложитесь, – мягко сказала Бренда. – Я вас полечу.
– Не… не стоит, – сказал Хэмиш, но не стал сопротивляться. В спальне никого не было: миссис Би, всегда помогавшая Бренде раздеться, уже приготовила все необходимое и теперь мирно спала в своей комнате.
– Пожалуйста… не возражайте. Я так мало могу сделать для вас, – прошептала Бренда. Она привлекала его все ближе до тех пор, пока он не вытянулся рядом с ней на кровати.
Пристроив больную ногу поудобнее, она просунула руку ему под воротник и продолжала массировать затылочные мускулы, напряженные, как канаты. Потом рука ее потянулась к плечам и стала массировать дальше. В свое время, занимаясь теннисом, она сотни раз разминала себе мышцы ног и здорово наловчилась.
Когда пальцы устали, Бренда перешла к поглаживаниям и похлопываниям. Хэмиш уже спал, он дышал глубоко и спокойно, а она все водила ладонью по его рубашке, по выпуклым мускулам спины, до самой талии, до самого брючного ремня.
Бренда знала, что должна его разбудить, знала, он ужаснется тому, что заснул в ее постели, и все твердила себе: разбужу через пару минут.
Но горячая волна разлилась по ее телу, она ощутила неодолимое желание быть еще ближе и коснулась губами его рта. Хэмиш ответил на поцелуй, заполнив ее рот языком.
Почувствовав, что он просыпается, потому что движения его стали не столько нежными, сколько требовательными, она прижалась к нему.
– О Бренда, Бренда, – простонал Хэмиш, и его длинное, сильное тело вдавило ее в матрас.
Она желала его безумно, каждой своей клеточкой. Но он оторвался от нее. Поднявшись на локтях, прислонился лбом к ее лбу. Дыхание его стало быстрым и прерывистым, обжигало ей лицо.
– Помоги мне остановиться, – прохрипел он, – не позволяй мне…
– Но я хочу тебе позволить.
Глубоко вдохнув, он единым рывком поднялся и сел на пятки. Бренда видела, что он оторвался от нее с такой болью, словно прирос к ее плоти. Все-таки эта его проклятая совесть взяла над ним верх…
Качнувшись, Хэмиш оперся своими большими ласковыми руками о ее бедра, растопырив пальцы. На миг ей показалось, что он готов подчиниться ее зовущей позе и собственному желанию, которое ясно читалось в его глазах. Большие пальцы его стали медленно бродить по эрогенной зоне у нее между ног.
Но уже через секунду он соскочил с кровати и пошел прочь, расчесывая волосы пятерней и глубоко дыша. Потом вернулся и встал у изножья кровати с лицом человека, победившего в тяжелейшей битве. Ухватившись руками за столбики, он тяжело навалился на них. Губы его двигались, словно он пытался что-то сказать, но только сильно зажмурился и покачал головой.
Может, вспомнил, как это было с женой?
Повернувшись на правый бок, Бренда свернулась клубочком, держа левой рукой правую и прижав обе к животу. Она не могла смотреть на него. Впервые за всю жизнь она желала мужчину, всей душой, всем телом хотела ему отдаться. Готова была любить без всяких условий.
Значит, я сваляла дурочку, думала она. Ведь он сказал совершенно четко, что ляжет в постель только с женщиной, которую будет любить. Это для него вопрос принципа. Хэмиш Чандлер вообще человек жестких принципов, в чем она уже убедилась.
И теперь ей хотелось спрятаться, исчезнуть, ведь Хэмиш только что дал ей понять, что она ему не подходит.
Недостаточно хороша.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Лежа в постели, Би Джей наблюдала за тем, как солнце выбрасывает первые лучи над горизонтом. Она с трудом села в кровати и стала упражнять пальцы правой руки, как делала это неукоснительно каждое, утро. Потом поднимала, опускала, сгибала и разгибала правую руку, массировала кончики пальцев ног, икру и бедро правой ноги, потом встала у кровати, опираясь в основном на левую ногу.
Хэмиш, наверное, вежливо попросит ее вон из своего дома. Но она не могла этого допустить. То, что он ее отвергает, было для Бренды таким же вызовом, как оружейный залп вражеской армии. Как правило, злость преодолевала в ней душевную боль, и она начинала драться, готовая, во что бы то ни стало победить, вооруженная до зубов своей решимостью, жесткая, как бетон.
Это всю жизнь помогало, еще с детства, когда отец ворчал, что даже бейсбольный мяч она бросает по-девчачьи.
И она научилась бросать мяч, да так, что отец назвал ее, девятилетнюю девчонку, лучшим бейсболистом на свете.
Тут она победила.
Однако в жизни одна битва следовала за другой, и главное состояло в том, чтобы никогда не сдаваться, не признавать себя побежденной, а ключ к победам был прост – всегда оставаться сильной.
Бренда воевала с редакторами газет и журналов, чтобы получать задания, какие хотела. Боролась с художниками-оформителями за лучшие места для своих фотоснимков.
И борьба стоила того: она получала все, что хотела.
А вот сейчас, сидя на кровати, Бренда мысленно измеряла расстояние между собой и дверью. Иногда, оставаясь одна, она мечтала о том, чтобы хоть на пять коротких минут избавиться от своей немощи, вспомнить, что это такое – пройтись свободно и легко, ставя сначала одну ногу, потом другую. Хоть на пять минут.
Нещадно эксплуатируя здоровую левую ногу, Би Джей протащилась в ванную, потом назад. С трудом дотянулась до вешалок в шкафу. Одевание всегда было для нее довольно муторным занятием, обычно ей помогала миссис Би.
В это утро, однако, Бренда почувствовала, что в ней крепнет решимость. Одевшись задолго до того, как в доме стали просыпаться, она доковыляла до лестничной площадки, потом придвинулась к ее левой стороне, чтобы здоровой рукой держаться за перила.
Все это она продумала ночью, тщательно планируя, как обеспечить себе возможность оставаться в этом доме, пока она не поправится настолько, чтобы можно было уехать. Теперь, сидя на верхней площадке (одна нога бездействует, одна рука тоже), она уныло обозревала путь вниз, который ей придется проделать. Было страшно. Что, если поскользнешься, рука не удержит перила, упадешь… Нет, она этого не допустит. Заставит себя продвигаться осторожно, преодолевая ступеньку за ступенькой.
Казалось, спуск длился вечность. Достигнув площадки в середине лестницы, Бренда вспотела и задохнулась. Она легла на спину, поставив ногу на первую ступеньку следующего марша, и отдыхала какое-то время, показавшееся ей бесконечным. Бессонная ночь мало способствовала успеху предприятия.
Уже сидя на предпоследней ступеньке, Бренда вытерла пот со лба, передохнула и, собрав все силы, приняла вертикальное положение. Инвалидная коляска стояла чуть в стороне. Держась за столбик перил, Бренда с огромным трудом потянула к себе коляску и упала на сиденье. Если бы в доме не спали все его обитатели, она во весь голос закричала бы «ура». Это была внушительная победа.
Приехав в коляске на кухню, девушка заварила кофе и поджарила себе несколько тостов. Она уже съела тост и допивала кофе, когда на кухне появился Хэмиш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18