Я сунул портье пятисотфранковую банкноту и попросил взглянуть, не сидит ли она в ресторане.
Он взял шапку с вешалки и помчался прочь. Едва он скрылся, я выловил из стола записку. Мне надо было знать, с каким аферистом такая женщина собиралась вступить в брак.
Времени у меня было достаточно, чтоб до прихода портье просмотреть и снова положить на место записку.
В записке было следующее: "Месье Лендрю занят и вернется только вечером.
Он просит прийти к нему на квартиру в 22.00".
Значит, Рита и Алекс помолвлены? Теперь мне стало ясным многое, что раньше ставило меня в тупик. И стала яснее линия моего поведения. Во время этого свидания должен присутствовать и я. Кроме того, я хотел позаботиться о том, чтоб при этом был инспектор Гастон. Слишком уж долго Рита и ее ухажер водили меня за нос!
Против подъезда дома Алекса помещался бар "Сильверинг". Оттуда я позвонил Джойсу.
- Ну теперь остался последний рывок к финишу. Поезжай к Эдит Пиаф и попроси у нее большую фотографию с автографом для Августина Дюпона.
Джойс спросил, кто такой Дюпон, и я объяснил ему, что это дворник дома, где живет Алекс Лендрю.
- Как только ты получишь фото, приходи немедленно в "Сильверинг" бар.
Захвати с собой иглу и тюбик с клеем. И не забудь три новых трехтысячных банкнота из комода. Помнишь, те, что мне подложил Миранда и которые разыскивает полиция. Поспеши, чтобы к двенадцати быть на месте.
Я повесил трубку и стал ждать. Уже в 11.40 Джойс открыл дверь бара. Я посвятил его в мой план и объяснил ему его роль. Джойс прошел в туалет и открыл кран с горячей водой так, что оттуда вскоре полился настоящий кипяток.
Тем временем я стоял в дверях бара и наблюдал за домом напротив. В 12.05 появился Дюпон с большим зеленым конвертом. Я кивнул ему и пошел навстречу: он тотчас же узнал меня.
- Как хорошо, - сказал я. - Я как раз шел к вам, чтобы сказать: добрый день, месье Дюпон. Выпейте со мной стаканчик. У меня для вас есть кое-что, что доставит вам радость.
Я взял его за руку и потащил в бар. Когда на стойке появился Мартини, он не заставил себя долго упрашивать. Я познакомил его с Джойсом. Дворник поинтересовался, что такое стряслось с моей рукой, и я рассказал ему об автомобильной катастрофе. Затем мы показали ему фото с автографом: "Моему другу Августу Дюпону" с надписью: Эдит Пиаф. Он был до того растроган, что, рассматривая фотографию, забыл об окружающем мире, а также о зеленом конверте, который лежал на табурете позади него. Я начал обхаживать его, ведя разговор о разных сумасшедших проделках Эдит Пиаф за последнее время. В это время Джойс смылся в туалет, прихватив с собой конверт. Двумя минутами позже он уже появился опять, и конверт улегся на прежнее место. Ему пришлось здорово спешить, так как на такие штуки требовалось время: поддержать конверт под паром, открыть его иголкой, подменить деньги и опять закрыть.
У "Поккарди" мы быстро пообедали. Джойс заказал себе венский шницель с зеленым горошком, а я - равиоли.
- Послушай, как я себе представляю дальнейшее, - сказал я, делая глоток красного вина. - Мы должны что-то предпринять, чтобы Элиан сегодня вечером, с 10.00 до 11.00, не была в своей квартире.
Мы наморщили лбы и стали думать, но ничего стоящего нам не пришло в голову.
Мы выпили по чашке кофе и закурили.
- О, у меня завелась небольшая идея, - сказал Джойс. - Почему я сразу же вспомнил о пощечине от Нины Дессес?
Он завел глаза к потолку и продолжал:
- О, Нина! Это была роскошная женщина... И влюблена в меня до безумия. Ты не можешь себе представить...
- ...и потому она и дала тебе пощечину?
- А, вздор! Позволь, я расскажу тебе, как все это произошло. Это было семь лет назад. Неделей раньше она прожужжала мне все уши, что хочет посмотреть на бокс. Я обегал все, но ничего нельзя было сделать: все билеты были уже проданы. Наконец на черном рынке я купил два билета по 12000 франков за место. И что ж? Когда я лучезарно улыбаясь принес ей билеты, она заявила, что собственно бокс - это уж не так важно. Мы можем посмотреть на него как-нибудь в другой раз. Она получила приглашение на выставку мехов, где разыгрываются премии...
- Ты, разумеется, был убит!
- Убит? Я был зол, как сто чертей, и стал перед зеркалом демонстрировать, как Цердан работает своей левой, при этом с туалетного столика уронил стеклянную вазу. Она мне влепила оплеуху и стала кричать, что я ничего не понимаю в женской душе, что ни одна женщина в мире не пропустит выставку, где разыгрывается приз.
От радости я засвистел.
- Превосходно, дружище! То, что сказала тебе Нина, правдивее самой природы. Но по каким дням на таких выставках разыгрываются призы?
- Каждую субботу. Но это было давно, и я не знаю, как это делается теперь... Один момент, я быстро позвоню нашему секретарю, уж она-то наверное в курсе дела.
Он встал и исчез.
- Все в порядке, - заявил он вернувшись. - Я сразу же возьмусь за это дело. Позвони мне в пять часов в контору.
- Купи два лотерейных билета, Джойс, приложи их к приглашению и пошли все по почте к Элиан Лендрю.
Джойс соскользнул с табурета. Как обычно, он прихватил мои сигареты и оставил мне свой неоплаченный счет.
Я подошел к телефону, плотнее прикрыл дверь кабины и позвонил. К телефону подошел инспектор Гастон, и я разыграл маленькую сценку.
- Это месье Томас из бюро "Томас и К-оо", - сказал я. - Господин инспектор, дело идет о довольно неприятном событии для всего дела. Один из лучших моих клиентов, месье Лендрю, присылает мне ежедневно большую сумму для ставки на скачках. Я только что получил от него деньги и случайно заметил, что все три банкноты имеют номера, опубликованные в газетах в связи с делом Бервиля. Не, могу вам этого не сообщить, но убедительно прошу, в интересах моего бизнеса, сделать вид, что эту информацию вы получили не от меня. Вы меня поняли?
Гастон заверил, что он все понял и что я могу положиться на него. Я продолжал:
- Прошу вас прийти, чтобы лично удостовериться в этом.
И прошу Вас, если я начну протестовать против сообщенных мной фактов, не придавать этому значения. Это мне необходимо для моих клиентов. Итак, г-н инспектор, прошу вас, ни одного слова о моем звонке! Наш адрес: ре Леффит, 22. Жду вас, до свидания!
Я повесил трубку.
На обратном пути я проходил мимо открытой двери кухни ресторана. Повар в белом колпаке беседовал по-итальянски с уборщицей. Я спросил его, знает ли он, как приготовляется пудинг по-венециански?
- Си, си, - сеньор, - крикнул он и поцеловал кончики своих пальцев, показывая этим, что это тонкое и деликатное блюдо.
Он начал длинно и подробно объяснять способ его приготовления и его соблазнительный состав. Теперь я понял, почему доктор Сараульт был в таком восторге от этого блюда. Я поблагодарил итальянца, сунул ему пачку сигарет и отправился в путь.
Придя домой, я улегся на кушетку и стал еще раз обдумывать весь ход событий, чтобы лишний раз убедиться в том, что все идет правильно.
В пять часов я встал и еще раз позвонил Гастону.
- У телефона ваш друг Фольдекс, - сказал я. - Думаю, что сегодня вечером вы сможете доложить своему начальству об окончании дела, г-н инспектор.
Приходите в 10 часов на рю Скриб, 5. На втором этаже, перед квартирой м-ль Лендрю, я буду ждать вас. Это для того, чтобы доказать вам, что я не убийца Бервиля. Большего пока я не могу вам сказать.
Гастон источал мед. Он сказал, что приказ о моем аресте аннулирован, и хотел знать, имеет ли эта женщина отношение к некоему Александру Лендрю.
- Конечно, это его сестра, - ответил я. - Я вижу, что вы уже напали на правильный след. Приведите с собой кого-нибудь, кто бы мог открыть замок входной двери. И кроме того, будет необходим магнитофон.
Он сказал, что все будет выполнено.
- Превосходно. Будьте пунктуальным, г-н инспектор, и, пожалуйста, никакой сенсации, чтобы птичка не выпорхнула.
Он обещал это, и мы расстались довольные друг другом.
Сразу же после того я позвонил Джойсу. Он уже отослал приглашение. Кроме того, он сообщил мне, что прибыли телеграммы из Чикаго и Касабланки.
Через четверть часа я уже держал их в руке. Они содержали как раз то, что я и ожидал.
Ночь была очень темной и дождливой. На башне Тренита часы пробили десять.
Я открыл дверь дома и начал подниматься по лестнице. Они были уже здесь.
Джойс сидел на последней ступеньке лестничной площадки. Через плечо у него висели два фотоаппарата.
- Вот и он! - воскликнул Джойс, обращаясь к двум мужчинам в штатском, которые стояли и курили. Тот, который был поменьше ростом, подошел ко мне и сказал, что он - Гастон. Он же представил своего коллегу.
- Вначале мы были с вами на тропе войны, - сказал он, покосившись на мою раненую руку, - но все хорошо, что хорошо кончается. Рад с вами познакомиться, Фольдекс. Ваш друг рассказал нам много сногсшибательных историй.
Он сразу мне понравился, этот Гастон, с его добродушным, загорелым лицом.
- Не верьте журналистам, г-н инспектор, - защищался я, - бедняги должны жить своей ложью.
Он засмеялся.
- Думаю, мы можем начинать, - сказал он и стал энергично звонить в дверь Элианы.
- Надеюсь, что ее нет дома, иначе она расстроит нам весь праздник, произнес Джойс.
Гастон сунул руки в карманы.
- Если она в квартире, то мой коллега отведет ее в комиссариат под каким-либо предлогом, а мы уж здесь управимся.
За дверью было тихо. Коллега Гастона вынул из кармана связку отмычек и начал свое колдовство.
- Лучше всего, - предложил я, - мне бы одному пройти к Алексу через потайную дверь. Я буду разговаривать с этими людьми, а вы запишите на магнитофон нашу беседу.
- Это не так просто, - возразил спутник Гастона. - Для этого нужно взять с собой микрофон и кабель.
Наступило молчание. Спутник Гастона поколдовал над дверью, распахнул ее и крикнул:
- Готово!
Мы быстро убрались с лестничной площадки и исчезли вместе со своими приборами в квартире. Гастон и его товарищи прошли через кухонную дверь прежде меня. Я немного поколебался. Не обманываюсь ли я? Действительно ли существует потайная дверь?
Гастон включил свет. Я подошел к шкафу, открыл его и осветил фонариком.
Его задняя стенка состояла из плотно пригнанных досок. Чтобы исследовать ее, я вынул одну из полок, и неожиданно пальцы мои наткнулись на какую-то кнопку. Я нажал на нее. Деревянная стенка плавно отодвинулась, и луч моего фонарика заиграл на противоположной стене кухни в квартире Алекса.
Я тихо посоветовал спутнику Гастона установить свой аппарат на кухонном столе. Он послушался меня и спрятал прибор в какую-то кухонную коробку.
Затем он дал мне толстую петлю кабеля в руки. На конце кабеля находился микрофон.
- Будьте тихи, как мыши, и приклейте свои уши к аппарату, чтобы услышать, что произойдет внутри, - прошептал я Гастону. - А я попытаюсь поднести микрофон как можно ближе к помещению, в котором идет беседа.
Я осторожно прошел через шкаф, таща за собой кабель с микрофоном. Прошло, вероятно, несколько минут, прежде чем я открыл кухонную дверь и стал прислушиваться в ярко освещенном коридоре.
Откуда-то доносился голос Алекса и временами томный, приятный смех Риты.
Я бесшумно двинулся по ковровой дорожке поближе к интересовавшей меня двери.
Мне было нелегко тащить микрофон, так как моя больная рука мне очень мешала.
Вторая дверь слева по коридору была приоткрыта. Оттуда-то и доносились голоса. Странно, но в помещении за дверью света не было.
Неужели они вели беседу в темноте? Затем я понял, что две смежные комнаты были отделены одна от другой занавесом. Алекс и Рита сидели за занавеской в другой комнате. С адским терпением и большой предосторожностью я тянул на себя дверь, которая поддавалась моим усилиям миллиметр за миллиметром, пока не образовалась такая щель, через которую я мог проникнуть в комнату. Я затаил дыхание. В комнате была полутьма. Через занавес в правом углу расплывался свет настольной лампы. Рита и Алекс сидели не дальше пяти метров от меня. Мне отлично было слышно каждое их слово.
В такой ситуации искать подходящего места для микрофона было невозможно и потому я сделал ставку на неожиданность. Я быстро нагнулся и положил микрофон на пол. Четыре шага... Я отдернул занавеску... И я в салоне, перед обоими собеседниками.
- Привет, детка! Я, кажется, помешал? - сказал я, вытаскивая пачку сигарет и закуривая сигарету.
Рита лежала на диване, заложив руки за голову. Алекс сидел в кресле, вытянув ноги на письменный стол. Они смотрели на меня так, будто бы я только что проглотил Эйфелеву башню. Не исключено, что это именно они толкнули меня тогда в метро, а потому и приняли за выходца с того света. Рита вскочила.
- Господин детектив, наш Шерлок Холмс! Вы, вероятно, проникли сюда через замочную скважину? - зашипела она. - Вы самый дикий из всех дикарей, которых я когда-либо встречала. Если вы желаете кого-нибудь видеть, то вам прежде нужно сообщить о себе. Вас этому не учили?
- Ну, Риточка, почему так агрессивно? - спросил я. - Просто я хочу отдать кое-что, принадлежащее вам.
Я вытащил из кармана пистолет и бросил его на столик возле дивана. Затем я опустился в кресло, расстегнув плащ. Лендрю вытащил сигарету. Одна из его рук находилась в кармане брюк.
- Что случилось? - поинтересовался я. - Почему ни один из вас не предложит мне выпить?
Алекс ответил:
- Возьмите рюмку с подноса, Фольдекс, и налейте сами. Раз вы уже здесь, то я хотел бы знать, что привело вас сюда?
Я встал, налил себе ликеру и снова сел.
- Ну, что ж, идет, - сказал я. - В последнее время я слишком запутался в деле Бервиля, а теперь узнал некоторые милые новости. Думаю, что мы можем положить карты на стол, Лендрю.
Алекс ухмыльнулся.
- Ваши шпионские похождения меня мало тревожат, - сказал он, - но продолжайте...
- Только покороче, - приказала Рита. - И не так много ошибок, как в тот день, когда мы с вами встретились в "Карлтоне".
Я повернулся к ней.
- Закрой-ка покрепче свой ротик, - ответил я. - Тебя-то я хорошо изучил.
Все, что ты можешь делать, это болтать, путаться между ногами и устраивать ненужную суматоху. Запомни, единственная глупая гусыня - это ты, дорогая Рита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14