Я не дал, сказал - треть после подключения электричества.
- Правильно... Ладно, пока. Я поехал.
- До завтра. Светке привет.
Положив трубку, я тепло попрощался с Эрнстом, крепко пожал ему руку и похлопал по плечу, но ответных чувств в нем не вызвал. Мужик был явно не в духе. Закрывая за мной ворота, он все еще бубнил себе под нос, поддерживая свою речь расплывчатыми жестами.
По пути я объяснил Свете, что мой рабочий день не закончился, что мне придется ехать в офис к Угланову и предложил завести ее к маме, а на обратном пути забрать.
- А кто тебе сказал, что сегодня я ночую у тебя? - поинтересовалась она.
- А разве нет?
- Да, - она усмехнулась и поежилась.
- Вот видишь, я - телепат.
- Только забирать меня не надо. Я дойду сама. Пока ты будешь ездить, я приготовлю ужин.
Я высадил ее во дворе, в котором она выросла и вышла замуж. Здесь она выгуливала своего, только что появившегося на свет, сынишку. В этом же дворе она впервые получила от пьяного мужа по физиономии на глазах у соседей, с интересом выглядывавших в окна и наблюдавших за развитием событий. А когда это повторилось еще раз, она у всех на виду выбросила его вещи в лужу около подъезда и приготовилась защищаться. И тогда все, кто находился в это время в пределах видимости - и дяди в трико с пузырями на коленях, и толстые тети с бельевыми веревками, и даже учитель со второго этажа, - встали на ее защиту, изгнав паршивца из дома и из ее сердца.
Она раз пять рассказывала мне эту историю, каждый раз восхищаясь своим двориком. Но я видел перед собой только две старые облезлые двухэтажки, кривую березу, фанерный столик для игры в домино и не находил в этой унылой картине никакой прелести.
Электронные часы, которые Серега намертво приклеил "моментом" к приборной доске, показывали половину десятого, они, конечно, врали, но не намного, минут на десять. Правда, я уже забыл в какую сторону.
Торопиться смысла не было. Игорь всегда задерживался в офисе допоздна. Я в который раз за сегодняшний день миновал мост, выехал на "Индустриальную" и, дождавшись зеленого сигнала светофора, свернул в маленький переулок без названия, упиравшийся в бетонный забор бывшей автобазы. Во дворе стояло двухэтажное здание, на втором этаже которого горело два окна, с силуэтами бумажных снежинок, оставшихся еще с празднования Нового года. Справа в темноте едва различим ангар, в котором, собственно, и хранилась водка. Перед домом на площадке стояло несколько машин, три легковых, два ЗИЛа без колес и автокран на шасси МАЗа, тоже в нерабочем состоянии. Считалось, что эту импровизированную автостоянку охраняет сторож со склада алкогольной продукции, но, судя по тому, с какой скоростью приходили в упадок бесхозные грузовики, охрана не была эффективной.
Вначале я припарковался в один ряд с легковушками, принадлежащими Игорю и людям, находившимся с ним в офисе, но, попытавшись выйти, попал ногой в глубокую лужу. Выругавшись, я сдал назад и оставил машину в дальнем, самом темном углу двора, прижавшись дверью фургона к забору.
В большой узкой комнате, арендуемой Углановым под офис и выставочный зал, находилось три человека; охранник с мужественным лицом и помповым ружьем, Игорь и еще невысокий парень в спортивном костюме, которого я не знал. Когда я вошел, они на секунду прервали негромкую беседу, поздоровались и тут же продолжили разговор, не обращая на меня никакого внимания. При этом незнакомец бросил в мою сторону быстрый колющий взгляд, глаза в глаза, от которого меня передернуло. Я сел за свободный стол, вытащил деньги и начал из трех пачек складывать одну.
- Запомни мои слова, - продолжил незнакомец, обращаясь к Игорю. Через две недели твой оборот удвоится. Сейчас склады ликероводочных заводов области переполнены. Каждый из них должен государству по двадцать пять тридцать миллиардов, никто у них водку не берет, а если и берет, то не рассчитывается. Хотя водка - то хорошая. Понятно, почему?
- Потому что все сидят на привозной - московской, дагестанской и астраханской. Она - дешевле, - ответил Игорь.
- Правильно. С понедельника ситуация изменится. Привозное говно станет дороже. У ворот ликерок опять вырастут очереди, а что будет твориться у тебя - вообще предположить трудно. Ты ведь торгуешь дешевле заводской цены?
- Да, дешевле. Но почему привозная станет дороже? - было видно, что Угланов привык доверять этому парню, и теперь в его голосе слышалось возбуждение.
- Потому, что сегодня областное правительство приняло постановление, согласно которому один литр привозной водки, разлитой за пределами области, должен будет стоить не менее тридцати восьми тысяч рублей. Постановление будет опубликовано в понедельник в "вечерке" и вступит в силу с момента публикации. В понедельник утром всех начальников торговых отделов соберут в министерстве. И пошло и поехало...- парень вынул из кармана сложенный вчетверо белый лист бумаги и протянул его Игорю. - Вот ксерокопия.
Игорь с воодушевлением принялся за чтение. Я тем временем отсчитал от кучки двадцать миллионов, стянул их резинкой, а оставшиеся пятьсот двадцать восемь тысяч, убрал в карман, решив, что с их судьбой определюсь позже.
Закончив читать, Игорь некоторое время сидел молча, уставившись в одну точку, потом аккуратно свернул бумагу и отдал парню.
- Для меня это очень хорошее известие, - сказал он. - Но где гарантия, что это постановление будет выполняться?
- Будет, раз я к тебе приехал, - веско ответил парень.
- Чего ты хочешь? - спросил Игорь.
Его собеседник пожал плечами, выразительно посмотрев в мою сторону. Угланов повернулся ко мне, и по его глазам я понял, что мое присутствие ему на руку. Насколько я знал, а знал я его ни много, ни мало пятнадцать лет, он никогда не принимал никаких решений, детально их не продумав. Известие, которое только что прозвучало из уст незнакомца, судя по всему, было для него полной неожиданностью. Он был рад возникшей в разговоре паузе, которая давала ему возможность продумать варианты.
Я молча протянул ему деньги.
- Сколько здесь?
- Двадцать.
- Сколько еще вы мне должны? - спросил он небрежно.
- Еще столько же, - я был уверен, что он знал наш долг с точностью до копейки. - Завтра утром, ровно в девять Сергей привезет остаток.
- Хорошо. А во сколько тебе нужна "Газель"?
- Если возьмешь за тару деньги, то "Газель" мне не понадобится.
- Все-таки, Дальтоник, ты - мелочевщик, - почему-то разозлился он. Какая-нибудь чернота, скупающая тару, предложила тебе на пару рублей дороже за ящик и ты уже с вожделением потираешь руки.
- Ты просто скажи, возьмешь деньги или нет. А на счет мелочевщика, то куда уж нам до вас.
- Деньги я возьму. Но мне интересно знать, почему ты не прислушиваешься к советам друга? Мы с тобой, урод, за одной партой в институте сидели, вместе чуть в армию не загремели, одних и тех же девок трахали. Я тебе говорю: не разменивайся по мелочам, не считай копейки, а ты - набил карманы мелочью, сел на свой драндулет и ездишь по городу, как бомж с пейджером, - сказано это было с воодушевлением, почти с надрывом. Если бы рядом было зеркало, то он обязательно посмотрел бы на себя, любимого. - Ты сколько зарабатываешь в баксах? Тысячи три?
- Две, две с половиной.
- Где деньги?
- Я купил машину.
- Правильно - восьмерку, потому что на девяносто девятую денег пожалел.
- Мы с Серегой строим торговый павильон на остановке.
- Мелочь. Ты пойми: есть два варианта. Первый - зарабатывать деньги, а второй - экономить. Некоторые считают, что сэкономил, значит заработал. Бред. Деньги должны приносить деньги. Ты, наверное, еще и откладываешь в баксах.
- Я хочу купить квартиру на первом этаже и открыть свой магазин.
- Мудак ты, вот ты кто. Деньги не должны лежать. Деньги должны работать. Ты слишком медленно едешь. Наступит момент, когда те, кто стартовал позже, обойдут тебя и прижмут к обочине. И ты со своим магазином останешься в правом ряду с проколотым колесом. Это гонка. Ты понимаешь?
- Я не тороплюсь. Тише едешь, дальше будешь.
Игорь хотел сказать мне еще какую-то умную вещь, но в это время у него заиграл сотовый, избавивший меня от необходимости выслушивать очередные нравоучения.
Звонила его жена. Они какое-то время обсуждали покупки, потом он сообщил ей о моем присутствии и передал мне приглашение в гости. Я сказал, что загляну на днях, пожелал ей и их сыну всего хорошего, попрощался со всеми и вышел в коридор.
На лестничном пролете горела всего одна грязная лампочка, окон не было. Вдоль каждой ступеньки была проведена полоса черной краской, как на клавишах пианино. Каждый шаг - нота. Я бегом спустился к двери. Мелодия получилась минорной.
Я завел машину и включил фары.
Свет вспыхнул и погас.
Я несколько раз дернул центральный переключатель света. Ни какого результата. Несколько секунд просидев в задумчивости, я потянул на себя рычаг переключателя сигналов поворота. Свет снова вспыхнул, одновременно и дальний и ближний, и погас, когда я рычаг отпустил. Сигналы поворотов работали. Не хотели гореть только габаритные огни. Значит дело не в лампах и не в реле. Уже лучше. Просунув руку под приборную доску, я проверил на месте ли провода центрального переключателя. Провода оказались в порядке. И тут я вспомнил, как продавец запчастями предупреждал меня о том, что на "москвичи" нельзя ставить галогеновые лампы потому, что это приводит к выходу из строя переключателя. Я всегда имел это в виду, покупая лампы. А Серега просто не знал. Поэтому свет фар и казался мне таким ярким.
Я вышел из машины, откинул спинку сиденья водителя и стал на ощупь искать веревку, кусок шпагата или моток мягкой проволоки. Там было много всяких нужных вещей, но веревки не было. Я снова сел в машину и начал шарить за сиденьем пассажира, потом в бардачке. Больше всего похожим на веревку оказался полиэтиленовый мешочек из-под хлеба.
Я провозился довольно долго, а когда поднял голову, то увидел, что у самой двери конторы стоит светлая девятка. Еще я заметил спину человека, который быстро вошел внутрь, хлопнув дверью. "Еще один должник", - подумал я.
Скатав мешочек наподобие шнура, я привязал рычаг переключения поворотов к рычагу переключателя привода стеклоочистителей, включил аварийный сигнал, завел двигатель и выехал со двора, мигая, как светомузыка и, надеясь, что не попадусь на глаза гаишникам.
С горы открывался почти космический вид. Миллион огней, окна и фонари. Чьи-то жизни. Тысячи одиночеств, которым довелось жить в одном месте и которым глубоко наплевать друг на друга.
Я думал о дружбе. Точнее о том, что ее не существует, какой описывают в книгах. Игорь снисходительно позволял себе дружить со мной. Я дружить с ним был обязан. А Серега - вообще темная личность, самая большая загадка для меня. Я знал его десять лет, был свидетелем на свадьбе... Время проходит, мы взрослеем, кончается дружба и куда-то уходит любовь. Эти два слова, скорее всего, физические величины, как вес или плотность. Они имеют свои свойства и изменяются под действием окружающей среды, иногда настолько, что от них не остается и следа. Хотелось бы мне знать, каким законам они подчиняются.
До стоянки оставался всего один квартал, когда на светофоре меня остановил гаишник, подтвердив мои самые худшие опасения. Вид у него был неважнецкий, он был слишком молод, мал ростом и худ. Не знаю, по какому принципу отбирают в милицию, но я при желании мог бы легко накостылять ему по шее, отобрав рацию и пистолет.
- Это что еще за цирк? - с важным видом осведомился он.
- Командир, перегорел переключатель света. Следую до места стоянки.
- При неисправных световых сигналах эксплуатация транспортного средства запрещена.
- Не бросать же машину на дороге.
- Дальним светом вы ослепляете встречный транспорт, - он в совершенстве знал правила и гордился этим.
- По-другому не получается, - я открыл дверь и показал ему свое нехитрое приспособление. - Мне до стоянки сто метров осталось.
- Что в багажнике? - благодушно спросил он, судя по всему отбирать права или снимать номера у него желания не было.
- Пусто, - сказал я, открыв фургон.
Некоторое время он размышлял о том, брать с меня деньги или не брать и если брать, то сколько. Но определиться в этом вопросе ему помешала рация, которая захрипела о крупной аварии в старом городе. Он вернул мне права и убежал к стоящей невдалеке машине.
На стоянке я поставил "москвич" рядом со своей восьмеркой, заплатил деньги охраннику, предупредив о том, что завтра фургон заберет Серега и пошел домой.
Моя квартира досталась мне чудом, на излете перестройки, как молодому специалисту, вне очереди. Был когда-то такой хороший закон. Ее освободил начальник проектного отдела, никто на нее не позарился. Подумаешь однокомнатная хрущевка, в строительной организации можно рассчитывать и на лучшее. Так я бросил общагу. Знали бы они, что будет лет через семь.... Знать бы, что будет завтра!
Света приготовила плов. Было как всегда вкусно. Я читал газету. Все как в настоящей семье. Все слишком привычно. Наверное, так и должно быть в жизни. Телевизор, газета, дети. Но я не воспринимал происходящее, как свою жизнь. Это была игра.
Раздался телефонный звонок. Света привычно взяла трубку, как будто имела на это право. Звонил Сергей. Я отчитался перед ним за свою поездку к Игорю.
А потом мы легли в постель. На мокрой от пота простыне мы исполнили какой-то чудный ритуальный танец, как два шамана, изображающих весеннюю пляску змей, сплетенных в один клубок. Но показательного выступления у нас не получилось. Так - обязательная программа.
Отдышавшись, Света произнесла:
- Коль, я давно хочу спросить, почему Серега называет тебя дальтоником?
- Я не вижу синий цвет.
Она немного помолчала.
- С рождения?
- Нет, с шести лет, после травмы.
- А какого цвета небо?
- Серого с желтизной.
- А море?
- Тоже.
- Но ты ведь должен его помнить.
- Кого?
- Синий цвет.
- Когда закрою глаза, я его помню.
Я был благодарен ей за то, что она заткнулась. Если бы она меня пожалела, я бы психанул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29