Диана (усмехнулась). Чужой дневник - настольная книга?..
Франц (тоже усмехнулся). Знаю, нос мой длинноват, но что поделать! (Он покривил душой, оправдываясь.) Я вообще вначале думал, что это блокнот Степновых... (И покаялся.) Нет, вру. Конечно, сразу вспомнил, что - ваш... Но специально "забыл" отправить через Василису... (И попросил.) Не забирайте его, ладно?.. (И помолчал... но недолго.) "Коль бабочка бьётся в сачке, что сможешь ещё ты поймать?.."
Теперь молчали оба.
Франц. Диана Яковлевна...
Диана. Если хотите, можно без отчества.
Игорь Максимильянович посветлел:
- Спасибо...
Василиса с собаками умчалась вперёд. Бурханкин, с порванным пакетом специй под мышкой, недавно пристроился к погруженным в разговор Диане Яковлевне и Францу. Старался вникнуть в смысл их беседы... несколько раз пытался вставить словцо, да всё время промахивался.
Больше всего Бурханкина поразило не то, с какой сосредоточенной яростью Фима поливает себя грязью, а что его самого - будто бы и не замечают!..
- Я многого не замечаю, - жаловался Франц, подтверждая подозрения егеря.
- Ну, Игорь Максимильянович, не прибедняйтесь! - опровергала его Диана Яковлевна. - Только вы и никто другой, могли так точно сопоставить эти безделицы! Мне, например, и в голову не пришло, что грецкий орех и серебряный шнур - указывают на ореховое кресло. Поразительно!..
Он пожимал плечами, стараясь, чтобы её ладонь не выскользнула из-под его локтя.
- Это же просто навык, годами выработано... Профессиональное мышление.
- Нет, здесь у вас явно включилось творческое воображение. - убеждала его спутница. - Хотя, настоящий профессионализм - прекрасно!..
- А сколько из-за этого пропущено в жизни, - размышлял Франц, сколько недоувидено, недодумано, недопонято...
- Не, понятливей тебя - во всём райцентре не сыскать! - утешил Бурханкин. - Вон, слышь, лесной конёк подтверждает!..
Он по свойски кивнул выпорхнувшей из-под ног оливковой птичке размером с воробья, и перекликнулся с ней канареечной трелью.
Франц только теперь обратил на него внимание:
- Вот Вилли - образец оптимизма!.. Со всеми общий язык находит.
Бурханкин гордо расправил плечи:
- Да я, это... Да что... Я вообще-то!.. - даже с шага сбился.
Диана Яковлевна и Франц оба одарили егеря отсутствующими взглядами.
- Недаром он вас так ценит, - продолжала Диана Яковлевна. - Слышали бы вы, с какой страстью Егор Сергеевич убеждал меня, что без вас мы никак не обойдёмся!..
Потом - глянули друг на друга.
Пронизанный солнцем лес усыновил взрослых путников. Птицы по-родительски щёлкали, цвиркали и вовсю рассыпали по воздуху приветные речи. Ни один корешок или травинка не легли поперёк дороги, ни одна ветка не царапнула: приняли, как своих. Сосны в знак приветствия торжественно подняли свечи зелёных побегов. Лиственные подростки церемонно кланялись, передавали поклон от младшего - к старшему. Но, когда ветер дышал в другую сторону, - исподтишка норовили взлохматить друг другу шевелюры, повыше задрать кружевные юбки, показать стройные ноги...
Игорь Максимильянович вдруг явственно увидел себя в частом зимнем сне: вот он стройно стоит посреди поляны в чешуйчатом смолистом наряде, цепко держась корнями за влажную землю... Уже приготовился поучиться у ветра церемонии поклонов... уже стряхнул с древесного плеча горластую кукшу-пересмешницу... уже преподнёс соседке-сосне несколько длинных шишек... А после - стоило всем на миг отвернуться - и просыпался он хвоей на лабиринты тропинок... разбежался высокими травами по луговинам... превратился в родинки земляники на опушке...
Франц скинул с себя наваждение.
Будничным тоном обратился к Диане Яковлевне:
- А почему вы не уговорили Василису после смерти деда вступить во владение наследством?
- Она ещё девочка была. К тому же - незаконнорожденная. Родители не успели пожениться. Артём - её отец - погиб. Оля долго мне не верила, что он и в самом деле был лётчиком, думала - обычные отговорки, чтобы её не считали безотцовщиной.
- А позже? Ведь знали, что Большой Дом принадлежит вашей крестнице...
- Конечно знала. Только пропавшее завещание могло иметь силу.
- Но можно же было доказать! - Франц удивился: - есть же паспорта, метрики, записи в архивах... - и начал сыпать юридическими терминами.
Она мягко отстранилась. Так посмотрела, что ему стало стыдно.
Франц. Ну вот видите: я глуп, словно фиговый листок!
Диана. О чём вы?
Она будто в его душу заглянула...
Он не отвернулся, как было осенью. На этот раз ответил.
Франц. Вспомнил: так долго, дурак, упирался, прежде чем Вилли меня к вам притащил...
Диана (тихо воскликнула). Вот тебе и здравствуйте!..
К чему относилось это "здравствуйте"?..
К особому выражению, так глубоко зазеленевшему в глазах Франца?.. Или к облаку пыли, которым с ног до головы окутал их "почётный эскорт"?.. Что-то со злым азартом демонстрировали сыновья Хорошенькие.
Но Игорь Максимильянович молча повторял слова Пушкина:
"Пустое вы - сердечным ты - она, обмолвясь, заменила..."
Едва удержался, чтобы вслух не процитировать...
*** Камень
На недавно ухоженной площади райцентра Василиса немедленно вскочила на гранитный куб, стоящий посреди клумбы и, оживлённо жестикулируя, призвала:
- Слушайте все!.. Финал Сказки про волка!
Волчок улёгся прямо на газон, изображая своё полное внимание, и она продекламировала:
- Пусть сильные мира сего
Упиваются властью.
Не сломят, бедняги, его
И минуют напасти...
Он с нами, как прежде живёт,
Снова Сказками дышит.
Кто их почитает и ждёт,
Всякий Волка услышит!..
Все жители, что оказались в этот момент рядом, заглазевшись на моднючую артистку с "камня дружбы" (такой здесь должен был быть воздвигнут монумент!) - изумлённо оцепенели.
Тут и появился идущий с дежурства золотой доктор Рубин.
Он шумно зааплодировал.
- Очень значительно! Вполне в духе времени, - поддержал его Франц.
Естественно, Марка Анатольевича сразу позвали с собой в ресторан. Конечно же, дали ему десять минут, чтобы переоделся.
На площади остановился автомобиль. Оконное стекло опустилось, выглянула молодая женщина. Франц сразу узнал даму в чёрном. Невестка Степновых, по-прежнему одетая в элегантный траур, поманила его.
- Игорь Максимильянович! Вам будет удобно, если я завтра днём заеду? Мне надо забрать кое-что. В прошлом году я не успела, была спешка...
- Всё, что сочтёте нужным!.. - поклонился ей Франц. - Я давно ждал...
Снова запылили юные рокеры, которые успели по дороге удвоиться.
Все четверо тут же начали перегонять по дорожкам с места на место стайки трясогузок, синиц и воробьёв. Сразу забрызгали гравием только что выстриженный газон, шуганули козу...
Молодёжь где-то заразилась агрессией.
Привлекая к себе внимание, подростки вздыбили коней, газанули на месте, пальнули из-под колёс дробью мелких камешков.
На щеке Франца появился кровяной росчерк.
- Молодые люди, что же вы делаете?.. - строго прикрикнула Диана Яковлевна.
Озорники тут же смылись.
Она щёлкнула замочком крошечной сумочки. В нос Францу ударил до одури знакомый, целомудренно завлекающий аромат тетради в кожаном переплёте.
- Что это?.. - спросил Игорь Максимильянович.
Диана Яковлевна вынула чистый носовой платок, приложила к раненой щеке. Батист немедленно пропитался кровью.
- Что это?.. - нетерпеливо повторил Франц, отбирая платок с дразнящим, дурманящим запахом.
Она улыбнулась, заметив взлёт его ноздрей.
Диана. Это очень редкие японские духи. Вас интересует название?.. Вы вряд ли слышали. "Шисайдо".
Франц. "Тот жизни познал глубину, кто Смерти глаза увидал..." - Это же о любом из нас. Верно?..
Диана Яковлевна промолчала. У строфы была третья строчка, о которой Игорь Максимильянович не упомянул вслух.
Бурханкин в это время отвернулся, что-то рассказывая Василисе о трясогузках.
Глава пятнадцатая
Диана и Франц
Марк Анатольевич отужинал быстро и начал прощаться. Да не тут-то было: Франц его не отпускал.
Они вдвоём вежливо попросили "приглушить звук" юных Хорошеньких, шумно отдыхавших за соседним столиком с ещё более возросшей компанией. Те возмутились, употребили пару крепких выражений. Будущие мужчины привыкли услаждать уши своих райцентровских подружек матом и раскричались не на шутку. Хотя - беззлобно. Так, больше для форсу.
Диана Яковлевна повернулась к ребятам, что-то произнесла одними губами.
Франц не расслышал - что: их сразу будто выключили.
Воцарились мир и спокойствие.
Ужин... Ах, что ужин. Готовила-то Евдокия Михайловна - и этим всё сказано. Между прочим, стояла у плиты в новом фартуке "от Василисы"! Правда, нарушила в честь дорогих гостей кое-какие правила (санитарно-эпидемиологическая станция бы её не простила, но зато Фомка и Волчок на кухне объелись до отвала!).
Бурханкин веселил общество охотничьими байками, шушукался с Василисой, поднимал заздравные тосты в честь гостей - торжественные и велеречивые, будто позаимствовал их в Доме культуры. И в итоге - наклюкался.
Василиса хохотала до упаду, соревнуясь по звонкости с Дианой Яковлевной. Франц им не уступал. Доктор Рубин впервые за долгие годы знакомства видел, чтобы Игорь Максимильянович наслаждался Настоящим, не замыкаясь в себе, не убегая мыслями в Прошлое.
Пусть это не оригинально, и всё же замечу: всему приходит конец.
Он может обрушиться внезапно - как мгла перед грозой, а может наступить закономерно - словно закат. Но если день славно прожит, хочется его потянуть. Вот и смотришь на небо ещё и ещё, пока затухающие краски не поглотила ночь. Пока всё - "Сегодня", а не "Вчера".
Именно так было с Францем. Он в который раз заказывал то кофе, то десерт, опять просил принести бутылку вина.
Доктор Рубин лишь качал солнечной головой.
- Игорёша, что ты творишь? Ведь сляжешь завтра после такой нагрузки!
- Марк Анатольевич, я вас умоляю!.. - захмелевший Франц вдохновенно уставился на Диану Яковлевну. - Клин - клином...
Доктор обратился к ней, как в Министерство Здравоохранения:
- Вы можете что-нибудь сделать? Мне же трудов своих жалко. Я его с того света...
Франц резко схватил Рубина за руку, оборвал. Медленно покачал головой. На миг над столом зависло насторожённое молчание.
Василиса переглянулась с крёстной, что-то тихо шепнула Бурханкину. Тот скорчил загадочную рожу и пожал плечиками.
Игорь Максимильянович ухмыльнулся, отбросил руку доктора:
- Если требуется кого разжалобить, чтобы на меня обратили внимание, я уж лучше сам... Не пробовал, но говорят, на женщин действует безотказно... - Он снова поднял глаза на Диану Яковлевну. - Могу другую ногу подвернуть. Хотите?..
Она рассмеялась.
- Нет уж, Игорь Максимильянович!
- А говорили, можно без отчества и на "ты"! - обиделся он.
- Я такое говорила?..
Франц начал терзать собственный рукав.
- Не может быть, чтобы я не так понял...
Диана Яковлевна едва прикоснулась, едва промолвила:
- Голубчик, в самом деле пора...
Утешила мгновенно. И рукав был спасён.
Но уходить не хотелось всем...
Бурханкин размечтался о застольной песне.
Василиса одобрила идею:
- Подхватывайте! - и затянула, лукаво поглядывая на крёстную:
- Мимозы, грёзы, розы, слёзы...
Как сладки признаки весны!
Нам не страшны зимы угрозы
Навеки вместе будем мы!..
Диана Яковлевна сощурилась. Похвалила:
- Глубокая мысль. Как раз в продолжение нашего разговора. И рифмы такие оригинальные! Может, лучше использовать "весны-страны"? Патриотичнее будет звучать. Хоть сейчас - на стадион!..
- Вы обиделись?.. - встревожилась Василиса.
- Ты разве хотела меня задеть?
Бурханкин осоловело удивился, растягивая слова:
- А что, а что?.. Хор-рош-шая песня. А как дальш-ше?
- Нет, в самом деле, - поднялся Франц из-за стола. - Идти - так идём! Вилли, тебе хватит: завтра пожар тушить.
Бурханкин совсем опьянел. И как-то - враз.
- Погас-сим! Я - нар-род! Я вс-сё могу! - прищурился на Франца снизу вверх. - А ты - не-ет... И не пр-ри-маз-зывай-ся, и не ври!.. Ты без мен-ня и пальнуть-то не смож-жешь!.. Сеет он!.. Сеятель!.. Рожает он!..
Егерь потянулся к пустой бутылке. Перевернул над рюмкой вверх дном. Промахнулся. Окропил вишнёвую скатерть.
Обиделся на весь свет, но встал, покачиваясь... поднял пустую рюмку... опрокинул в рот... помусолил там языком... едва выговорил:
- Зав-втра пи-пивка с утреца - и будет чем гасить!..
Франц взглядом извинился перед дамами за товарища.
Он оставил на столе несколько купюр, помог Диане Яковлевне отодвинуть тяжёлый стул, заглянул к поварихе - поблагодарить и кликнуть собак.
Потом спустились вниз и долго решали: кому - куда.
Василисе рано утром надо было идти за какими-то бумажками в райсовет.
- Завтра придётся вновь возвращаться сюда из Большого Дома, как-то обидно!
- Да, встанет Оленька в такую рань, ждите!... - шутливо пообещала Диана Яковлевна давно спящим административным окнам.
Егор Сергеевич проявил чудеса сообразительности: он пригласил певунью посетить его остывший супружеский очаг.
Василиса сразу согласилась.
- Интересно, что о нас подумают ваши земляки?.. Можно, крёстная?..
- Но с условием: Егора Сергеевича с кровати не прогонять, ляжешь на коврике у двери! - Диана Яковлевна пригрозила Василисе пальцем.
- Тётя Диана, может, вы тоже с нами?
- У мме... ня... есть шкур... ра... - поддержал Бурханкин.
- Или тогда вас должен кто-то проводить!.. - хитро "заныла" Василиса.
- Да проводят меня, проводят!
Как по команде "Выйти из строя!" - Франц сделал шаг вперёд.
Проводив глазами Бурханкина с Волчком, Василису, доктора Рубина, которому завтра было на работу, Диана Яковлевна и Франц медленно пошли рядом...
- Егор Сергеевич - молодец! Как он держится!..
Франц кивнул:
- Да, сегодня он в ударе!.. Хотя, Вилли сам - фактически жертва. Он мог иметь нормальную семью, давным-давно быть отцом.
- Конечно мог. Но кто знает, как бы оно было, отчего не получилось...
Игорь Максимильянович вдруг остановился, вслушиваясь в свой неожиданно тихий голос, в свои тайные мысли.
- Кто знает?.. Вы, наверное... Почему вас все слушаются? Вилли говорит в таких случаях: "Слово знает!" А, Фомушка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31