Тарелки опустели. Всем раздали платочки. Тесть поднялся и сказал:
- Спасибо всем, кто пришел. До свидания, товарищи.
Люди встали из-за столов, вышли на улицу, но еще долго не расходились. Толпа разбилась на небольшие группы. То там, то здесь слышался смех.
Я подошел к Неле, взял ее за локоть и отвел в сторону.
- Слушай, - сказал я. - Пусть Пашка хотя бы до девяти дней поживет у деда с бабкой.
- С какой стати? - удивилась она.
- А ты подумай.
Она думала всего две секунды.
- Ты прав, - сказала она. - Не бойся, я всегда буду помнить, что это их внук. Можно я выдам эту мысль за свою?
- Не можно, а нужно. И еще... Мы с Серегой должны Игорю двадцать миллионов. Дай нам пару дней, и мы отдадим.
- Деньги вы должны не мне, а фирме. Имей в виду, что предприятие никто закрывать не собирается. Туда и отдадите. Новому директору.
- Хорошо, - я предвидел такой вариант развития событий. - А кто будет новым директором?
- Ты.
Я усмехнулся неуместной шутке.
- Не болтай ерунды. И знай, что при покупке памятника ты должна учитывать и мою долю. Я должен участвовать деньгами. А то обижусь.
- Это не ерунда. Дождись меня. Не уезжай, мне нужно с тобой серьезно поговорить, - сказала она и пошла к родителям Игоря.
Я нашел подполковника Спарыкина.
- Мне нужно вам кое-что рассказать, - сказал я.
Он вышел из своей кучки и я негромко поведал ему о светлой девятке.
- Почему сразу не рассказал? - маска вежливости моментально слетела с его лица.
- Забыл с перепугу.
- Не пизди! Хотя теперь это уже не важно.
Он помолчал секунд пять, потом сказал с неприязнью такие же слова, что и Нелька:
- Не уезжай. Дождись меня. Мне нужно с тобой поговорить.
Он пошел туда, где Нелька разговаривала с родителями Игоря, лица которых просветлели.
Мимо меня проходил Ефимов. Я окликнул его. Он собирался уезжать. Я опять напросился к нему в попутчики. Он согласился подкинуть меня до дома.
В машине, закурив "парламент", Виктор сказал:
- Вчера краем уха слышал, что Нелька с ментом хотят поручить тебе фирму.
- Чушь. Я не потяну. И не было такого разговора.
- Якобы это пожелания самого Игорька.
- Ему что, угрожали?
- Не знаю, - он картинно затянулся. - А ты точно ничего не видел в тот вечер?
- Даже если и видел, то все без толку. А на фирму лучше поставить тебя. И опыт больше и масштабы. Я так - мелочь. Тем более, ты с ним начинал.
- Мне это на хрен не нужно. Своих дел по горло. А ты сразу не отказывайся, если что, помогу.
- Исключено, - сказал я твердо.
- А мент тебя не любит, - усмехнулся он. - Не очень лестно о тебе отзывался.
- Взаимно. Тупой, самодовольный тип.
От нечего делать я рассматривал внутреннее убранство машины. "Вольво" - и есть "Вольво". Машина была почти новой. Большинство кнопок, мне, владельцу восьмерки, были незнакомы. Когда мой взгляд остановился на сотовом телефоне в держателе, тот зазвонил высоко и противно. Я вздрогнул. Новый "Бенефон" стоил столько же, сколько наш трехгодовалый "москвич", ну, может быть на миллион дешевле. Этой дорогой игрушкой Витек воспользовался привычно и без всякого понта.
- Привет, - сказал он в трубку. - Да. Как договаривались. Начнем с "Вечерних огней". Дальше видно будет. В одиннадцать.
- Не желаешь отдохнуть? - спросил он меня, положив трубку. - Мы с приятелем собираемся сегодня зависнуть в ночном клубе. Присоединяйся. Возьмем блядей...
- Мне бы выспаться, - отказался я.
- Ну, смотри, - не стал настаивать Виктор.
Я попросил его, чтоб он высадил меня на противоположной стороне проспекта, около подземного перехода, за квартал до моего дома. Мне хотелось пройтись. Грубо нарушив правила, Виктор перестроился к обочине и долго ехал вдоль бордюра в поисках сухого места. В результате мы остановились метров на тридцать дальше. Поблагодарив Ефима, я перемахнул через красное ограждение и пошел вдоль аллеи в сторону аквариума подземки.
Впереди меня шел прохожий в демисезонном пальто мышиного цвета, в белой с черными пятнами собачьей шапке. Я ходил в такой шапке до четвертого курса института. Прохожий слегка сутулился и был явно не в себе. Кто весной ходит в собачьей шапке? Да и кто вообще в наше время ходит в таких шапках? Он очень медленно стал спускаться в подземный переход. Я бы мог давным-давно его обогнать. Но, обгоняя, я бы не удержался и посмотрел ему в лицо. А мне не хотелось.
На лестнице из перехода послышались звуки музыки. Попав в свет неоновых ламп, я увидел девчонку с короткой стрижкой с гитарой и лохматого парня со скрипкой. Девчонка приготовилась петь, ее лицо исказила гримаса вдохновения, рот приоткрылся. В тот момент, когда из ее уст послышались первые звуки, в поле моего зрения опять попал мужик в собачьей шапке. Мужик, девчонка и кафельная плитка стен перехода слились в одну картину. На долю секунды я переместился на десять лет назад, в тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Это не было дежа вю, я просто поймал ощущение того времени, даже почувствовал запахи. От кайфа у меня подкосились ноги. Я прислонился к столбу и попытался закрепить в себе это чувство, но оно быстро улетучилось, и я снова очутился там, где стою, в настоящем времени. И только сладкая ностальгия растеклась по всему телу.
- Зеленый червяк электрички,
Раздавленный солнечным светом,
Подох между лесом и городом,
Уткнувшись в красный фонарь.
В вагоне напротив девочка,
В окошко выставив личико,
Забавно корчила рожицы,
Ловила губами январь, - пела некрасивая девчонка.
- Ту ду, ту ду, - подтягивал длинноволосый парень, когда не играл на скрипке.
Я лелеял в себе ностальгию. Я стоял, слушал музыку и пытался разобраться, почему мне так радостно от обрывков воспоминаний. Неужели я был так счастлив десять лет назад?
Вряд ли.
Музыканты обратили на меня внимание. Видимо, решив, что я - клиент перспективный, они стали петь особенно старательно. Я бросил им в футляр из-под скрипки тридцать тысяч. Девчонка послала мне воздушный поцелуй. Их собственный репертуар быстро иссяк. Они спели по моей просьбе "Дождь", "Свечу", "Ночную птицу". Когда зрителей прибавилось, я превратился в отработанный материал, и менестрели стали выполнять пожелания тех, кто еще не раскошелился.
Пели они хорошо. Но в переходе было холодно и сыро. Нужно было идти. Когда они замолчали, чтобы перекурить, я зачем-то подошел к ним и сказал:
- Ребята, что вы тут мерзнете? Пошли ко мне, я тут рядом живу. У меня тепло. Попоем.
- Ты один? - подозрительно спросила девчонка, выдохнув мне в лицо табачный дым.
- Один, - ответил я. - Выпивка есть.
- Хавчик имеется? - спросил парень.
- Найдем.
Они переглянулись и стали собирать инструменты.
Познакомились мы в гастрономе, куда зашли по пути, чтобы купить хлеба и кока-колы. Девчонку звали Рита, ей было двадцать лет, парня - Стасик, на год старше. Студенты. Фенечки, джинсы, челки. У Риты по три серьги в ухе. Оба довольно чистые для музыкантов и хорошо одетые для студентов. Стасик с юношескими угрями. Никаких признаков вежливости по отношению ко мне, легкая снисходительность. На сегодняшний вечер я должен был заменить им подъезд.
Кроме хлеба и газировки я купил еще палку колбасы и бутылку водки на всякий случай, хотя дома у меня ее должно было быть немерено.
В квартире они вели себя очень прилично. Помыли руки, Рита помогла мне накрыть на стол. Мы сели на кухне. Ели, пили и пели. Я быстро захмелел. После третьей рюмки Рита попросила разрешения позвонить какому-то Антону и пригласить его сюда, дескать, они сегодня должны были с ним встретиться, он сидит и ждет звонка. Я великодушно согласился и попросил спеть "Поворот". "Поворот" они не знали. Молодежь...
Через две песни в дверь позвонили. Я высказался на тему, что их Антон очень шустрый, но это оказался не Антон. На пороге стояли подполковник Спарыкин и Неля.
- Я ведь просил тебя не уезжать, - сказал Спарыкин и вошел в квартиру, слегка толкнув меня в глубь коридора.
Следом за ним вошла Неля.
- Нам нужно поговорить, - сказала она.
- У меня гости, - возразил я.
В подтверждении моих слов в дверном проеме возник Стасик. Не поздоровавшись, он протиснулся между мной и Спарыкиным и прошел в туалет.
- Он что такой лохматый? - очень громко спросил подполковник. - Гомик, что ли?
- Музыкант, - сказал я.
Спарыкин прямо в обуви прошел на кухню, посмотрел на Риту, на гитару и на стол. Зрелище не доставило ему удовольствия.
- Ну-ка спой что-нибудь, - сказал он Рите, затем оглянулся на меня. Может, я желаю присоединиться.
- Я про "Катюшу" песен не пою, дедушка, - сказала Рита.
- Алексей Лукьянович, не надо, - сказала Неля. - Пусть они сидят здесь, а мы поговорим в комнате.
- Ладно, - сказал подполковник, глядя в сторону Риты и вернувшегося Стасика. - Дети, двадцать минут, чтобы я вас не видел. Сидите на кухне тише воды, ниже травы.
Спарыкин и Неля сели в комнате на диван, я напротив них в кресло.
- Коль, я как жена Игоря, - сказала Неля, - прошу тебя, чтобы ты согласился стать директором фирмы "Дисконт".
- Это глупость, - сказал я.
- Так хотел сам Игорь.
- При каких обстоятельствах он тебе это сказал?
- Он тебя любил. Он всегда хотел работать с тобой. Он всегда говорил, что ты - умница и порядочный, несмотря на все твои недостатки.
- Так прямо и говорил?
- Так прямо и говорил. А в последние два месяца пару раз, как бы в шутку, сказал, что если с ним что-нибудь случится, фирму нужно доверить тебе.
- Ему что, угрожали? - спросил я.
- Вроде бы нет. Я не придала этому значения. Я думала, что это шутка.
- Мы с этим разберемся, - сказал подполковник. - В этой конторе тридцать процентов активов принадлежат мне. И я против тебя. Но... Игорь.... И Неля.... Настаивают...
- Не знал, что работникам милиции разрешено участвовать в коммерческих проектах.
- Остряк, - сказал Спарыкин. - Слушай, педофил, тебя принимают с испытательным сроком, и я обрадуюсь, если ты не справишься.
- А если я откажусь?
- Не откажешься.
- У меня же есть другая работа.
- Она у тебя есть, пока я не против. Да и доллары опять же...
- Какие доллары?
- Твои.
- Неля, вы мне угрожаете?
- Лично я - нет, я - очень прошу, - холодно сказала Неля. - Но, у Алексея Лукьяновича тоже есть право голоса, он - акционер. У него свое мнение. Я пытаюсь его переубедить.
- Какие условия? - спросил я.
- Если удержишь фирму на плаву и не потеряешь клиентов, войдешь в долю. Пока - зарплата, - сказал подполковник.
- Какова моя предполагаемая доля?
- Не хами, - сказал Спарыкин. - Ты лучше выгоняй этих детишек и садись думать о том, как спасти наши деньги. Ты должен засыпать и просыпаться с мыслью об этом. Восемьдесят семь миллионов украдено, да и в бухгалтерии не все чисто.
- Я подумаю, - сказал я, хотя чувствовалось, что выбора у меня не было.
- Думать не надо. Завтра - вторник, тебе нужно идти на работу, на новое место.
- Дайте мне два дня.
- Зачем? - спросил Спарыкин.
- Нужно съездить к матери в деревню. Потом я дам ответ.
На кухне не выдержали и запели. Подполковник сказал:
- Хорошо. Два дня. И не забудь завтра явиться в отделение и дать показания насчет светлой девятки.
Они встали и ушли. Я их даже не проводил.
Когда я вернулся на кухню, ребята допивали вторую бутылку. Ни кто из них не стал задавать вопросов. Мы снова стали петь и пить.
Мои новые знакомые откровенно смеялись надо мной, когда я взял в руки гитару и попытался вспомнить студенческие времена, выстроив давно забытые аккорды. Я врал и фальшивил и больше орал, чем пел, и мне было наплевать на то, что они думают. Я с наслаждением вытаскивал из небытия забытые образы юности и вместо утерянных фраз свистел или пел: "ла - ла - ла". Мне было хорошо.
- По какому поводу траур? - спросил Стасик, когда я закончил концерт.
- Что, очень заметно?
- Ну, да, - подтвердила Рита. - Попусту никто душу рвать не будет.
- Я сегодня друга похоронил, - сказал я.
- Настоящего? - спросил Стасик.
- Оказалось, что - да. Вернее, он думал, что он мне настоящий друг, а я - ему.
- А ты?
- А я не знал.
- Что вы настоящие друзья? - спросила Рита.
- Ну да. Я думал, что это просто слова.
- А теперь узнал? - ехидно спросил Стасик.
- Ну, да.
- Разве так бывает?
- Наверное, не бывает, - с сомнением сказал я.
Стасик предложил выпить за дружбу. Мы выпили, закусили, потом я выкурил целую сигарету и отключился.
Ночью я проснулся на диване, попробовал встать и наступил на тело. Меня обуял липкий ужас, видимо, мне снился какой-то кошмар. Я отдернул ногу, снова лег и свесил с дивана голову и руку. На ощупь тело на полу оказалось живым и теплым, оно дышало и при ближайшем рассмотрении оказалось Стасиком. Он спал в очень неудобной позе.
Из-под кухонной двери пробивалась полоска света. Мучимый жаждой я встал и мотыльком потянулся на свет. Рита сидела на коленях у какого-то парня. Они взасос целовались. Я поискал кока-колу, но нашел лишь пустую бутылку. Холодильник тоже меня ни чем не обрадовал. Пришлось пить сырую воду из-под крана. Напившись, я опять посмотрел на парочку. Они оторвались друг от друга и обратили на меня внимание.
- Познакомься, это - Антон, - сказала Рита.
- Очень приятно, и главное, вовремя, - сказал я Антону, который походил скорее на гопника, чем на музыканта.
Часы показывали три часа ночи.
- Сто грамм будешь? - спросил Антон.
- Нет.
- Ты бы нам, земляк, диван освободил, а сам лег на кресло, - сказал Антон.
- Перебьетесь, - с трудом рассердился я, сходил в туалет и лег поперек дивана, чтобы у тех двоих на кухне не возникло желания подложить мне под бок спящего Стасика.
Я долго не мог уснуть под свистящий шепот с кухни, звон рюмок и сопение пьяного паренька на полу. Я силился вспомнить, какой кошмар мне снился перед этим, потом решил, что последние три дня пострашнее любого кошмара и поспешил спрятаться от действительности, телепортировавшись в ночь.
4.
Я летел на сверкающей, свежевымытой восьмерке по Николаевскому шоссе со скоростью сто пятьдесят километров в час. Эту современную четырехполосную магистраль построили недавно, после чего мои нечастые поездки на малую родину превратились в сплошное удовольствие - на этом шоссе я установил свой личный рекорд, преодолев сто километров до нашего поселка за сорок восемь минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29