Они ждали судебного медика с фургоном для трупов.
Уличные чудовища злились, потому что Мартин Уэлборн сказал им подождать и оттеснить любопытную толпу сутенеров, шлюх, и их клиентов числом человек в сто.
Причина смерти детективами под сомнение не ставилась. В этих краях она не была неожиданностью.
- Хорошо, дай нам свой телефон, где тебя можно застать, - сказал Эл Макки, дописывая короткий рапорт. - И мне не нужен телефон другого мотеля или массажного салона, где ты не работаешь, или номер какой-нибудь телефонной будки. Мне нужен настоящий телефон, где тебя можно застать, если вдруг у нас появятся вопросы.
- Ладно, ладно, - воскликнула проститутка. Она вынимала из сумочки все свои вещи в поисках телефона матери, где жили две из трех ее детей. Последнего она спровадила к тетке.
С трясущимися губами и руками проститутка листала записную книжку с телефонами клиентов. Она была не в состоянии думать. Здесь были телефоны хороших клиентов, которым нельзя отказывать, плохих клиентов, которых следует избегать, жирных котов, денежных мешков, добрых сутенеров, которые разрешали ей оставлять часть денег и покупали приличные подарки на те деньги, которые отбирали, злых сутенеров, которые обливали одежду керосином, а потом баловались со спичками, когда ее поведение им не нравилось. В этой сумочке лежали дюжины телефонных номеров. Эл Макки развлекался тем, что просматривал их, надеясь увидеть имя какой-нибудь кинозвезды, потому что большинство проституток записывали их телефоны ради престижа, вне зависимости от того, переспали они с ними, или нет.
Затем он заметил знакомый номер. - Посмотри-ка, Марти. Опять этот номер. - И проститутке, - Где ты его взяла?
Проститутка посмотрела на листок бумаги. Она нахмурила и разгладила брови. Она положила обе руки на взлохмаченную прическу и пригладила ее. Она была не в состоянии думать.
- Сейчас, сейчас, - сказала она. - Клиент? Не знаю! Я до сих пор трясусь! Я даже забыла телефон матери!
Мартин Уэлборн посмотрел на номер телефона студии и сказал, - Вы хорошо знали... Найджела Сент Клера?
- Я о таком и не слышала, - сказала проститутка, и им показалось, что она не лжет. У нее на уме было одно: мамочкин телефон. Она слишком нервничала, чтобы лгать.
- Так чей же это номер? - спросил Мартин Уэлборн. Проститутка снова посмотрела на него. - Я не знаю. Черт возьми! Это даже не мой почерк, офицер. Это наверно номер клиента, вот и все. Наверно мне его дала другая девушка. Я не могу найти мамин телефон!
Она заплакала, и Мартин Уэлборн сказал, - Успокойтесь. Мне кажется, мы можем обойтись без телефона матери, если вы вспомните, откуда у вас этот номер. Вы сможете вспомнить?
- Я попаду домой? Мне жалко, что тот человек умер. Я отдам вам его деньги. Вы можете отдать их его жене. У меня еще ни разу такого не было!
- Можешь ехать домой. Как только вспомнишь, кто дал тебе этот телефон.
Проститутка снова посмотрела на клочок бумаги. Она поискала сигарету, а Эл Макки зажег спичку и дал ей прикурить. Она затянулась раз, другой, и сказала, - Это... По-моему, это почерк Лулу. - Несколько секунд она молча курила, а потом сказала, - Я знаю! Это почерк Джилл! Да! Этот телефон дала мне Джилл. Точно!
- Телефон клиента? - спросил Эл Макки.
- Никакого не клиента. Это... киностудия. Как называется контора, куда идешь, чтобы сняться в фильме? Как статист.
- Распределение ролей, - сказал Мартин Уэлборн.
- Вот! Надо спросить определенную компанию. И определенного парня. Я забыла, как его зовут. Джилл помнит.
- Хочешь сняться в картине? - спросил Мартин Уэлборн.
- Дорогуша, все хотят сняться в картине, - сказала проститутка, и это было правдой. - Джилл сказала, что тому парню в большой черной машине она понравилась, и он спросил, хочет ли она сниматься. Конечно, все клиенты врут про это, но тот, тот дал ей двадцать долларов. Просто так. Чтобы она позвонила и договорилась. Не хотел от нее ничего. Ничего. Сказал, что она ему нравится, вот и все. Она говорит, деньги у него не ворованные. Ездит на одной из этих дорогих машин.
- На "роллсе"? - спросил Эл Макки. Найджел Сент Клер ездил на синем "роллсе". Он мог сойти за черный.
- Нет, - сказала она. - Не "роллс". Другая. Почти такая же.
- "Бентли"? - спросил Мартин Уэлборн. - Точно. Тот парень ездит на большом черном "бентли". С норковыми ковриками и все такое прочее. Она говорит, что сначала подумала, что он сутенер, только он не негр. Она дала мне телефон, если вдруг я тоже захочу сниматься. Хотя я забыла, как называется та компания.
- Джилл звонила ему? - спросил Эл Макки.
- Не знаю, - сказала проститутка. - Теперь мне можно домой?
- Как только скажешь, где можно найти Джилл, - спокойно сказал Мартин Уэлборн.
- Черт вас побери, - воскликнула проститутка. - То вы говорите, можешь идти, то не можешь идти!
- Это почти последний вопрос, - сказал Мартин Уэлборн. - Как фамилия Джилл, как она выглядит и где ее можно найти? Просто поговорить. Ей ничего не грозит.
- Ну, во-первых, у проституток нет фамилий. Она белая. Примерно моего возраста, может помоложе. Длинные прямые светлые волосы. Много колется. Хотя довольно приятная девочка. Иногда массажирует в "Ред Валентайн" на Стрипе. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что это я вам сказала. Обещаете?
- Обещаем, - сказал Мартин Уэлборн.
И теперь проститутка, поняв, что ее действительно отпускают, стала приходить в себя.
- Слушайте, а как насчет денег, которые мне дал мертвый? Я заработала их, так ведь? То есть, у него большая машина. Могу спорить, что его старухе они нужны меньше, чем мне, так ведь? Работа есть работа.
- Ты в самом деле их заработала, - сказал Мартин Уэлборн.
В этот момент подошли Бакмор Фиппс с Гибсоном Хэндом как обычно ворча.
- Слушай, Макки, уже темнеет, - заныл Бакмор Фиппс, что заставило камбоджийского мальчика подтолкнуть локтем деда и сказать ему на своем языке, что огромный коп боится темноты! А они каждую ночь работали среди сутенеров, проституток и уголовников и даже не замечали, когда заходит солнце!
- Мы почти закончили, - сказал Эл Макки. - Еще пару минут.
- Еще пару минут, - простонал Гибсон Хэнд. - У меня в "Сверкающем куполе" свидание с леди.
- Леди в "Сверкающем куполе"...- пробормотал Эл Макки.
- Та может довести до смерти трех клиентов, как этот, - похвалился Гибсон Хэнд. - Зовет себя Изумительная Грейс.
От чего у Эла Макки закружилась голова. Великая Цепь Событий!
Мартин Уэлборн вышел из машины, чтобы успокоить уличных чудовищ.
- Попридержите толпу еще немного, - попросил он. - Она испугается, если здесь будут шататься сутенеры или проститутки. У нас появилась ниточка к очень важному делу об убийстве.
- Дело об убийстве, - фыркнул Бакмор Фиппс. - Как же! Два детектива просто пытаются быстренько договориться с маленькой дешевкой.
Гибсон Хэнд тоже не поверил этой версии.
- Какое же это важное дело, сержант? - захотел он поймать его на слове.
- То, где убили шишку из кинобизнеса, - сказал Мартин Уэлборн. Найджела Сент Клера.
- Найджел Сент Клер! - Одновременно воскликнули оба уличных чудовища.
- То самое имя! - сказал Бакмор Фиппс.
- Оно все время крутилось у меня на языке, - сказал Гибсон Хэнд.
- Что вы знаете о Найджеле Сент Клере? - быстро спросил Мартин Уэлборн.
- Ничего, - сказал Гибсон Хэнд. - Это просто имя на клочке бумаги, который мы на прошлой неделе нашли у морского пехотинца. Ничего больше не значит. Просто мы оба знали, что слышали его еще где-то и не могли вспомнить.
- Что там с Найджелом Сент Клером? - спросил Эл Макки, выпрыгивая из машины.
- Ничего. Ничего, - сказал Бакмор Фиппс. - Черт, уже стемнело. У меня свидание еще лучше, чем у Гибсона. Ну же, Макки!
- У кого вы нашли это имя? - требовательно спросил Мартин Уэлборн, и уличные чудовища неожиданно поняли, что детективов интересует дело.
- У какого-то голого гомика, - сказал Гибсон Хэнд.
- У какого-то педика из Кемп Пендлтона, - добавил Бакмор Фиппс. Вместе с именем у него был номер телефона.
- Можете идти, - сказал Мартин Уэлборн теперь уже счастливой шлюхе. Затем он повернулся к уличным чудовищам и сказал, - Мне жаль разочаровывать ваших подруг, но мы поедем обратно в участок и вы расскажете все о вашем голом морском пехотинце.
- Она затрахала парня до смерти и идет домой, - застонал Гибсон Хэнд. - Я всю неделю никому как следует не сунул, и надо оставаться на сверхурочную!
В то время как рассерженные уличные чудовища рассказывали Элу Макки и Мартину Уэлборну все, что они знали о морском пехотинце, Куница с Хорьком за два года совместной работы первый раз серьезно поссорились.
- Мы переработали три вонючих часа, - орал Куница, а солнце падало в Тихий океан, который они не могли увидеть в лос-анджелесских сумерках, будь они даже на пятидесятом этаже, а не на втором, из-за естественной облачности и неестественного смога.
- Я хочу подежурить еще немного, - сказал Хорек. - Этот узкоглазый придет сегодня в ресторан. Я чувствую.
- Ты чувствуешь... Чувствуешь! Ты кто, гуру с Сансет стрип?
- Если чувствуешь, надо верить. Я не знаю, как объяснить.
Правильная карма.
- Карма! Карма! - Куница топал по крыше мотоциклетными ботинками, пиная ленивых голубей, слишком глупых, чтобы убраться с его пути. - Почему бы тебе не поехать в Малибу и не вступить в секту, которая молится жирным индийцам в летних костюмах и белых туфлях? Карма!
- Можешь идти. Я остаюсь, - сказал Хорек.
- А на чем я поеду? Может еще такси взять?
- Бери "тойоту".
- А как ты попадешь обратно?
- Возьму такси. Проголосую. Пойду пешком.
- Во-первых, у тебя на такси нет денег. Во вторых, никто не остановится, когда голосует такая рожа, как ты. В третьих, ты не ходил пешком с тех пор, как Иуда продал Иисуса Христа!
- Пошел вон с моей крыши, - сказал Хорек. - Ты мне не нужен.
- Я не оставлю тебя одного на этой крыше, - сказал Куница.
- Ты собираешься меня унести? - сказал Хорек, и положение стало критическим.
Мяч был на куницыной половине поля. Последовала минута напряженной тишины, и он сказал, - Мне кажется, я знаю, что ты чувствуешь. Этот парень сунул тебе в лицо твой же револьвер. Это ведь не вонючий Вьетнам. Это твой город. Одно дело, когда тебя укокошат на войне. Одно дело, когда попадешь в аварию. Но совсем другое дело, когда тебе кто-то угрожает в твоем собственном городе. Я хочу сказать, что это очень дрянная и паршивая вещь оказаться убитым. Ты это чувствуешь? Что-то в этом роде?
Хорек повернулся спиной к Кунице и посмотрел вниз на тайский ресторан. Туда входил маленький человечек. На нем был серый костюм и черно-белые туфли. Это был не убийца. Стоя спиной к Кунице, Хорек сказал, - Это... личное. Во Вьетнаме лично я не имел ничего против врага. Я тебе что-то скажу, потому что знаю, что ты никому не расскажешь. Когда той ночью я пришел домой, я... заплакал. Первый раз в жизни я понял, какая это горестная вещь, - быть убитым.
Куница с минуту помолчал, а потом сказал, - У меня в ботинке заначка шесть долларов. Пойду куплю пива. Мне все равно сегодня нечего делать, кроме как смотреть по ящику "Даллас". Хорек кивнул и Куница спустился с крыши. Еще один человек точно такого же сложения вышел из "форда" на освещенное место перед входом в тайский ресторан. Он повернул голову. Бинокль прорезал сумерки, и Хорек увидел его во всех деталях. Он не был убийцей.
12. РАСКЛАДНАЯ ДЖИЛЛ.
С наступлением темноты даже Хорьку захотелось спуститься с крыши. Глаза его болели, и он чувствовал себя измотанным. Ему хотелось пойти домой и упасть в постель, не поужинав. Одна хорошая черта у его бывшей жены: она умела готовить. Консервированный томатный суп и сэндвичи с сыром на сегодняшний гурманский ужин?
- У меня не хватит сил пернуть, - сказал он на обратном пути в участок.
- Я очень рад это слышать, - сказал Куница.
- По-моему, сегодня я засну в одежде, как вонючий пожарник, - сказал Хорек. - Я не смогу сдвинуться с места, если ты подожжешь мне бороду.
Сегодня ничто не сможет его взволновать, думал он. Но только меньше, чем через час он будет бегать по бульвару Голливуд, разбивая окна и поднимая тревогу: "Мафия идет!"
Бакмор Фиппс с Гибсоном Хэндом почти закончили рассказ о Гладстоне Кули, когда в комнату детективов вернулись Куница с Хорьком, не ожидавшие в этот час увидеть на своих рабочих местах уличных чудовищ и команду по убийствам.
- Все, что вам надо сделать, - это позвонить завтра в Кэмп Пендлтон, сказал Гибсон Хэнд. - Рядовой первого класса Кули. Ха! Вот что происходит с нашей проклятой страной! Морской пехотинец в черных трусиках. Дайте мне стофунтового паренька из любой уличной банды с винтовкой 22 калибра, и он перестреляет к чертовой матери батальон таких морских пехотинцев. Один тощий мексикашка со своим мексиканским маузером. И я!
- Когда я служил в морской пехоте, - сказал Бакмор Фиппс, - у нас таких зараз не было. Он всего лишь часть теперешней молодежи. Это все демократы. Если у нас будет президентом еще один демократ, ливийский флот может спокойно брать Нью Йорк.
- Мы завтра поговорим с нашим молодым морским пехотинцем, - сказал Мартин Уэлборн. - И я хочу поблагодарить вас, ребята, за помощь.
- У вас что, крупное убийство? - спросил Куница, в то время как Хорек зевал и делал последние записи в журнале.
- Просто один настоящий мужчина встретил смерть лицом к лицу, - сказал Гибсон Хэнд.
- Не забудьте имя и приметы проститутки Джилл, - сказал Мартин Уэлборн уличным чудовищам. - Слишком часто нам встречается этот телефонный номер. Потом он повернулся к Кунице с Хорьком и добавил, - Я собирался сказать вам это завтра: опять вынырнул телефон, который потерял ваш подозреваемый, когда вы брали Бозвелла.
- Это телефон киностудии?
- Он самый, - сказал Эл Макки. - Этот телефон, похоже, носит с собой куча уличного народца.
Когда уличные чудовища уже выходили, Эл Макки сказал как бы в раздумье, - Посматривайте парня в черном "бентли", который любит кидаться деньгами.
Что заставило Хорька мигнуть полусонными глазами, - Какой черный "бентли", - спросил он детективов по убийствам.
- Какой-то парень в "бентли" дал телефон маленькой блондинистой проститутке, которая дала его другой проститутке, которая сегодня в мотеле до смерти затрахала одного парня, - объяснил Эл Макки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29