Огонь в камине погас, и комнату освещали только свечи на столе Френсиса. Ветер шумел за окном, а дождь припустил с новой силой, барабаня по оконному стеклу.
– Понимаю… кажется. – Морган улыбнулась. – Как все непросто у вас с Люси. Полагаю, она знает о твоих похождениях?
– О да. – Френсис сидел, обнимая колени. – Мы никогда не обсуждаем это, но, разумеется, она все знает. – Помолчав минуту, Френсис добавил: – Но она, конечно же, ничего не знает о тебе. И не должна узнать. – В голосе Френсиса появились угрожающие нотки.
– Я никогда ей не скажу – как, впрочем, и Джеймсу.
– Надеюсь. – Френсис потянулся за одеждой и встал. – Вот почему я стараюсь держаться от тебя подальше. Они никогда, никогда не должны узнать о том, что происходит между нами. Пойдем, – бросил он небрежно, – уже поздно и холодно.
Они молча оделись, Френсис задул свечи. Часы пробили одиннадцать. Морган ничего не видела впотьмах, и Френсис, взяв ее за руку, проводил до двери. Они вместе вышли в холл, но гут Френсис объявил:
– Я голоден. Пойду поищу чего-нибудь в кухне.
Морган молча кивнула. Надо было что-то сказать, вновь ощутить ту близость, которую они только что испытали. Но это была всего лишь физическая близость, так стоит ли изображать чувства, которых на самом деле нет?..
– Спокойной ночи, – чуть слышно произнесла она, но Френсис уже шел в сторону кухни и, конечно, не слышал ее.
Джеймс, к ее удивлению, не только не спал, но был полностью одет и ходил взад-вперед по спальне. Морган застыла на пороге.
– Где ты была? Ты ушла из столовой больше двух часов назад!
Морган судорожно пыталась найти приемлемое объяснение. Но Джеймс не дал ей возможности ответить. Он подскочил к ней и схватил за плечи:
– Ну? Ты была с моим братом? Да?
О Боже, подумала Морган растерянно, он все знает. Она чуть отступила и прижала ладонь ко лбу.
– Пожалуйста, Джеймс, я так устала, и малыш то и дело беспокоит меня.
Джеймс резко привлек ее к себе:
– Устала, говоришь, а целый вечер провела с Френсисом! Что вы делали?
Морган затрепетала, увидев холодную ярость на лице мужа. Не может он быть уверен в ее измене! Она постаралась взять себя и руки.
– Я пошла к нему поговорить, потому что беспокоюсь за вас обоих! Все эти религиозные споры действуют мне на нервы. Особенно сейчас!
– Так я и знал, – кивнул Джеймс, отступая на шаг. – Я даже знаю, о чем вы говорили. Френсис ловко играл на твоих папистских чувствах, возникших под влиянием того ирландца, и, без сомнения, настраивал тебя против меня!
– Что за вздор! – воскликнула Морган с облегчением. – Именно из-за «того ирландца», как ты его называешь, я не выношу ваших споров с Френсисом! Это я и пыталась объяснить твоему брату. Естественно, он стоял на своем, и мы поссорились. Но, – продолжала она, аккуратно укладывая ожерелье в шкатулку и постепенно успокаиваясь, – ни один из нас не хотел уступать, поэтому пришлось сменить тему. Мы поговорили о Люси, об умершем малыше. Френсис все еще беспокоится о здоровье Люси. Думаю, ты и без меня это знаешь. И потом, Джеймс, – улыбнулась она, – Френсис наверняка ревнует. Ведь твоя жена в состоянии выносить и родить здоровых детей без особых сложностей.
Ее попытка сыграть на мужской гордости Джеймса увенчалась успехом. Лицо его разгладилось, и голубые глаза потеплели.
– Ну, у него есть уже трое крепких малышей. Хотя, конечно, он огорчен тем, что Люси больше не сможет родить.
– Надо думать, – согласилась Морган, расстегивая платье и надеясь, что при свете свечей она выглядит достаточно соблазнительно. – Я не хотела тебя волновать, но ты знаешь, что Френсиса невозможно остановить, если он разойдется.
– Уж я-то знаю. – Джеймс внимательно разглядывал жену, почти обнаженную. – Ты уверена, что мы… что нам не следует заниматься любовью сегодня?
Морган поморщилась и закусила губу. Как и в предыдущий раз, они с Джеймсом решили, что следует воздержаться от супружеских отношений на время ее беременности. Но на радостях, что он ни о чем не догадался, Морган готова была уступить.
– Вообще-то мы могли бы… Но лучше подождем до завтра, Джеймс. Меня слегка подташнивает, и я очень-очень устала после споров с Френсисом.
19 апреля 1537 года Морган благополучно произвела на свет сына. Роды были тяжелыми, но непродолжительными. Слава Богу, второй ребенок родился при более благоприятных обстоятельствах, чем первый. Малыша назвали Эдмундом в честь отца Морган. Как только она смогла писать, радостная новость немедленно была отправлена в Фокс-Холл.
Месяц спустя пришло ответное письмо, но не из Фокс-Холла, а из Лондона, и написано оно было крупным почерком Нэн. В письме содержались страшные новости: один за другим скончались родители Морган, сначала леди Элис, а через три дня сэр Эдмунд. «Это не чума, – писала Нэн, – хотя сначала мы испугались. У них обоих поднялась температура, началась горячка и страшные боли в животе, а потом лихорадка и судороги. Их похоронили рядом с бабушкой Изабо и дедушкой Уильямом в фамильном склепе».
Лишь спустя два дня Морган нашла в себе силы дочитать письмо кузины. Нэн вернулась ко двору, прихватив с собой тетушку Маргарет. Фокс-Холл опустел, и, хотя Нэн понимала, насколько ее матушку тяготит придворная жизнь, она надеялась, что строгие нравы, установленные под влиянием Джейн Сеймур, сделают тетушку более сговорчивой.
«Она сейчас несколько слаба, поскольку перенесла такую же болезнь, но в менее тяжелой форме, – продолжала Нэн. – И естественно, потрясена жестокостью, которую король проявил по отношению к участникам паломничества. Многих казнили, но лорд Латимер уцелел».
Были в письме Нэн и светлые моменты. «Королева сказала мне, что ждет ребенка. Сейчас уже все знают об этом, а король на седьмом небе от счастья и обращается с Джейн как с драгоценной вазой венецианского стекла. Ее величество и я стали довольно близки, а в марте ее брат Гарри приезжал в Лондон с визитом. Он такой же забавный, как Том, темноволосый, как Нед, но с удивительно покладистым характером и редкой способностью разговаривать с людьми с особым почтением. Он вдовец с двумя детьми и, без сомнения, одинок, несмотря на то, что симпатичен».
Морган сложила письмо и спрятала в ящик. Нэн влюблена в Сеймура, это очевидно. Слабая улыбка появилась на губах Морган, первая после смерти родителей. Для Джеймса же самой важной была новость о том, что королева беременна и, возможно, король Генрих в скором времени обретет сына и наследника, о котором страстно мечтал.
Морган улыбалась, глядя, как Робби неуверенно ковыляет на своих ножках по галерее Белфорда. С утра было солнечно, но потом с моря набежали тучи, пошел дождь и пришлось возвращаться домой. Маленький Эдмунд спал в детской, а Джеймс уехал в деревню разрешить какой-то межевой спор между арендаторами. Ему уже пора было бы вернуться, время близилось к обеду.
Но вместо Джеймса на галерее появился Френсис. Выглядел он довольно мрачно, брови нахмурены, губы стиснуты в узкую полоску.
– Сядь, Морган, – решительно сказал он, указывая на диван.
Морган подчинилась, вопросительно глядя на него. Робби возился рядом, то толкая мячик, то пытаясь потянуть кошку за хвост. Поскольку Френсис продолжал молчать, Морган решилась наконец спросить, что случилось.
После долгой паузы он выдавил:
– Многое. Мы с Люси завтра уезжаем из Белфорда.
– Зачем? Надолго?
Френсис старался не смотреть ей в глаза.
– Навсегда, полагаю. Мы с Джеймсом поссорились. Есть разногласия, которые невозможно урегулировать.
– Что ты имеешь в виду?
– Это началось после кровавых репрессий, учиненных королем и твоим дядей над участниками паломничества. Вплоть до того времени я мирился со многими новшествами, поскольку понимал, что церкви необходимы реформы. Но все зти казни – я потерял им счет – это уже слишком. Это просто массовое убийство, а не правосудие. Джеймс, естественно, не согласен с такой точкой зрения и заявил, что не намерен укрывать у себя мятежника.
Морган попыталась возразить, но Френсис жестом остановил ее и продолжил:
– Если он считает меня мятежником, я не могу оставаться здесь, испытывая его терпение. И потом, это действительно его дом – он то и дело об этом напоминает.
Робби подобрался к ногам Френсиса и пытался взобраться ему на колени. Френсис сделал вид, что пытается поймать малыша и несколько раз намеренно промахнулся. Робби залился радостным смехом.
– О, Френсис! – Морган подошла к нему. – А как же Люси? Куда вы поедете? В Вудсток?
Френсис подхватил Робби на руки.
– Ты же знаешь, что Люси всегда была сторонницей старой веры. Так что она разделяет мои взгляды. А что касается того, куда мы поедем… Этой зимой скончался дядя Люси в Карлайле. Он оставил Люси небольшое поместье и несколько ферм, но нам вполне хватит. Вудсток слишком близко от Лондона, мне пока не хотелось бы там бывать. – Он опустил Робби на землю и широко улыбнулся малышу: – Расти большим и сильным, кроха.
Глаза Морган наполнились слезами, она ухватила Френсиса за рукав.
– Френсис! Ты не можешь уехать вот так!
Он покачал головой:
– Только не плачь, ради Бога! Я не выношу слез! Мы уедем еще до рассвета, и я просил бы тебя избавить Люси от душераздирающих прощальных сцен. Ни к чему мучить друг друга.
Морган зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Френсис мягко отодвинул ее руки, нежно поцеловал заплаканные щеки и вышел.
* * *
Джеймс качал на коленях маленького Эдмунда. Один взгляд на покрасневшие от слез глаза жены сказал ему обо всем.
– Итак, ты все знаешь?
– Да. Френсис мне рассказал.
Больше не было сказано ни слова, и Морган, закрывшись в спальне, зарылась лицом в подушку.
Как и просил Френсис, Морган не стала прощаться с Люси. Но с рассветом она поднялась, на цыпочках вышла в холл и выглянула в окно. Люси и дети уже были во дворе, слуги укладывали в повозку последние вещи. Из бокового выхода показался Френсис. Он помог семейству устроиться в повозке и сам вспрыгнул на лошадь. Ворота отворились, и маленькая процессия выехала со двора.
Глава 14
В один миг навалилось одиночество. Не слышно было высокого чистого смеха Люси, возни ребятишек, ворчания Френсиса. Джеймс никогда не вспоминал о них и не желал, чтобы это делали другие.
Он понимал, почему его жена необычно сдержанна, почти не разговаривает с ним. Но был уверен, что со временем все наладится и жизнь войдет в обычную колею.
Лишь к осени Морган немного оттаяла, решив, что им с Джеймсом лучше остаться друзьями. Ведь, кроме мужа, у нее не было никого, если не считать детей и прислугу. Общительная по своей природе, Морган долго не могла оставаться в полном одиночестве.
Разумеется, она не чувствовала себя виноватой и не собиралась просить прощения за свое поведение. Но как-то раз приготовила вкусный ужин на двоих, зажгла свечи в роскошных подсвечниках и ароматические масла.
Джеймс был в восторге. И не преминул сообщить об этом Морган, когда они уже заканчивали ужин. Морган радостно улыбнулась, впервые за несколько месяцев.
– Теперь, – сказала она, посерьезнев, – мы остались вдвоем. Не считая, конечно, детей.
Оба выпили чуть больше обычного, и Джеймс предложил прогуляться перед сном. Они вышли из замка и поднялись на невысокий холм неподалеку, откуда открывался вид на всю округу.
– Я люблю эту землю, – проговорил Джеймс, которого вино сделало более разговорчивым и эмоциональным. – Она плодородна и… – Что-то привлекло его внимание. – Смотри! Огонь!
Морган вздрогнула:
– Еще один пиратский набег?
– Нет-нет, это сигнальные огни. Должно быть, важные вести. Наверное, королева разрешилась от бремени.
– Значит ли это, что она родила мальчика?
– Держу пари, именно так.
Джеймс вскинул руки и закричал:
– Боже, храни Англию! Боже, храни короля! – Он смущенно улыбнулся Морган: – Я стал таким несдержанным. – И обнял жену; они не прикасались друг к другу с тех пор, как Френсис с семьей покинули Белфорд.
– Ты замерзла, – сказал он, почувствовав, что она дрожит. – Пожалуй, нам лучше вернуться в дом.
Этой ночью они занимались любовью с нежностью, даже со страстью, чего не бывало прежде. Когда все закончилось, Морган заметила, что Джеймс сразу не уснул, как обычно. Она приподнялась на локте.
– На ком ты хотел жениться, Джеймс? Ты ее очень любил?
Он замер.
– Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю – просто так.
– Она была дочерью одного судовладельца ив Ньюкасла. Волосы у нее были цвета воронова крыла, а глаза – синие, как небо над океаном. Мой отец не дал согласия на наш брак. Он сказал, что она недостаточно благородного происхождения. В последний раз я видел ее, когда ездил в Лондон на нашу с тобой помолвку.
– Прости, – тихо сказала Морган. Наверное, ей не стоило совать нос в чужие дела, он же никогда не интересовался ее прошлым. Впрочем, ему, скорее всего, не было до нее никакого дела.
На следующий день они узнали, что Джейн Сеймур родила сына, которого назвали Эдуардом. Вся Англия ликовала. Морган радовалась за Джейн и улыбалась при мысли, что Том Сеймур теперь стал дядей будущего короля.
А потом до Белфорда дошла и другая новость. Королева Джейн скончалась. Заболела горячкой и умерла пять дней спустя.
Морган рыдала и поспешила отправить письмо Тому. «Ты был рядом со мной в тяжелые времена, – писала она, – и одному Богу известно, как бы я хотела оказаться сейчас, рядом с тобой».
Господи, они ведь виделись в последний раз два года назад.
– Милый Том… как я соскучилась! – прошептала она в тишине комнаты и поспешно запечатала письмо.
– Я похожа на турчанку! – Нэн вертелась перед зеркалом, уперев руки в бока. Она обернулась к Морган, которая хохотала, валяясь на кровати. – Это не свадебное платье. Это какой-то омерзительный бурнус! Неужели я могла такое заказать? – Она сорвала диадему, украшавшую ее прическу: – Я и без этого достаточно высокого роста!
Морган поднялась на ноги, все еще посмеиваясь над кузиной:
– Ты сказала хозяину лавки, что хочешь такое же, как у герцогини Суффолк. Я сама слышала.
– Кейт Уиллоуби, конечно, неглупа, но ей всегда недоставало вкуса, – вздохнула Нэн и рухнула на стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47