Во сне ей явился Френсис с его необузданной страстью. На следующую ночь все повторилось: Джеймс пожаловался на несварение, вызванное, видимо, излишествами свадебного пира.
На третью ночь возражала уже Морган. Она неважно чувствовала себя весь день, а утром ее тошнило.
– Ничего страшного, – заявила она в ответ на вопросы Джеймса. – В детстве со мной такое случалось всякий раз, стоило понервничать. Думаю, долгое путешествие, огорчение, вызванное смертью вашего отца, свадебная суета – все это подействовало на меня гораздо сильнее, чем я предполагала.
Она не стала добавлять, что смерть Шона огорчила ее несравненно больше, чем все остальное, вместе взятое.
Той ночью Джеймс даже не пытался заниматься любовью с Морган, уверяя, что дождется, пока она полностью оправится.
Морган запротестовала было, не представляя, как это они будут спать бок о бок, муж и жена, даже не прикоснувшись друг к другу. Она вообще усомнилась в способностях Джеймса когда-нибудь сделать их брак реальным.
Но на следующее утро Морган опять стало плохо. Джеймс уехал по делам, и только Полли была свидетельницей недомогания своей хозяйки.
– Наверное, что-то в местной пище, – выговорила наконец Морган, откинувшись на подушки после того, как ее стошнило в шестой раз. – Может, я не переношу какие-нибудь местные травы?
Полли отчего-то зарделась и неуверенно пробормотала:
– Да, может быть.
Морган еще немного вздремнула после ухода Полли, но вскоре подскочила от резкого стука в дверь. Френсис буквально вломился в комнату. Между бровей его залегла глубокая морщина.
– Полли сказала, тебе нездоровится, – заявил он без обиняков.
Они впервые заговорили со дня свадьбы Морган и Джеймса. Насколько было известно Морган, Френсис постоянно куда-то уезжал по делам, чаще всего в Ньюкасл.
– Что-то в Белфорде мне явно вредит, – капризно заявила Морган, натягивая повыше одеяло.
– Хм-м. – Френсис прошелся по комнате, выглянул в окно, затем подошел к кровати и присел, все еще хмурясь. – Морган, может, я ошибаюсь, но, по-моему, ты беременна.
Глаза Морган широко распахнулись, она в испуге поднесла руку ко рту:
– Нет! Не может быть!
– Может. Возможно, с той самой ночи после маскарада. Я полагаю, срок сейчас около двух месяцев. Если ребенок родится в положенное время, Джеймс ничего не заподозрит. Он сам родился недоношенным на шесть недель.
Морган лежала без сил, откинувшись на подушки. Слишком расстроенная для того, чтобы беспокоиться о покрывале, которое сползло до самой талии, приоткрывая грудь под тонкой тканью ночной рубашки.
– О, матерь Божья! – Она нервно потерла лоб, словно пытаясь стереть возникшую перед ней проблему. Затем резко села и схватила Френсиса за руку. – Все гораздо хуже, чем ты думаешь, Френсис! Джеймс до сих пор не спал со мной!
Настал черед Френсиса застыть в изумлении.
– Бог мой! – протянул он, а затем расхохотался. – Даже Джеймс не смог справиться с тобой! – Но, заметив огорчение и испуг на лице Морган, ободряюще похлопал ее по руке. – Ничего, вы женаты меньше недели. Советую тебе приложить все усилия и соблазнить его прямо сегодня.
– Он не прикоснется ко мне, если узнает, что мне опять было дурно.
– А ты не рассказывай ему. Полли тем более не скажет, – добавил он, и тут Морган поняла, что Полли, похоже, соображает лучше, чем говорит.
– Попытаюсь… разгорячить его, – пробормотала Морган и вновь тяжело опустилась на подушки. – Френсис, он совсем не хочет меня, я совершенно уверена.
– Сумасшедший. – Френсис внезапно рассердился, резко поднялся и направился к двери. – Удачи, – бросил он через плечо. – Тебе она сегодня понадобится.
И хлопнул дверью, не дожидаясь ответа Морган.
В этот вечер, готовясь ко сну, Джеймс был более разговорчив, чем обычно: несмотря на плохую погоду, урожай, похоже, обещает быть обильным. Причина успехов, как он объяснил Морган, кроется в некоторых нововведениях, которые он применил еще осенью.
– Мне кажется, если одна культура дает низкие урожаи на определенном участке земли, можно попробовать заменить ее другой, – растолковывал он, задувая свечи, – Вот я и предложил арендаторам посадить что-нибудь новенькое. Большинство из них согласилось, и вот, пожалуйста, моя идея сработала.
– Это было очень предусмотрительно с твоей стороны, Джеймс, – сказала Морган. Он улегся рядом, не снимая ночной рубашки.
– Это всего лишь здравый смысл, – продолжал он, задувая свечи у кровати. – Почва здесь песчаная, и я заметил, что кабачки, бобы, даже кукуруза растут плохо, а вот пшеница – наоборот. По крайней мере, неподалеку от моря.
Кажется, минеральные источники, угольные шахты и урожаи зерновых были любимыми темами Джеймса для полуночных бесед. Морган тяжело вздохнула и, перекатившись на бок, прижалась к мужу.
– Ты мог бы возделывать и свое собственное поле, Джеймс, – прошептала она и, взяв его руку, потянула к своей груди. – Мы должны выполнить свой долг, чтобы богатства Белфордов умножались и переходили от отца к сыну.
Джеймс явно не горел желанием вступать и интимный контакт. Он так долго молчал, что Морган подумала, не ведет ли он сам с собой спора о необходимости наследников и об отвращении – или страхе – к процессу их производства.
– Видишь ли, Морган, – начал он довольно сухо, – не хотел бы показаться равнодушным к перспективам нашего соединения – в физическом смысле. – Он откашлялся. – Но обстоятельства складывались таким образом, что мы были вынуждены отложить это на некоторое время. А сегодня уже довольно поздно, а у меня был трудный день, так что мы вполне могли бы отложить это до завтра.
Морган решила перейти в атаку, используя самое сильное оружие.
– Ты не хочешь меня! – воскликнула она и, отодвинувшись, зарыдала. – Я тебе противна! Ты не хотел на мне жениться! Завтра же напишу дяде, пусть расторгнет брак!
Джеймс не ответил, но тут Морган поняла, что ее заявление – замечательный выход для них обоих. И сразу же вспомнила о своем положении: беременная невеста едва ли может рассчитывать на развод на том основании, что муж к ней не прикасается.
Но Джеймс уже обнимал ее.
– Морган, пожалуйста, успокойся, ты вовсе не противна мне. Ты… очень милая.
– Я не милая! – Морган пыталась выдавить хоть одну слезинку, но безуспешно. Она стукнула по подушке и попыталась изобразить рыдание.
– Ну, может, «милая» и не слишком удачное слово. – Джеймс пытался привлечь Морган поближе. – Но ты мне нравишься…
Морган наконец удалось выжать из себя слезу. Она немедленно прижалась щекой к его лицу, чтобы он почувствовал, как она плачет, и одновременно обняла его, прижимаясь всем телом.
– Ты должен доказать мне это, Джеймс, – дрожащим голосом, но довольно твердо объявила она. – Иначе я умру от отчаяния!
Морган почувствовала, что переигрывает, но Джеймс и в самом деле осторожно начал целовать ее ухо, шею, плечи.
– Бедная моя женушка, – печально пробормотал он, – я вовсе не собирался увиливать от своих обязанностей.
Обязанностей! Морган стиснула губы, что бы сдержать рвущиеся наружу резкие слона. Но Джеймс уже ничего не замечал, полностью поглощенный процессом освобождения ее груди от одежды. Морган помогла ему, а затем нежно стянула рубашку и с его плеч. В темноте был различим лишь его силуэт, но Джеймс казался довольно сильным, несмотря на худобу. Сейчас, когда Джеймс ласкал ее грудь, прерываясь только для поцелуев, он уже не казался таким спокойным и сдержанным. Но Морган его прикосновения нисколько не волновали. Наверняка из-за беременности, подумала она.
Он целовал ее все более страстно, ласкал спину, ягодицы. Сдерживая нетерпение – но не от растущего желания, а просто чтобы это все скорее кончилось, – Морган стиснула зубы и потянулась рукой к бедрам мужа. Эта штука у Джеймса была еще недостаточно твердой – во всяком случае, не как у Френсиса, но Морган тут же приказала себе воздержаться от сравнений. Она принялась ласкать его рукой и очень удивилась, когда услышала в ответ тихий стон. Она откинулась на спину, распахнула бедра и направила Джеймса внутрь своего тела. Это оказалось неожиданно трудно, несмотря на растущую страсть Джеймса. Морган с изумлением обнаружила, что ей вовсе не нужно изображать боль, когда он наконец проник в глубину ее плоти. Его неопытность сослужила ей хорошую службу.
Казалось, целую вечность они пробыли так, соединившись и мерно двигаясь взад и вперед, пока Морган не почувствовала, что ее опять тошнит. За миг до того, как она готова была признаться, что нездорова, Джеймс наконец взорвался внутри ее тела со стоном удовлетворения. Морган тихонько лежала, придавленная его телом, измученная, но торжествующая. И понимающая, что не только не получила никакого удовольствия, занимаясь любовью с Джеймсом, но не испытала и намека на возбуждение. И когда он вышел из нее, шепча что-то, Морган даже не прислушивалась, слезы безудержно катились по ее щекам. О Боже, думала она, ну почему он не такой, как его брат?
Джеймс удивился, почему невинная невеста оказалась столь опытна в искусстве соблазнения мужчины и вела себя вполне уверенно, но не стал придавать этому значения. Морган довольно скоро поняла, что его гораздо больше волновало, как он сам справился с ролью мужа. И то, что ей было больно в момент близости, убедило его в девственности невесты. Морган благодарила судьбу и всех святых за то, что Джеймс оказался не только неопытным, но еще и абсолютно эгоистичным в постели.
В течение следующих нескольких недель он довольно редко проявлял желание заняться любовью, раз в четыре-пять дней. И похоже, не замечал, что молодая супруга не пылает ответной страстью.
Морган же почти все время чувствовала себя плохо, ее постоянно тошнило, а тут еще приходилось скрывать свое состояние от мужа. Полли молча помогала ей. Джеймс каждое утро поднимался очень рано и успевал уйти до того, как Морган позовет на помощь прислугу с тазиком.
Первая личная беседа с графиней прошла замечательно, и это было, пожалуй, самым светлым событием в жизни Морган с момента приезда. Пожилая леди заверила ее, что и сама чувствует себя неважно и после смерти мужа окончательно потеряла желание исполнять роль хозяйки замка.
– По правде говоря, – сказала она, слабо улыбаясь, – я испытала некоторое облегчение с вашим приездом. Люси прекрасно управляется с хозяйством и слугами, но она тяжело переносит беременность и скоро вообще не сможет заниматься домашними делами. Это благословение Господне, что вы можете заменить нас.
Морган были приятны добрые слова, но она подумала при этом, как долго сможет нести бремя ответственности за порядок в замке и окрестностях. Во всяком случае, она сделает все, от нее зависящее. И она решила начать с посещения арендаторов и фермеров. Сначала беседы с ними давались нелегко, но постепенно Морган поняла, что и мужчины, и женщины в Белфорде относятся к своей графине гораздо теплее, чем она ожидала.
– Я никогда не разговаривала с простыми людьми в Фокс-Холле, – призналась она Люси как-то июньским полднем, когда они сидели на террасе. – Здоровалась с ними, перебрасывались парой слов, но, хотя знала с детства почти всех, никогда не интересовалась их жизнью.
Люси опустила руку, успокаивая своего мастифа, который вскочил было, пытаясь поймать зубами пчелу.
– Простые люди не слишком отличаются от нас с вами, – с улыбкой заметила Люси. – Так же радуются и печалятся, любят и ненавидят, воспитывают детей, живут и умирают. Все мы – просто люди, со своими слабостями и достоинствами.
Морган хотела было сказать, что не представляет, какие слабости могут быть у Люси, способна ли она ненавидеть кого-то, но невестка вдруг положила ладонь на округлившийся живот и, радостно взглянув на Морган, с восторгом сказала:
– Ой, ребенок шевельнулся! В первый раз!
– Замечательно! – воскликнула Морган и удивилась, как невыразительно это прозвучало. У нее самой тошнота почти прошла, но фигура пока нисколько не изменилась. Ей только было не по себе при мысли, что и она, и Люси носят детей Френсиса. Морган последнее время избегала общества Люси, поскольку та только и говорила, что о детях или младенце, которого ждет. К счастью, с Френсисом она практически не встречалась: тот постоянно был занят.
Но именно Френсис появился сейчас у входа на террасу, держа за руки сына и дочь. Он был удивительно заботливым и терпеливым отцом.
– Мы только что из деревни, – объявил он, целуя Люси и вежливо кивнув Морган. – Мэри хочет в подарок ко дню рождения ожерелье, а Джеффри подрался с сыном кузнеца.
– Да ведь он в два раза старше Джеффри! – заволновалась Люси, но, не заметив на сыне следов драки, обратилась к мужу: – И кто кого?
– Я, – усмехаясь, ответил Френсис, похлопывая парнишку по макушке. – Они оба пара разбойников.
– Френсис, а у меня новость! – Люси встала и положила руку на плечо мужа. Глаза ее сияли, когда она посмотрела на него.
Морган поспешила отвести взгляд.
– Я почувствовала, как он шевелится! Возможно, малыш появится на свет раньше срока!
– Я рад, но ты понимаешь, что это означает, дорогая. Ты должна больше отдыхать, иначе доктор Уимбл рассердится.
– Буду, буду. Вот я прямо сейчас пойду прилягу. Здесь слишком жарко, да и детям пора отдыхать.
Люси подхватила свою корзиночку с рукоделием и вместе с детьми ушла в замок. Мастиф умиротворенно разлегся на солнцепеке.
Френсис остановился у баллюстрады, глядя на темнеющий вдали остров.
– Знаешь почему этот остров называют Святым? Там покоятся останки святых Эйдана и Катберта, – сказал он, повернувшись к Морган. Та делала вид, что поглощена книгой французских сонетов. – Когда-то остров был частью материка.
– Да. Джеймс рассказывал. Он сказал, что мы как-нибудь обязательно туда съездим, во время сильного отлива.
– Все равно будет очень мокро идти пешком. Придется надеть сапоги.
Морган молчала, нервно теребя тонкую золотую цепочку на талии. Френсис разглядывал каменных львов у входа на террасу.
– Ты чувствуешь себя теперь лучше? – спросил он наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47