Сразу за Белфордом дорога пошла вверх, и Морган наконец увидела силуэт замка, четко выделявшегося на темнеющем небе. Вокруг замка росли деревья, и даже в сумерках видно было, как пышно цветут яблони и вишни. Это зрелище несколько приободрило Морган, придав очарование суровому пейзажу.
Они приближались к подъемному мосту, примыкавшему к большой круглой башне. Френсис обернулся и пояснил, стараясь перекричать шум ветра:
– Некоторые части замка относятся к временам римлян. Это одна из первых крепостей здесь – еще до норманнского завоевания.
Вот именно, подумала Морган, крепость. И тяжело вздохнула. Они миновали мост и въехали во двор замка. Френсис спешился, скользнул взглядом по входной двери.
– Куда, во имя всего святого, все подевались? – крикнул он. – Так-то вы приветствуете невесту Белфорда?
– Возможно, – сухо проговорила Морган, – они так же рады моему приезду, как и я.
Френсис возмущенно посмотрел на нее. Двое слуг выскочили из замка и поспешили к ним. К удивлению Френсиса, оба рухнули перед ним на колени.
– Мастер Френсис! – возопил Малькольм, старший из двух. – Благодарение Господу, вы приехали!
Френсис помог им подняться, но застыл, заметив траурные повязки на рукавах.
– Господи! Что случилось?
– Ваш отец, господин граф, – дрожащим голосом произнес Малькольм. – В прошлое воскресенье… он собирался на прогулку… выглядел вполне здоровым, вышел во двор и рухнул на землю на том самом месте, где вы сейчас стоите. Он скончался почти сразу, даже графиня не подоспела.
Френсис закрыл лицо ладонями и отвернулся. Затем пошел в глубину двора, содрогаясь от рыданий. Две дамы показались на пороге. Молодая высокая брюнетка, видимо, жена Френсиса и вторая, небольшого роста седая леди, скорее всего графиня. Обе были в трауре и с заплаканными глазами.
Морган спешилась без посторонней помощи. Присела в реверансе, приветствуя графиню, не зная, что сказать.
– Госпожа, мои искренние соболезнования…
– На все Божья воля, – неожиданно спокойно и сдержанно произнесла графиня. – Жаль, что ваше прибытие в Белфорд омрачено столь печальным событием. – Указывая на молодую даму, она представила ее: – Леди Тодд, это Люси, жена Френсиса.
К изумлению Морган, Люси Синклер шагнула вперед и тепло, по-сестрински обняла ее:
– Я так рада, что вы приехали. Может, вам удастся хоть немного развеять нашу печаль.
Морган невольно вздрогнула, вспомнив страстные объятия Френсиса Синклера. Его жена была лет на пять старше Морган, очень хорошенькая. Люси посмотрела на мужа, который все еще в одиночестве стоял в дальнем конце двора, но не подошла к нему, решив, что его сейчас лучше не трогать.
– Джеймс в городе, – сказала графиня. – Жаль, что он не встретил вас там, но он скоро вернется. С тех пор как умер отец, на него навалилось столько дел. Разумеется, они с Френсисом сразу же займутся приготовлениями к свадьбе.
Морган едва заметно приподняла брови. Несколько месяцев, даже недель, назад она непременно заявила бы, что ее это тоже касается, что это и ее будущее. Но сейчас лишь кивнула и плотнее закуталась в плащ, спасаясь от пронизывающего ветра. Френсис обернулся, и его жена, подхватив юбки, тотчас же побежала к нему и почти рухнула в его объятия. Морган отвернулась, скрывая неловкость.
– Как жаль, что вы не успели познакомиться с моим супругом, – продолжала графиня, – он был добрым и мудрым человеком.
– Мне тоже очень жаль, – ответила Морган, пытаясь скрыть тоску в голосе.
Джеймс Синклер, новый граф Белфорд, вернулся в замок незадолго до ужина. Морган встретилась с ним в тот момент, когда он вошел в маленькую семейную столовую. Он вежливо приветствовал Морган, и лишь несколько новых морщинок в уголках глаз выдавали его печаль. В остальном Джеймс не изменился. За ужином о свадьбе не было сказано ни слова. Разговор шел в основном о постигшем семью несчастье. Френсис почти все время молчал, а потом удалился в часовню.
После ужина Люси проводила Морган в ее комнату. Вообще-то внутреннее убранство замка не уступало внешнему. Морган успела заметить симпатичную галерею, большой зал и столовую.
С террасы открывался великолепный вид на море. Туда же выходили окна комнаты Морган.
– Все в порядке? – поинтересовалась Люси.
Морган заверила ее, что все просто замечательно. За время ужина прислуга успела распаковать и разложить все ее вещи.
– Сначала вам здесь покажется скучновато, – сказала Люси, открывая окна, – но летом очень славно. Можно гулять, охотиться, ездить в гости в Бервик – там живет моя семья. Очень много хлопот с детьми. Наверное, Френсис рассказал вам, что у нас мальчик и девочка, и, – тут она улыбнулась и стала похожа на шаловливую девчонку, – осенью мы ждем еще одного малыша.
Морган отвела взгляд и нервно разгладила складки на юбке, но Люси, не заметив ее смущения, продолжала:
– Вы ведь знаете, что графиня не родная мать Френсиса и Джеймса. Родная скончалась, когда Френсису было девять лет, а Джеймсу одиннадцать. Два года спустя граф женился на Элизабет Армстронг из Бамбурга, бездетной вдове. Она очень добрая. Мне так ее жаль, она всем сердцем любила графа, хотя всячески старается скрыть свое горе.
Морган сочувственно кивала. Видимо, бедняжке Люси необходимо было излить душу. Морган могла бы подружиться с Люси, если бы не мысль о том, что было между ней и Френсисом.
Люси рассказывала об окрестностях, о своих детях, о родственниках в Бервике. Вспоминала поездку в Эдинбург с родителями, когда ей было всего шестнадцать. Расспрашивала Морган о Лондоне, поскольку сама нигде не бывала дальше Вудстока. Наконец она собралась уходить, предоставляя Морган возможность отдохнуть после путешествия.
– Джеймс вам понравится, Морган, – сказала она уже в дверях. – Он тихий и очень добрый – больше похож на отца, чем Френсис. Поэтому отец и любил его сильнее… Отдыхайте. Шум моря вас убаюкает.
Братья Синклеры решили, что свадебная церемония должна состояться как можно скорее. Она пройдет в замковой часовне, и присутствовать будут лишь близкие и слуги.
Солнечным утром во вторник, спустя неделю после приезда Морган в замок, она стала супругой Джеймса Синклера, шестого графа Белфорда. Свадебный стол был накрыт в большом зале, но всего несколько соседских семейств присутствовали на празднестве.
Морган почти не помнила само венчание. Его проводил священник, сторонник новой церкви, естественно, но ни его имени, ни лица Морган не запомнила.
Затем начался пир. Около четырех часов дня один из слуг пришел к Джеймсу с сообщением, что горожане хотели бы приветствовать молодоженов и отпраздновать это событие под стенами замка. Джеймс с минуту поразмышлял и согласился выйти с молодой женой на западный балкон. Он также разрешил повеселиться и устроить танцы, при условии, что все будет в рамках приличий. Джеймс надеялся, что жители окрестных деревень проявят уважение к его семье. И Морган поняла, что сдержанное отношение местных жителей было вызвано вовсе не равнодушием, а искренней печалью в связи с кончиной графа.
Через полчаса Джеймс с Морган вышли на балкон над главным входом в замок. Народ приветственно закричал при виде молодого лорда и его рыжеволосой жены. Морган впервые почувствовала, что значит быть графиней. Она улыбнулась и помахала рукой собравшимся внизу, что вызвало новый всплеск восторга. Повинуясь порыву, Морган бросила в толпу свой шелковый платок. Несколько девушек кинулись за призом, победительницей оказалась веселая толстушка, с восторгом размахивавшая своим трофеем. Толпа взревела от избытка чувств.
С легкой улыбкой Джеймс подхватил супругу под руку и проводил ее обратно в замок.
– Вы завоевали их сердца, – сказал он.
Морган пожала плечами и отвела взгляд.
– Такой пустяк – всего лишь платок, – сказала она, чтобы скрыть смущение, вызванное его похвалой.
За столом вновь подняли бокалы. Заводилой, разумеется, был Френсис. Он выпил больше остальных, но это не было заметно. Ему доставляло удовольствие подшучивать над старшим братом, что он и делал на протяжении всего праздника.
Настало время проводить молодых в опочивальню. Джеймс позволил проводить их лишь до дверей, за что Морган была ему благодарна. По обычаю, гостям полагалось уложить молодоженов в постель.
Когда они остались одни, Джеймс сказал, что может выйти, пока Морган разденется, и предложил позвать служанок ей помочь. После его ухода Морган стала бить дрожь. Она едва держалась на ногах, пока Полли и Пег освобождали ее от длинного белого платья и развязывали нижние юбки.
– Невесты всегда так волнуются, так волнуются, прямо чуть в обморок не падают, – тарахтела Полли, – через часок-другой вы будете смеяться над своими страхами.
Морган слишком нервничала, чтобы отвечать Полли, к тому же ей было любопытно, знает ли Полли о том, что произошло у них с Френсисом в Йорке. Но если даже девица и подозревала что-то, она умело это скрывала.
Поэтому Морган сосредоточилась на том, чтобы унять дрожь, пока Пег расчесывала ее длинные густые волосы.
Морган изучала свое отражение в зеркале. Неужели эти глаза с такой любовью смотрели на Шона О’Коннора? Эти губы целовали его? А эти руки крепко обнимали? Неужели всего несколько недель назад Шон был жив и они вместе строили планы на будущее?
Когда девушки ушли, Морган забралась под прохладные простыни, и дрожь почти прошла. За окнами шумело море. Комнату освещал только маленький ночник. Наконец дверь отворилась, и появился Джеймс.
– Вы, должно быть, утомились, – произнес он, не вынимая руки из карманов халата.
Морган села в постели, придерживая простыни у самой шеи.
– Да, – тихо ответила она.
Джеймс прошелся по комнате, остановился у окна, поправил шторы, заглянул в тазик для умывания.
– Послушайте, – начал он, нервно откашлявшись, – если вы хотите подождать до завтра, немного отдохнуть…
Тут Морган поняла, что он боится так же, как она. К тому же переживает смерть отца.
– Ожидание лишь заставит меня нервничать еще больше, – призналась она. – Но может, для начала мы немного побеседуем – у нас ведь не было возможности толком познакомиться друг с другом. Может быть, вы присядете?
Поколебавшись, он сел, но оставался по-прежнему напряженным и скованным. После долгой паузы наконец заговорил:
– Белфорд, должно быть, очень отличается от Фокс-Холла.
– О да, но я уверена, что быстро привыкну. Френсис говорил, что здесь в округе множество интересных мест, даже чудодейственные минеральные источники. У нас ничего подобного нет.
– Некоторые верят в чудеса, – ответил Джеймс, – но я не из их числа. Гораздо важнее, что в здешних местах находятся месторождения угля, тянущиеся до самого Ньюкасла. Мы владеем несколькими шахтами и уголь продаем даже в Лондон – по более высокой цене, чем здесь.
Морган прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Они говорят о минеральных источниках и угольных месторождениях в первую брачную ночь! Это казалось настолько абсурдным и смешным, настолько не похоже на романтические истории, которые жарким шепотом обсуждали дамы в кулуарах дворца.
Джеймс почувствовал ее настроение и покраснел.
– Вы считаете забавным то, что я говорю?
Она коснулась его руки:
– Нет-нет… просто… у меня слегка закружилась голова. Пожалуйста, простите.
Он взял ее руку и долго рассматривал.
– Вас, наверное, смущает то, что я не очень страстный жених?
– О нет! – совершенно искренне воскликнула Морган, заметив озабоченность на его лице. – Я прекрасно понимаю, как вы ко мне относитесь. Наверное, хотели бы видеть на моем месте другую.
Он выпустил ее руку и впервые прямо посмотрел ей в лицо.
– Не в этом дело, – с трудом выговорил он, – у меня никогда не было женщины.
– Этим следует гордиться, а не стыдиться, – утешала она его. – Многие мужчины похваляются своими победами; они полагают, что любая женщина с готовностью ляжет с ними в постель.
Она отвернулась, пожалев о сказанном и не в силах выбросить из головы образ Френсиса и его ласки. Ясно, что беседа не сблизит их, значит, ей следует взять инициативу в свои руки. Преодолевая внутренний протест, она позволила простыням сползти к талии.
Но Джеймс, поглощенный созерцанием светильника, ничего не заметил. Он выглядел таким юным и беспомощным.
– Джеймс, – мягко проговорила она, – вы хотите, чтобы я простудилась?
Он взглянул на нее и залился краской. Морган протянула руки, и он медленно подвинулся навстречу.
Поцелуй оказался сдержанным и осторожным; руки, обнимавшие ее, казались одеревеневшими. Морган заставила себя прижаться теснее, касаясь его грудью. Джеймс перевел взгляд ниже, на ее обнаженное, тело, матово белевшее в пламени свечей. Он коснулся ее груди и, скорее смущенный своими действиями, чем возбужденный, приник губами к ее шее.
Морган запустила пальцы в его светлые волосы, одновременно обвив ногами его бедра. Руки сомкнулись на ее талии, губы скользнули к ложбинке между грудей. Морган откинулась на подушки, чуть раздвинув ноги в надежде, что это разбудит его страсть, но Джеймс внезапно замер и посмотрел в ее топазовые глаза.
– Мы оба слишком устали, Морган, – жестко сказал он, однако боль во взгляде выдавала его истинные чувства. – Давайте подождем до завтра.
Морган подавила вздох. Она не ответила, но подумала, что промедление создаст дополнительные трудности для обоих. Кроме того, она хотела, чтобы с этим делом было покончено как можно быстрее. Она все же беспокоилась, что, несмотря на полное отсутствие опыта, Джеймс догадается, что она не девственна. Но пришлось робко согласиться и наблюдать, как Джеймс гасит светильник. Он улегся на своей половине кровати, подальше от Морган, не снимая халата и ночной рубашки. Услышав его «спокойной ночи», Морган вежливо ответила и попыталась уснуть. Но ни тело, ни сознание не желали расслабляться. Она не винила Джеймса, неопытного в любви и наверняка терзавшегося сожалениями. Морган удивлялась своему неожиданному разочарованию и острому чувству неутоленной страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47