Наконец, когда городские часы пробили семь, раздался стук в дверь.
– Готовы? – вместо приветствия произнес Френсис.
Морган кивнула и набросила плащ. Френсис любезно придержал дверь.
– Как поужинали? – дружелюбно спросил он, когда они направлялись к восточному входу в церковь.
– Неплохо, – ответила Морган, подумав, что Френсис пытается сломать барьер молчания между ними.
Наконец они остановились, и Морган, запрокинув голову, долго любовалась громадой собора.
– Западная башня высотой более двухсот футов, – заметил Френсис. – Видите большое окно? На него пошло около двух тысяч квадратных футов стекла. – И, заметив изумление в глазах Морган, продолжил: – Но окно «Пять сестер» с противоположной стороны еще более грандиозно.
Они вошли внутрь, и Морган задохнулась от восторга. Сводчатый потолок взмывал до небес, размеры храма словно подчеркивали духовное величие, бесконечность пространства и времени. Затем Морган разглядела «Пять сестер», величественное, но вместе с тем изящное витражное окно. Каждая из пяти частей, как объяснил Френсис, изображала разных святых. Морган не могла оторвать глаз от этого великолепия.
– Вы рассказывали, как это прекрасно, – прошептала она, – но красоту и величие этого словами не передать.
Френсис двинулся к хорам.
– Здесь есть восхитительные образцы шитья. Посмотрите, какая вязь.
Морган послушно последовала за ним и долго восторгалась гладкостью вышивки, сочетанием цветов и тщательностью работы.
На обратном пути Френсис хранил молчание, а Морган, напротив, забросала его вопросами о городе, его истории, особенно о забавных названиях улиц. Но он отвечал крайне сдержанно: да, городские стены построены еще римлянами; да, это один из крупнейших городов Англии; да, на этой узкой улочке с нависающими крышами когда-то жили мясники.
В гостинице Френсис любезно распрощался с Морган, и она долго в одиночестве сидела у пылающего камина. Но когда появилась прислуга с горячей водой для умывания, Френсис неожиданно возник на пороге.
Движением руки он отослал Пег и Полли. Когда девушки вышли, Морган нахмурилась: он стоял, привалившись спиной к двери, сдвинув густые брови.
– Сейчас мы всего в двух днях пути от Белфорда, – объявил он, медленно приближаясь к столу, за которым сидела Морган. – Когда мы окажемся в замке, физическая близость между нами исключена.
– Еще бы! – почти вскрикнула Морган. – Я вообще никогда не желала – как это вы сказали? – «физической близости» с вами!
Френсис с досадой отмахнулся:
– Ты не имеешь ни малейшего представления о своих истинных желаниях. Ты хотела бы, чтобы рыцарь в сияющих доспехах слагал баллады в твою честь.
Морган вскочила, сверкнув глазами.
– Я хотела вовсе не этого – я хотела Шона О’Коннора!
– Ты не хотела Шона О’Коннора, ты не хотела заниматься любовью с Шоном О’Коннором. – Он заговорил мягче: – Возможно, ты была в него влюблена, впрочем, и в этом я сомневаюсь. Ты готова доказывать, что будешь любить его вечно, но это не имеет значения. Что действительно имеет значение в данный момент, так это то, что мы упускаем свой шанс. Я понимаю, ты не могла сразу же улечься со мной в постель, но наше время истекает, а вскоре ты выйдешь замуж за Джеймса.
Морган была настолько потрясена, что едва могла говорить.
– Вы мелете чушь, Френсис Синклер! – злобно выдохнула она. – Я не хочу иметь с вами дело! И никогда не хотела!
В его серых глазах мелькнула усмешка.
– Я просто выбрал несколько грубоватый подход, только и всего. А ты бы предпочла долгие ухаживания и уговоры? Отлично. Я умею ухаживать, как и все остальное.
– Не надо за мной ухаживать; не прикасайся ко мне! – Морган отодвинулась подальше, оттолкнув стул.
Френсис положил ладони ей на плечи. Теперь он улыбался с тем лукавым выражением, которое делало его похожим на сатира. Он легко коснулся ее губами и замер, ожидая реакции.
– Ну что? Не будем царапаться, кусаться, драться? Ты настолько утратила боевой дух, что даже не попытаешься защитить свою честь?
– Я потеряла свою честь в саду Фокс-Холл, а свое сердце на берегу Темзы, – чуть слышно ответила Морган. – Делай что хочешь. Ты все равно это сделаешь, не важно, буду я сопротивляться или нет.
Френсис долго внимательно всматривался в ее лицо.
– Это вовсе не то, к чему я стремился.
– Что ж, ведь это не важно. Хотя для тебя должно бы иметь значение. Что подумают Пег и Полли?
Он пожал плечами:
– Наши слуги преданны и неболтливы, даже внутри семьи. Они хорошо вышколены.
Морган промолчала. Френсис продолжал разглядывать ее, не снимая рук с плеч. Она понимала, что он борется с собой, прикидывая, стоит ли рисковать ради такой безответной, равнодушной, пассивной женщины. Кроме того, она прекрасно отдавала себе отчет в том, что он предпочел бы страсть или гнев в ответ – но подобное безразличие должно было погасить его влечение. Она действовала неосознанно и была обрадована, что ее инстинктивные чувства подсказали ей верную линию поведения в общении с Френсисом Синклером.
Но она ошиблась. Френсис привлек ее к себе и вновь поцеловал, на этот раз страстно и требовательно. Она почувствовала, как его язык раздвигает ее губы, как ладони скользят по ягодицам, он прижал ее к себе, тесня и сторону кровати. Несмотря на твердое намерение не реагировать на его действия, Морган попыталась сопротивляться. Он опрокинул ее на спину, навалившись сверху, его язык по-хозяйски ощупывал все уголки ее рта, руки потянулись к завязкам блузы.
– Кто придумал эти идиотские шнурки? – прорычал он, но в голосе слышался смех.
Он неловко одной рукой распутывал тесемки, в то время как другая ласкала ее пышные волосы. Морган подумала, не возобновить ли борьбу. Но в этот момент он развязал, наконец, ее одежды и обнажил грудь, затем осторожно захватил пальцами сосок и нежно сжал его.
– С кем ты борешься, Морган? – с усмешкой спросил он. – Со мной – или с собой?
Она промолчала. Он целовал ее еще и еще, в то время как его пальцы продолжали ласкать розовые твердые бутоны, которые уже почти пылали. Затем он приник губами к одной груди, добавляя новых ощущений, а руки потянулись вниз, освобождая ее от многочисленных юбок. На этот раз он не стал разрывать ее белье, а просто стянул его вниз, на бедра.
– Френсис…
Это был скорее стон, чем вопль протеста. Он полностью раздел ее и, оставив грудь, коснулся губами треугольника пушистых волос между бедер. Невыносимое желание заполнить пустоту внутри тела овладело Морган. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она притянула голову Френсиса ближе, теснее прижимая к самому сокровенному уголку ее естества.
– Боже… – задохнулась она, когда его язык осторожно раздвинул нежную плоть. Она изогнулась дугой от невыносимого наслаждения, пальцы судорожно вцепились в Френсиса.
– Я ведь говорил тебе… ты рождена для наслаждения, для самых разнообразных удовольствий.
– Ты негодяй, – прошептала она, с легким смущением наблюдая, как он раздевается. И, хотя она вздрогнула, заметив его твердый, гордо вздымающийся мужской жезл, не могла удержаться и прикоснулась к нему. Потом вопросительно посмотрела на Френсиса.
– Да, малышка, делай то, что тебе хочется. Но главное должен сделать я сам.
К изумлению Морган, он наклонился и поцеловал кончики ее пальцев, которые ласкали его. Настал ее черед улыбаться. Впервые за долгое время ей захотелось рассмеяться. Пальцы ее жадно двигались по его жезлу, и, когда Френсис опустился рядом на колени, она страстно прижала его к груди.
Он ласкал ее бедра, грудь, наконец Морган слегка отодвинулась, чтобы ему было удобнее. Они перекатывались по скрипучей кровати, не разжимая объятий, стонали, вскрикивали, вздрагивали от наслаждения. Затем оба содрогнулись в последнем освобождающем взрыве страсти – и лежали, обнимая друг друга, насытившиеся и утомленные.
Френсис заговорил первым, нежно покачивая Морган в колыбели своих рук:
– Когда-нибудь ты будешь великолепна в постели. Какая жалость, что все это достанется Джеймсу.
Морган взглянула на него:
– По твоим словам, Джеймс – довольно унылое создание. Неужели между вами нет ничего общего, кроме цвета волос?
– Мы оба любим ездить верхом, – поразмыслив, ответил Френсис и вдруг расхохотался. – О, Морган, я вовсе не хотел дискредитировать Джеймса, Просто мы очень разные.
– Наверное, это должно утешить меня, – сказала Морган. – Не думаю, что меня устроил бы муж, волочащийся за каждой юбкой.
Френсис криво ухмыльнулся:
– Ты кое-чего не понимаешь, Морган. Да тебе и не положено. Вполне достаточно, что Люси не только понимает, но и любит меня. Таким, каков я есть.
– Она, должно быть, святая, – фыркнула Морган и, заметив явное огорчение и досаду в глазах Френсиса, погладила его по щеке. – Прости, Френсис, я просто смущена. Не понимаю сама себя.
– Да, я знаю. – Он вздохнул и чуть крепче прижал ее к себе. – Но изучение и познание себя – одна из сторон жизни. Проблема состоит в том, что порой мы проживаем ее, так и не разобравшись в главном.
Морган не нашлась, что ответить на это неожиданно мудрое и глубокое замечание. Она очень устала, не только от путешествия, посещения собора, но и от эмоционального потрясения, вызванного тем, что она отдалась Френсису без всякого сопротивления. Позволила ему заниматься с ней любовью. Морган прикрыла глаза и, опустив голову ему на грудь, слушала мерный стук его сердца и спокойное дыхание. Сказать, что они с Френсисом «занимались любовью», было бы не совсем верно. Их встречи скорее напоминали то, что происходило между Бесс и близнецами Мадденами, эдакое животное совокупление без привязанности и обязательств. Ни о какой любви тут не могло быть и речи: Френсис ей даже не нравился. Порой она ненавидела его. Но почему же ей так хорошо с ним в постели? Да, она вынуждена признать, что это настоящее наслаждение, по крайней мере, пока он не обращается с ней как со шлюхой. Возможно, это естественно для мужчины. В таком случае с Джеймсом ей будет так же хорошо, и, может быть, их брак окажется не столь ужасным. Бабушка Изабо говорила Морган, что можно встретить свою любовь и не сразу ее узнать. Морган была уверена, что любит Шона, хотя тот никогда не испытывал к ней такого неудержимого физического влечения. Ричард Гриффин явно испытывал, но его-то она точно не любила. Он был очарователен, симпатичен, опытен в обращении с женщинами, но если бы ей никогда больше не довелось увидеться с Ричардом – особенно после его поведения на берегу реки, – Морган нисколько не огорчилась бы.
Морган приникла к Френсису и начала погружаться в дремоту. Но Френсис еще не спал.
– В Белфорде мы должны будем вести себя очень осторожно, – тихо сказал он. – Это не так легко, как тебе кажется.
Морган хотела спросить почему, но вдруг поняла, что не хочет этого знать, и сказала:
– Разумеется. – И тут же провалилась в глубокий сон без сновидений.
По пути в Ньюкасл на следующий день Морган и Френсис были молчаливы. Ужинали каждый в своей комнате, пожелав друг другу спокойной ночи.
С самого утра в последний день путешествия невероятное уныние охватило Морган. Так далеко от Фокс-Холла, так далеко от придворной суеты, веснушчатое лицо Шона почти стерлось из памяти! Неужто его уже нет в живых, а сама она скоро выйдет замуж? Все казалось нереальным, а непривычные пейзажи вокруг лишь усугубляли это ощущение. Вересковые пустоши, дюны вместо привычных зеленых полей ее родных мест; в этих пустынных краях если и можно было кого-нибудь изредка встретить, так это пастухов.
Вдалеке показалось море. Интересно, Белфорд выглядит так же мрачно? Она почти ничего не знала об этих краях, кроме того, что здесь постоянно происходят стычки между англичанами и шотландцами. Это были дикие земли, столь же чужие, как Китай или Перу. Неудивительно, что здешних жителей считали дикарями, столь же необузданными, как Френсис Синклер. Впрочем, Френсис порой казался ленивым, спокойным, а иногда даже добрым. Что же касается Джеймса, тот наверняка был предельно сдержан.
Она печально вздохнула, подбирая поводья. Ее лошадь тащилась уныло и неохотно, словно чувствуя настроение всадницы. Морган похлопала лошадь по холке и тут заметила старое дерево у дороги, с ветвей которого свисали веревки и, похоже, чьи-то останки.
– Боже! – воскликнула она. – Что это?
Френсис обернулся:
– А, какой-то разбойник. Наш шериф на наказания скор.
Морган зажмурилась и не открывала глаз, пока они не миновали это страшное место. А когда остановились перекусить в Алнуике, не могла ничего есть.
– Жаль, что мы не можем задержаться здесь хоть ненадолго, – произнес Френсис, отправляя в рот кусочек хлеба. – Это резиденция Перси Нортумберлендского и здешний замок представляет немалый интерес.
Морган молчала, не поднимая глаз. Однако Френсис продолжал рассказывать, теперь уже о минеральных источниках в округе.
Когда они вновь тронулись в путь, ветер усилился. Тучи стремительно неслись по небу. Море не уходило из поля зрения. Морган хотела спросить, на берегу ли расположен замок Белфорд, но почему-то не могла заговорить с Френсисом.
После полудня они миновали поворот на Бамбург. Сразу за перекрестком Морган заметила странных косматых животных, пасущихся на крохотной лужайке. Огромных, белых и уродливых. Лошадь Морган заволновалась, и пришлось натянуть поводья.
– Что это за животные? – спросила Морган. Френсис с улыбкой обернулся:
– Дикие коровы. Они происходят от древних диких быков. Того, кто рискнет приблизиться к теленку, стадо затопчет.
Морган поежилась. Даже коровы одичали на этой странной земле.
Час спустя они уже прибыли в город Белфорд, который в сумеречном свете показался Морган заброшенным, маленьким и каким-то серым. Местное население составляли в основном рыбаки и торговцы, несколько гостиниц были заполнены приезжими. Когда Морган и ее спутники проезжали по главной улице, мужчины сдергивали шапки, а женщины вежливо приседали в реверансе. Многие с любопытством разглядывали Морган, но без тени улыбки или приветственного жеста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47