Напоследок сказал: "С такими кентамианархистами пропасть не пропадешь, но горя хапнешь..." Но это было еще не все. Он подпрыгнул, как обчифиренный, когда я сообщил ему, что собираюсь жениться. В его обязанности входило знать обо мне все. Он и знал. И втолковывал, что у сексота не должно быть семьи, что сексот живет только до тех пор, пока дружит с удачей. Но я был самоуверен и нагл.
Свадьба была в июне. Общак подарил мне дом под Ошем. Я становился своим среди ошской братвы. После свадьбы я рассказал жене, кто я такой, что делаю, и обещал, что буду просить вывести меня из активной оперативной работы. Последующий разговор с моим куратором был трудным. Однако мне обещали, что после разработки новосибирско-кемеровской линии я буду переведен в информационную агентуру...
ВОРЫ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ?
Итак, я должен был отработать новосибирскокемеровскую линию. Доставка наркотиков в этот регион начала осуществляться на "поливных машинах" - так называли транспорт, который в то время перевозил частные грузы - в основном овощи и фрукты - с юга в Сибирь. Это было очень непросто: приходилось контролировать десятки машин с сотнями ящиков, забитых, как говорится, дарами природы.
Маликом я был откомандирован для налаживания контактов с местной братвой. Должен был я приобрести и несколько домов для конечной разгрузки и для работы здесь с цыганами. Яша выехал вместе с моей командой. Контора помогла мне приобрести дома для братвы, для поставки гашиша. А затем удалось выйти и на цыган, готовых на оптовые закупки отравы.
Не обошлось без конфликтов. Глава кемеровской преступной группировки Паша Заяц начал претендовать на половину прибыли... Одной из моих задач как раз и было провоцирование разборок между азиатами и сибиряками. Мне удалось списать перехват двух машин с грузом на Зайца. Началось выяснение отношений. Но мы действовали грамотно. Заяц был настолько скомпрометирован, что начались внутренние разборки с убийствами. В конце концов мы с Яшей засветили часть наркоторговцев и помогли местной Горные перевалы Памира, которые преодолевают наркокурьеры Контрабандист, пытавшийся провезти опий через пост Каракуль конторе установить контроль за прибывающими машинами.
Но наступили уже восьмидесятые годы, и контору пинали все, кому не лень. "Демократы" невольно помогали оргпреступности.
В Средней Азии Комитету госбезопасности не могли простить раскрутку хлопковых, мясных, опийных дел. Зима 1989-1990 годов была тяжелой. Нейтрализовали агентуру 5-го Главного управления. Принялись и за тех агентов, которые работали не по диссидентам, а по оргпреступности. Высшие милицейские чины МВД, прокуратуры, судов, партийные боссы пытались остаться у властного кормила и доить, как раньше, народы своих республик. В Ошской области обкомовские лидеры стремились поставить под свой контроль криминальные группы. В ход шли деньги и национальные лозунги. Она была тупой, эта ошская номенклатура. Никак не могла понять, что преступный мир идейно интернационален. В феврале 1990 года воры Средней Азии и Казахстана приняли решение физически устранять тех, кто в зоЦрх и на свободе будет разделять преступный мир Но национальному признаку.
Тем не менее в Ошской области началось натравливание киргизов на узбеков. Дескать, узбеки богатеют на киргизских землях. В джалал-абадской зоне был спровоцирован конфликт между киргизами и узбеками, после которого киргизов-зачинщиков удавили. Но уже 21 марта произошли первые столкновения между киргизскими и узбекскими дехканами.
Нашу группу-всех четверых-переориентировали на выявление инициаторов конфликтов. Куратор выдал нам оружие...
Идеология не наша работа. Мы были специалистами в своей области. И честно говоря, не знали, что делать. Опийная дорога временно заморозилась. Нам не было известно, откуда появились "дикие" барыги, торговавшие анашой. Только житель Средней Азии знает, что анаша, употребленная с водкой, способна у кого угодно вышибить мозги: вот вам и подготовка людей к кровавым побоищам. В наших местах становилось опасно...
КОНЕЦ ВЕЗЕНИЮ
В то время самым безопасным местом в Средней Азии была Алматы. Я убедил куратора в необходимости вывоза туда моей жены и в конце апреля отправился туда, чтобы все подготовить... На этом мое всегдашнее везение кончилось. На Курдайском перевале такси, в котором я ехал, врезалось в "КамАЗ". Очнулся в больнице. В реанимации. Мне нужна была связь, поэтому я плюнул на конспирацию и вышел на свой отдел в казахстанском КГБ, попросив врача позвонить "моим родным в Алматы". Мой "дядя" из алматинской конторы был доволен. Я передал ему людей, с которыми ехал договариваться о контакте с ошской группировкой и блатхатой в Талды-Курганской области. Моему "папе" куратору - сообщили, что я живой. Меня тут же перевезли в окружной госпиталь, где лечение, конечно, было лучше.
Там я узнал, что в Оше началось взаимное истребление киргизов и узбеков и было очень много жертв. Власти не контролировали ситуацию. Во Фрунзе было введено чрезвычайное положение. Войска блокировали Ошскую область, и обычная связь прервалась. Правда, через некоторое время мне сообщили, что жена жива и здорова и эвакуирована в Ташкент. К концу августа я начал ходить, меня вывезли в Киргизию. Там, на спецквартире, куратор сообщил, что мою жену на машине увозил Яша. Они попали под толпу... Яша защищал ее, сколько мог. Защитил... Но жена была на седьмом месяце. После всего этого кошмара у нее случился выкидыш. Сама она получила тяжелую психическую травму. Окружающая действительность перестала для нее существовать. Яша попал в госпиталь. Но врачи говорили, что выживет. Еще двое из моей группы, Иргаш и Павлик, были чуть не до смерти избиты, когда пытались удержать в узбекском околотке толпу пьяных и обкуренных киргизов. Из группы "С-7" целым и невредимым остался только я.
Агентурная сеть 3-го управления была частично рассяна, частично уничтожена ментами. Все надо было начинать сначала.
РАЗВАЛ
Мой куратор в то время был моим единственным наставником и учил меня всему тому, что знал сам. Он не имел права рассказывать мне то, что все-таки рассказал... Он дал мне координаты кагэбэшных стукачей (так называемых стукачей на испуге) в МВД и областных УВД, в криминальных структурах, адреса резервных спецквартир и коды экстренной связи. Я получил другой паспорт (на случай эвакуации), удостоверение сотрудника МВД, немного золотых вещиц и оружие. В конце октября я был уже в Ташкенте. Яша, как настоящий "пес", выжил. Жена меня не узнавала. Врачи говорили, что со временем возможны улучшения.
Опийная дорога размораживалась. Выход из "Золотого полумесяца" оказался закрыт больше чем на половину: в Иране (а "Полумесяц" проходил как раз через Иран - из Юго-Восточной Азии в Европу) для перевозчиков наркоты ввели смертную казнь. Маршрут Таджикистан - Туркмения (Красноводск) - Азербайджан стал опасен из-за войны. В Киргизии - чрезвычайное положение. Оставался только Узбекистан.
К тому же это было время, когда из российских зон на родину этапировали азиатов. Началась борьба за влияние в криминальной среде. У прибывающих были связи с российскими ворами в законе. Местные использовали свои связи в МВД, и они победили: им удалось устроить беспредел в зонах - на вернувшихся полезли сидящие за недавние погромы. Так преступный мир Средней Азии продемонстрировал, что не будет жить по русским воровским законам.
Конкурентом крепнущей наркомафии неожиданно стал президент Киргизии Акаев. В январе 1991 года среднеазиатский криминалитет некоторое время пребывал в шоке: было дано указание о восстановлении в республике опийных маковых посевов. Тут же выяснилось, что в Турции уже закуплены семена и оборудование для строящейся в Бишкеке фармацевтической фабрики. Мы старались не допустить отраву в нашу страну. Из-за этого гибли люди... И все напрасно. А в МВД Киргизии спешно был создан отдел, который должен был курировать Иссык-Кульскую область и отвечать за маковые посевы. То есть менты садились на золотое дно. Они уже потирали руки. Но все-таки мы успели хоть здесь сказать последнее или почти последнее слово. Срочно была задействована бывшая агентура 5-го отдела среди журналистов. Бывшему партийному лидеру Усубалиеву (он все еще пользовался влиянием) предоставили информацию о росте наркомании. На некоторых депутатов Верховного Совета было оказано давление с помощью имеющегося против них компромата. Через сексотов проводилась косвенная обработка лидеров организованной преступности юга, вложивших деньги в афганскую опийную дорогу. МВД сопротивлялось отчаянно. Но золотого дна не получило...
Однако это была лебединая песнь киргизской госбезопасности.
И У СОБАК ЕСТЬ СВОЯ ЭТИКА
В среднеазиатских УКГБ местные кадры начали убирать всех русскоязычных. Шла борьба за картотеку агентуры. Лидеры оргпреступности получили возможность поквитаться с теми, кто когда-то мешал им. Активно задействованному сексоту трудно уйти на консервацию. А сотрудники МВД всячески помогали нашему выявлению. Раскрытому агенту или информатору выкалывали глаза, отрезали язык и уши, рубили пальцы...
Моему куратору удалось изъять всю информацию о подразделениях "С". Нам с Яшей он сказал, что теперь мы свободны от своих обязательств. Принуждать нас он не вправе. Нам надо спасать свои жизни. Можем эвакуироваться под видом беженцев. Он не учел, что у "псов" может быть своя этика. Наша жизнь теряла смысл без нашей работы. Теперь нас стало некому прикрывать. "Псы" оказались вне закона. Куратор дал нам инструкции по работе в складывающейся обстановке и уточнил, что теперь наши отношения сделались неофициальными. Он дал нам канал связи с пограничниками особого отдела Московского погранотряда и своими друзьями в Ташкенте и Душанбе.
СМЕРТЬ ХОЗЯИНА
Его послали инспектировать Торугартскую таможню и Тянь-Шаньский погранотряд... Перевал Долон очень сложный, особенно зимой. "Уазик" с подполковником Беляниным Валерием Константиновичем потерял управление... Он падал триста метров. Говорят, что, когда у пса умирает хозяиндруг, он тоже погибает от тоски. Мы с Яшей, узнав об аварии, напились смертельно...
Используя информацию погибшего куратора, мы начали собирать "псов". В одну стаю...
БЕЗ ПОВОДКА И НАМОРДНИКА
Политическая дестабилизация в государстве способствует расцвету наркобизнеса. В 1991 году началась гражданская война в Таджикистане, межнациональные конфликты в Узбекистане и Кыргызстане... Русские были стержнем порядка и законности. Вытеснение русскоязычных из силовых структур приняло массовый характер. Госбезопасность свертывала свою работу. На рубеже 1991-1992 годов были организованы опийные посевы на границе Таджикистана и Афганистана.
Инфляция обесценивала рубли. Их место занял опий. Граница практически была открыта. Население одного только Кулябского района в Таджикистане, по оперативному анализу (его сделал человек из моей группы Маджит), с ноября по февраль сумело аккумулировать около полутора тонн опия. Он был тогда дешевле хлеба. Но не было рынка сбыта. Криминальные структуры меняли муку и сахар на опий по очень выгодному для себя курсу. Весной 1992-го начался массовый исход русских из Таджикистана.
Маджит получил информацию, что в одном из контейнеров с беженцами будут переправлять 150 пятикилограммовых брикетов отравы. Мы не могли шмонать все контейнеры подряд... Но Маджит прошел Афган и стал там спецом по минноогневым заграждениям. Его группа подорвала и сожгла контейнерный склад в пригороде Куляба, операцию отнесли на счет местных националистов, якобы помешавших увозить русским "награбленное". Однако моджахеды прислали контролеров для поиска виновных в уничтожении отравы. Нашего Маджита вычислили. И он был казнен... Я так и не узнал, как его звали на самом деле...
Для нас это послужило уроком по технике безопасности. Без Маджита и его группы нас, "псов", на три республики осталось одиннадцать. Мы с Яшей были инициаторами сбора стаи. Поэтому и должны были отвечать за жизнь своих кентов. Решили сузить регион работы. Надо было определить узловую точку наркобизнеса. Воротами был Таджикистан. А единственным местом, где возможна концентрация и безопасная загрузка отравы, - только Ош.
Рудркие уехали, так что купить в Оше две квартиры оказалось легко. Мы их переоборудовали. Из верхней пробили лаз в нижнюю. Усилили двери. Трех "псов" отправили за деньгами: нам необходим был резервный фонд. Деньги они взяли у председателя одной районной организации потребсоюза.
В криминальном мире Средней Азии происходили изменения. Бандиты обеспечивали охрану, реализация опия внутри региона и его экспорт переходили в руки бывшего партийно-хозяйственного актива. Но все они зависели от поставщиков из опийного пояса. Север Афганистана контролировали моджахеды-узбеки... В нашей группе было трое узбеков. Мы послали их в Айвадж и Нижний Пяндж, криминальное прошлое помогло им освоиться на месте. Двоих отправили в Горно-Бадахшанскую область. Они прошли афганскую войну, перед ними стояла задача выйти на связь с Московским погранотрядом. Оставшиеся брали на себя Ош, Джалал-Абад и Бишкек.
МАЙОР ЭСЕН
В Кыргызстане в 1992 году на базе бывших 6-х отделов милиции начали создавать отделы по борьбе с наркотиками... Нашу информацию мы стали анонимно гнать туда. Они неплохо ею пользовались. Я уже думал вступить с ними в полный контакт. Но в Джалал-Абадском районе по нашей наводке был взят с 50 кило опия замначрайотдела внутренних дел. Через трое суток у задержанного вместо опия "оказалось" мумие. Оперов, бравших замнача, перевели в участковые. Бишкекские менты начали искать информаторов...
Меня взяли в аэропорту Манас, когда я собирался лететь в Новосибирск. Закрыли в районном "отстойнике". Через сутки меня забрали столичные менты. Разговаривал со мной майор. Я прикинулся наркотой и овечкой. Но мент объяснил, что знает меня, знает, что я принадлежу к ошской братве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38