Юноша отступил, давая ей взглянуть на капитана. Девушка, сознавая, что Арни доверился ей, медленно подошла к спящему, из горла которого вырывались страшные, почти нечеловеческие хрипы, а лицо было мертвенно бледным.
Уинсом, покачав головой, дотронулась до его шеи, пристально всмотрелась в осунувшееся лицо. Нос больше, чем у индейских мужчин, но и все остальное тоже огромно. Соломенного цвета волосы падали на высокий лоб, по углам рта глубокие морщины. Подбородок закрывала густая борода, бесцветные губы открывали два ряда белоснежных зубов. Мужчина беспокойно метался, то и дело сбрасывая одеяла, и что-то кричал. Каждое движение было исполнено сдержанной животной силы, и Уинсом, словно зачарованная, нагнулась, чтобы получше рассмотреть раненого. Он застонал, и девушка отступила, чувствуя, как лихорадочно бьется сердце.
Пытаясь обрести уверенность, она потянулась к висевшему на шее мешочку с зельями, сняла его, поднесла к носу, ощущая знакомый успокаивающий запах ароматных трав, и вновь вгляделась в красивого, лежавшего без сознания мужчину. Осмелится ли она попробовать вылечить его? Брат прав, это очень опасно. Если он умрет, после того как выпьет лекарство, чужеземцы наверняка убьют Уинсом и Зовущего Птиц. Но позволить ему погибнуть, когда она может помочь…
Уинсом в отчаянии ломала руки. Ее магические силы взывали к ней. Что-то в этом воине влекло девушку. Жизнь для нее была драгоценным даром, и она будет мучиться до конца своих дней, если не пошевелит пальцем, чтобы попытаться исцелить умирающего.
Она нерешительно шагнула вперед, нагнулась над раненым. Да, ему плохо, очень плохо. Он умирает. Лихорадка измучила и ослабила его, лишая последних сил.
Девушка дрожащими пальцами коснулась лба. Сухой, очень горячий. Пальцы обвели потрескавшиеся губы и отдернулись, словно от ожога. Уинсом трясущейся рукой показала на сосуд с водой, и Арни так спешил исполнить просьбу, что даже немного расплескал. Отчаянный взгляд юноши и его готовность повиноваться убедили Уинсом, что он и другие ничего не понимают в знахарском искусстве. Если раненый и поправится, то лишь благодаря ей одной, теперь Уинсом ясно видела это.
В кувшине осталось немного воды. Девушка окунула туда руку, провела по губам раненого.
– Имя? – спросила она Арни. Тот быстро подошел.
– Э?
– Имя?
Она дотронулась до широкого плеча мужчины.
– Как имя?
Юношу внезапно осенило:
– А, вот что! Ja, ja, имя! Бренд. Его зовут Бренд, Бренд Бьорнсон.
Уинсом кивнула, повторяя про себя странные звуки.
– Бренд… Бренд…
Губы девушки решительно сжались. Она сделает все возможное, чтобы вернуть его в мир живых.
– Еще воды, – твердо приказала Уинсом. – Свежей воды.
Зовущий Птиц что-то проворчал, Арни смущенно огляделся.
– Ему нужно тепло. Огонь, горячая вода. Пожалуйста, помоги. Скажи Арни, он должен понять.
За последние несколько дней они научились объясняться жестами, короткими словами, знаками, и теперь Зовущий Птиц смог объяснить юноше просьбу Уинсом.
Арни развёл небольшой костер за дверью хижины, потому что внутри не было очага, нагрел воду в металлическом горшке и принес Уинсом. Девушка бросила несколько листьев из мешочка в кипяток и, дождавшись, пока зелье остыло, подошла к спящему. Он снова беспокойно метался на узкой скамье. Уинсом пыталась влить несколько капель ему в рот, но раненый начал отбиваться.
– Зовущий Птиц! Арни! Помогите!
Молодые люди бросились к ней. Но Бренд слепо сопротивлялся, очевидно, не сознавая, что делает, и глухо стонал, выкрикивая нечленораздельные фразы.
– Я иду за помощью, – встревоженно пробормотал Арни, бросаясь к двери. Он вернулся с Олафом. Трое мужчин навалились на раненого, пока Уинсом старалась напоить его травяным настоем. Проглотив немного жидкости, Бренд с нечеловеческой силой вырвался из державших его рук.
– Ложитесь, капитан, – умолял Олаф, но Уинсом видела, что больной ничего не сознает. Его необходимо успокоить! Бренд впустую растрачивает последние силы, сопротивляясь державшим его людям. Так ему ни за что не выздороветь!
Девушка покачала головой, но в это мгновение услышала высокий голос брата, нараспев возносящего молитву верховному духу, и, повернув голову, благодарно улыбнулась юноше. Мало-помалу раненый затих, усмиренный ритмом песни. Целительные слова, молившие высшие силы о помощи, произвели магическое действие.
Уинсом набралась мужества. – Я должна посмотреть его рану, – сказала она Арни на ломаном языке, подкрепляя слова жестами. Молодой воин, наконец, понял и, откинув одеяла, поднял рубашку Бренда. Запах, ударивший в ноздри, был настолько отвратительным, что Уинсом невольно зажала нос рукой. Живот прикрывала грязная тряпка.
Девушка осторожно сдвинула засаленный клочок ткани и охнула. В боку зияла рана, красная, воспаленная, длиной почти с палец Уинсом и казавшаяся очень глубокой. Когда девушка осторожно дотронулась до краев, мужчина вскрикнул. Арни мгновенно вскочил, сердито сверкая глазами.
– Я должна сделать это, – пояснила Уинсом тоном, не допускающим возражений, – чтобы понять, насколько тяжело его увечье.
Арни послушно опустился на скамейку. Девушка поднесла ближе светильник, заправленный тюленьим жиром, и покачала головой. Рана выглядела ужасно. Уинсом сделала Арни знак нагреть еще воды, и тот немедленно отправился выполнять поручение.
Несколько минут спустя перед ней уже стоял горшок с дымящейся водой. Девушка оторвала самый чистый клочок одеяла, который только смогла найти, и, окунув в горячую жидкость, начала промывать рану. Работа оказалась долгой, тяжелой, и дважды ей приходилось выбегать на свежий воздух, но каждый раз, возвращаясь, она замечала огонек надежды в глазах Арни и возобновляла усилия.
Наконец, полностью промыв рану, Уинсом выпрямилась и вздохнула: надежды на то, что воин поправится, почти не осталось. Однако она постарается сделать все, что возможно.
Уинсом попросила и получила еще воды, на этот раз холодной, и начала протирать лоб раненого. Нужно, чтобы жар немного спал.
Было уже далеко за полночь, когда она, закончив обмывать голову и грудь Бренда, легла в углу и устало, но благодарно улыбнулась Арни, отдавшему ей одно из своих драгоценных одеял. Все это время она и брат спали на голом полу, ничем не прикрытые.
Зовущий Птиц пел несколько часов, и Уинсом взглянула на брата из-под полуприкрытых век. Она поблагодарила бы и его тоже, но была слишком измучена.
На следующее утро Уинсом проснулась первой. Арни и Зовущий Птиц еще спали. Раненый метался и стонал. Девушка вновь начала обтирать ему лоб. Проснувшийся немного позже Арни разжег огонь и стал греть воду. Уинсом снова очистила рану от гноя.
На третий день напряженной работы Уинсом дошла до такого состояния, что время от времени засыпала на ногах. Бренд по-прежнему метался в жару, но она поражалась тому, что он до сих пор жив. Зовущий Птиц охрип от постоянного пения.
Почти потеряв сознание, девушка едва не упала, но чьи-то заботливые руки подхватили ее у самого пола. Она проснулась гораздо позже, когда на улице уже начало смеркаться, и, подняв глаза, заметила, что Арни, приподняв больного, пытается напоить его водой. К удивлению индеанки, веки Бренда затрепетали, и он начал жадно пить. Она немедленно вскочила и, подбежав к скамье, положила руку на лоб больного, чтобы узнать, по-прежнему ли тот находится во власти губительного жара, но он, схватив ее за руку, потянул на себя.
– Кто это? – завопил он так громко, что насмерть перепуганная Уинсом, вырвавшись, отпрянула. Но Арни что-то тихо сказал, и раненый, мгновенно обмякнув, взял чашку и принялся пить.
Уинсом пораженно уставилась на викинга. Ему гораздо легче! И он пьет самостоятельно!
– Что нужно этой девице с разинутым ртом? – осведомился Бренд.
– Эта девица с разинутым ртом, как ты выразился, спасла тебе жизнь, – раздраженно пояснил Арни. – Она день и ночь не отходила от тебя, тогда как остальные и пальцем не пошевелили, чтобы помочь. Мы уже думали, тебе не жить, – добавил юноша для пущего впечатления и удовлетворенно усмехнулся при виде покаянного выражения на лице капитана.
Бренд коротко кивнул женщине из племени скрелингов, вновь поднес к губам чашку и, осушив ее, потребовал еще воды. Арни немедленно бросился выполнять приказ. Уинсом потешалась, наблюдая, как юноша мечется по хижине, принося воду, еду и снова и снова подбегая к капитану. Почувствовав внезапную усталость, она легла и, все еще улыбаясь, заснула. На этот раз, когда девушка открыла глаза, было уже утро. Уинсом быстро вскочила. Нужно еще раз промыть рану, иначе она опять загноится. Но викинг крепко спал, дыхание его было ровным, а когда она коснулась заживающей раны, даже не пошевелился. Уинсом начала гадать, как он получил это увечье. Может, во время охоты на тюленей.
Не успел Бренд прийти в себя, как тут же начал отдавать приказы. Арни, устав от беготни, в конце концов позвал Олафа. Мужчины унесли выздоравливающего капитана из лачуги в дом Фрейды. Уинсом наблюдала из окна, как они бредут, шатаясь, а капитан тяжело опирается на их плечи.
Вождь викингов ушел, а вместе с ним исчезло настойчиво-нетерпеливое чувство, державшее Уинсом в напряжении все эти дни. Теперь брат и сестра остались одни. Они тихо переговаривались; казалось, все утихло, но Уинсом чувствовала странную тоску, словно потеряла что-то дорогое.
Ни капитан, ни Арни не возвращались. Скрелингов вновь предоставили самим себе.
А в это время Фрейда, улыбаясь, наклонилась над неотразимо красивым гостем. С той минуты как он, оправившись от болезни, переступил порог ее дома, женщина оказалась во власти вожделения. Она хотела этого незнакомца и готова была на все, чтобы завоевать его благосклонность. И вот теперь она велела поставить на стол все лучшее, что было в кладовой.
– Еще оленины? – предложила она. – В этом сезоне мясо превосходно.
Улыбнувшись, женщина поглядела в сияющие синие глаза и была принуждена схватиться за край стола, чтобы не упасть в обморок.
Клянусь Тором, лучшего мужчины я не встречала, – подумала Фрейда. Гораздо привлекательнее, чем этот увалень Торвальд, за которого она была принуждена выйти замуж. Отец фактически продал ему дочь. Правда, она сделала все, чтобы муж горько пожалел об этой сделке.
– Вы долго собираетесь пробыть у нас? – осведомилась Фрейда, зазывно улыбаясь.
Бренд поколебался. Он не знал, сколько успел рассказать Олаф этой женщине, но какой-то инстинкт предостерегал его от излишней откровенности.
– Некоторое время, – осторожно ответил он.
– Прекрасно, прекрасно, – пробормотала Фрейда, подливая пива в чашу. Они поговорили еще немного; наконец Бренд встал и потянулся, чувствуя странное беспокойство. Осторожно, чтобы не вызвать подозрений, он спросил:
– Ты слышала когда-нибудь о человеке по имени Торхолл Храбрый?
Фрейда задумчиво нахмурилась и оглядела остальных сидевших за столом. Внимание всех было приковано к гостю, лишь Торвальд, как всегда, что-то выстругивал – обрезки валялись по всему полу.
– Торвальд! – рявкнула Фрейда, но, заметив, как поморщился красивый гость от резкого тона, немедленно смягчилась:
– Торхолл Храбрый. Ты слышал о нем? Торвальд, покачав головой, вернулся к своему занятию.
– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась Фрейда, но Бренд загадочно улыбнулся.
– Я ищу его.
– Может, он должен тебе деньги? – не отставала Фрейда, но гость лишь снова улыбнулся. Хозяйка внимательно оглядела Бренда, думая о тех вещах, которые была бы рада показать ему в постели и проделать вместе с ним и для него. А что, если сделать вид, будто ей известно что-то…
– Торхолл Храбрый… – сделала она вид, что размышляет вслух. – Сдается мне, я где-то слышала его имя. Нужно вспомнить.
И улыбнулась про себя, заметив внезапно насторожившийся взгляд капитана. Она, кажется, нашла способ удержать его.
– Ja, – повторила она, – нужно поразмыслить, откуда это имя мне знакомо.
Бренд задал себе вопрос, уж не играет ли с ним эта женщина. Ему не нравился ее голодный взгляд. Все же… если она что-то знает о Торхолле Храбром, придется выносить эту блудливую кошку. Он медленно направился к двери низкого глинобитного здания. Столбы поддерживали стену и служили опорой для крытой дерном крыши. Проходя мимо очага, Бренд мельком взглянул на старуху, жадно доедавшую остатки супа из горшка, и переступил порог. На улице уже стояли сумерки. Запах коровьего навоза, которым поселенцы удобряли поля, смешивался с солеными ароматами моря, доносившимися из залива. Бренд чихнул.
Ах, если бы вновь очутиться на корабле, плыть куда глаза глядят!
Бренд решил спуститься к тому месту, где было пришвартовано судно, проверить, в каком состоянии Олаф оставил его. Не совсем зажившая рана в боку ныла, но Бренд старался не обращать внимания на боль. Его люди всегда беспрекословно выполняли приказы, чего, правда, нельзя было сказать о том парне, которого он нанял в прошлый раз. Приземистый коренастый человек, который вечно держался особняком, был опытным матросом и сначала казался просто чересчур спокойным человеком, но, когда в ответ на приказание он вытащил нож и бросился на капитана, Бренд увидел и понял его истинную натуру. Последовала быстрая беспощадная схватка, и, после того как все было кончено, на борту остался только один из дерущихся – Бренд. Мятежный матрос покоился на дне моря.
Бренд вздохнул. Вот она, одна из опасностей жизни изгнанника. Он был вынужден нанимать матросов в спешке, когда бежал из Стевенджера, выбирать тех, кто был под рукой, а не людей из знакомых семейств, с которыми Бренд участвовал в предыдущих набегах, или таких, о ком он хотя бы слышал от других капитанов. Нет, пришлось взять то, что было под рукой, и, откровенно говоря, он набрал далеко не лучшую команду – гораздо боле грубых, жестоких и неотесанных людей, чем хотелось бы. Исключением оказался Олаф и, конечно, Арни.
Бренд закончил проверку корабля. Кажется, в дереве не завелись черви – он был рад этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41