Эрл выдернул руку и принялся мерить шагами комнату из угла в угол. Злость и разочарование распирали его и искали выхода.
- Я вырос в лачуге, притулившейся на трех запущенных болотистых акрах. Это тебе что-то говорит? Мы жили, как ниггеры. Жили по соседству с ними, в такой же занюханной развалюхе. Питались таким же дерьмом и ходили такими же оборванцами. И мой старик порол меня как собаку за то, что я играл с их ребятами и не знал лучшей компании, когда был ребенком. Он молотил собаку кулаками по белой морде, и та была вся в шрамах. А он в ярости кричал, пытаясь её вразумить: "- Что, не можешь понять? Не можешь?" У нас ничего не было: ни сортира, ни мебели, вообще ничего. Вот откуда я взялся, Лори.
Он потер лоб, ощущая сухость и горечь стыда во рту.
- Вот кем я был, Лори. Позволь ещё кое-что рассказать. Однажды я увидел в каталоге картинку - губная гармошка за девяносто пять центов. И решил купить себе такую. Остановить меня не могло ничто. Я экономил два года. И знаешь, чего в результате добился? Двадцать два цента! Вот чего я тогда стоил. - Он безнадежно уронил свои крупные руки. - Двадцать два цента. Это непереносимо, Лори.
- Но большинству людей поначалу приходится несладко, - неуверенно заметила она, смущенная страстью его откровения. Ты же знаешь, я даже не закончила школу.
- Уверен, тебе пришлось нелегко, - устало кивнул он. - Всем приходится туго, я полагаю. Но мне достались совершенно особые трудности. Я приписал себе года, чтобы попасть в армию. Да я бы пошел на любую ложь, чтобы убраться хоть к черту на рога. Все лучше, чем эта лачуга.
- Все это в прошлом. Если ты устроишься на работу, то добьешься всего, что пожелаешь.
- С моим-то послужным списком? Да любой босс покрывается холодным потом, видя меня ближе семи футов от кассы.
Он ударил кулаком по ладони.
- Две отсидки за ни за что! Если я возьмусь за дело, это будет что-то стоящее. Я обещаю.
- Нужно попытать счастья. Ты просто не пробовал, вот и все.
- Конечно, конечно, - язвительным усмехнулся Эрл. Злость растаяла, её сменило ощущение тщетности усилий. Он понял, что не сможет её переубедить или хотя бы заставить его понять.
- Какого черта позволять им копаться в моей душе? Всякая толстая сволочь будет морщить нос, а ты должен смиренно оправдываться: "- Да сэр, я был плохим мальчиком, но получил хороший урок, и можете дать мне под зад, если я хоть на шаг собьюсь с пути." - Он нетерпеливо рубанул ладонью воздух. Нет, Лори, нет, я такого не вынесу.
- Ты думаешь только о себе, - вновь зарыдала она. - Ты совсем не думаешь обо мне.
- О, Господи, - застонал он, обеими руками схватившись за голову. - Ну прости, ради Христа, забудь!
Она вскочила на ноги, вытерла слезы кулаком.
- Такое не забыть, Эрл. Послушай меня, послушай хотя бы минуту. - Она обняла его, и чувствуя, как он напрягся, сопротивляясь притяжению её тела, прильнула к нему ещё отчаяннее.
- Давай уедем, Эрл, - срывающимся голосом зашептала она. - Подходит мой отпуск. Целых две недели. Ты помнишь домик, где мы отдыхали прошлой весной? Можем поехать завтра на машине. Тебе там нравилось, верно, Эрл? Тебе очень нравилось, я помню.
- Да-а, там чудесно, - протянул он. - Дивные были дни: чистый воздух, прогулки по лесу...
- Можем снять ту же самую хижину, - скупая улыбка осветила её лицо, напряжение, сковывавшее все её тело, отпустило.
- Будем жарить мясо и сидеть ночами у костра. Помнишь Тони, парня, которому ты помогал рубить дрова? Ты опять его увидишь. Пожалуйста, прошу тебя, Эрл. Давай уедем.
- Это просто несерьезно, - Эрл пригладил волосы рукой. Я имею в виду так вот просто сорваться с места.
- Давай так и сделаем, Эрл. Прошу тебя! Просто запакуем чемоданы и уедем.
- Я не знаю... Пулу это не понравится.
- Мне все равно, все равно, наплевать мне на него! Давай не будем больше говорить об этом. Ты совсем голодный, и это моя вина. Тебя нужно кормить.
Она рассмеялась и снова крепко прижалась к нему.
- Ты слишком большой, и это тебе самому не слишком на пользу. Лишние проблемы...
Только она повернулась к кухне, как позвонили в дверь. Лорен замешкалась и хмуро взглянула на Эрла.
- Кто это может быть?
- Посмотри.
- Разве так поздно людей беспокоят? - проворчала она. - Наверняка можно было подождать до утра.
Сквозь открытую дверь Эрл увидел, как в тусклом свете холла мелькнула белокурая головка Марджи Макмиллан. Он вздохнул и опять закурил.
Марджи жила этажом выше. Лорен с ней ладила, но он переносил только в малых дозах. Та была очень доброжелательна, но нескончаемая болтовня пилила его нервы, как напильник.
Прямо с порога она начала:
- Вряд ли позволительно кого-нибудь беспокоить в такое время, но я знаю, вы - ночные совы и ещё не спите. О, Эрл! Как поживает мой самый любимый дружочек?
Она заглянула в кухню и хлопнула себя по лбу.
- Вы ещё не ужинали!
- Я поздновато вернулась, - пояснила Лорен.
Марджи усмехнулась Эрлу.
- Эх, парень, знала бы я, что ты совсем один...
- Лори уже была готова меня насытить, - сказал он, надеясь, что соседка поймет намек.
- Как мило! Я бы хотела, чтобы Френк иногда по вечерам задерживался, и мы могли бы ужинать по-настоящему поздно, как французы.
Она приняла позу, чтобы лучше продемонстрировать свое тело - сочное и аппетитное.
- Как мой французский, Эрл? Неплохо?
Он старался сдержать нараставшее раздражение.
- Что у тебя, Марджи?
- Дело важное и очень серьезное. Мы хотим попросить тебя о большом одолжении.
- Меня? - удивился Эрл.
Лорен поспешила вмешаться:
- Я Эрлу ещё не рассказывала. Лучше я позвоню утром, Марджи.
Но ту уже невозможно было остановить.
- Тогда я спрошу сама. Не делай страшные глаза. Все-таки это мой праздник.
- Послушайте, в чем дело? - спросил Эрл.
- Все очень просто, мой сладенький, - мелкими шажками она двинулась к нему, приторно улыбалась, но во взгляде, как ни пыталась она пыталась изобразить смущение, угадывалось притворство.
- Френк переговорил с боссом, чтобы его отпустили на четверг и пятницу в связи с нашим юбилеем. Вот, - Марджи стала считать на пальцах. - Четверг, пятница, и если чуть-чуть прихватить понедельник, получается почти пять дней.
- Грандиозно, - Эрл, чуть хмурясь, смотрел на нее. - Вы хотите уехать?
- Во Флориду, - Мардж прикинулась, что от счастья падает в обморок. Плавать, валяться на песке, танцевать всю ночь. Я даже представить себе не могу, что еще!
- Позволь нам с Эрлом обсудить это попозже, - опять вмешалась Лорен. Мы ещё не ужинали.
- Я быстренько, - заторопилась Марджи. - Еще одна деталь, Эрл. Из Скрентона должна приехать мать Френка присмотреть за детьми, но вчера она позвонила, что не сможет оказаться здесь раньше субботы. Я поделилась с Лорен и она предложила... - Марджи приложила указательный палец к его груди. - Она подумала, что ты сможешь помочь.
- Что ты имеешь в виду? - озадаченно спросил Эрл, косясь на Лорен. Ты понимаешь, о чем она толкует?
- Я только обещала спросить тебя, - Лорин пыталась облизнуть пересохшие губы. - Это же нетрудно. Ребенок спит весь день, а ночью я бы присмотрела.
Марджи приободрилась.
- Мы с Френком постараемся как-то помочь из Флориды, - продолжала она. - Ну скажи да, Эрл! Пожалуйста.
Эрл неопределенно улыбнулся, потом взглянул на Лорен и улыбка исчезла, между бровей пролегла морщинка.
- Ты посчитала, что я смогу стать нянькой, да?
- Я обещала выяснить, как ты к этому отнесешься. Они действительно влипли... - Лорен неуверенно улыбнулась. - Не обижайся, совершенно не на что. Томми - настоящий ангел.
- Точно, ты половину времени даже не будешь его замечать, - опять затараторила Марджи. - Я напишу тебе инструкции и все такое... - Она покосилась на Лорен. - Ну ладно, я оставляю вас спокойно обсудить, что к чему. Наверно, нужно было дать Лори время тебя подготовить. Френк говорит... - Она заглянула в глаза Эрла, и то, что там увидела, заставило её испуганно и криво улыбнуться. - Френк говорит, что я всегда лезу туда, куда и ангелу соваться не стоит.
- Свежая мысль. Зачем же он работает шофером, если может придумывать такие остроумные штуки? Почему не пишет для телевидения?
- Да? - пробормотала Марджи, и щеки её стали приобретать пунцовый оттенок. - Очень мило...
- Ну, а теперь прекратите. Оба, - прервала их Лорен. - Что плохого в работе шофера? Куда лучше, чем слоняться, изнывая от безделья.
- Ты права, - протянул Эрл. - Убийственно права.
- Очень сожалею, Эрл. Я не хотела, чтобы так вышло, Мапджи двинулась к выходу, пытаясь улыбкой как-то смягчить его гнев. - Я просто думала только попросить, потому что мы влипли, как говорит Лорен. Ну ладно, мне пора. Френк, наверно, уже наливает мне пиво. Всем спокойной ночи.
Когда дверь захлопнулась, Лорен поспешно заговорила:
- Нет повода злиться. Они же наши друзья. Не стоит обвинять их в том, что они просят об одолжении.
Его глаза, горевшие холодным бешенством, не отрывались от её лица.
- Так вот кем ты меня считаешь? Нянькой, да?
- Нет, Эрл, нет. Просто они соседи, и могли ожидать... Куда ты собрался?
Он уже натянул свитер прямо на голое тело, надел свой черный плащ.
- У меня есть работа, если тебя это интересует. Но только не нянькой.
- Нет, Эрл! Я не позволю...
Он отвернулся. Решение было принято. И мощной, непоколебимой поддержкой стало его бешенство.
- Найди себе другого мальчика на побегушках, - схватив записку с телевизора, Эрл бросил её под ноги Лорен. - Тебе нужно забрать серое платье у Бергера? Отлично, черт возьми. Пойди и получи. - Голос его срывался от эмоций. - Картошки захотелось? Почисти! Ты ищешь няньку отпрыску Макмилланов? Вперед! Но без меня, Лори.
Он так рассвирепел, что голос прерывался, как у ребенка, собирающегося заплакать.
- Чего ты от меня хочешь? Чтобы я шатался по улицам и даже не смел заглянуть в бар? В бар, где меня бы встретили приветливо, как прочих. Хочешь, чтобы я улыбался этой маленькой шлюшке, что живет наверху, и менял пеленки её отпрыску, пока она будет валяться во Флориде с тупым болваном драгоценным муженьком? Ты этого хочешь?
Его голос гремел все громче и громче, подстегиваемый распаляющимся неистовством.
- Так, Лори? Ты хочешь, чтобы я превратился в ничтожество? Абсолютное ничтожество?
- Я просто хотела, чтобы ты остался со мной, - в отчаянии трясла она головой. - Вот и все, Эрл, клянусь.
- Ты сама не знаешь, чего хочешь, - он тяжело переводил дух, - сама себя не знаешь, Лори. А я другой. Я знаю, что нужно делать.
Уходя, он громко хлопнул дверью. И грохот этот отозвался эхом, и причудливая лестница старого дома заходила ходуном. Лорен осталась посреди комнаты, крепко прижав руки ко рту, широко раскрытые глаза испуганно смотрели на закрывшуюся дверь. Потом она безвольно опустила руки, ещё немного постояла, медленно прошла в кухню и положила отбивную в дымящуюся сковороду.
Глава четвертая
На следующее утро в самом начале десятого Джон Ингрэм вошел в вестибюль отеля, где поселился Новак. Невысокий изящный парень лет двадцати пяти был в сером с жемчужным отливом пальто, лакированных черных туфлях и светло-серой шляпе с узкими полями, которую он лихо заломил и приспустил на лоб. Словно танцевальный ритм чувствовался в его легкой, уверенной походке, в раскованной манере движений всего тела. Он шел, как будто слушал звуки военного оркестра: голову назад, плечи прямо, каблуки отбивают четкий такт по ковру вестибюля.
В лице его было нечто лисье, а аккуратные усики усиливали впечатление, что перед вами энергичный, шустрый пройдоха, типичный для большого города. Однако общий облик не был ни жестким, ни высокомерным. Он казался скорее весельчаком, чем человеком слишком сообразительным, как если бы одет был в маскарадный костюм и понимал, что это одеяние вступает в вопиющее противоречие с его истинным образом.
Проворно миновав вестибюль, он вошел в лифт. Цветной лифтер взглянул на него с любопытством, но ничего не сказал. Когда в лифт вошла дородная белая дама лет тридцати, Ингрэм передвинулся в дальний конец кабины и снял шляпу с намеренной щепетильностью.
Всем своим поведением женщина этот жест игнорировала. Глядя сквозь Ингрэма, она ледяным, отстраненным голосом скомандовала:
- Седьмой, пожалуйста.
Ингрэм широко и елейно улыбаясь, сказал:
- Мне бы хотелось к подружке на десятку, если ты не против, парень.
Его манера обращения была пародией на униженную просьбу, защитная ирония прорывала гладь намеренно сладкого голоса. Интонация фразы то поднималась, то виновато падала.
Лифтер покосился на него, предостерегающе сверкнув глазами.
- Куда-куда? Десятый?
- Совершенно верно. Старина десятка, - Ингрэм закивал головой, елейно улыбаясь белой женщине. - "Старина большая удача ", - именно так называют её игроки. "Старина большая удача ", - Он расхохотался, хлопая шляпой по бедрам.
Женщина словно окаменела, взор её был прикован к пятну отслоившейся краски на двери лифта. Казалось, она не в своей тарелке, на щеках проступили пятна, губы сжались в тонкую, враждебную линию. Когда на седьмом этаже открылись двери, она быстро выскочила и зашагала по коридору, вихляя широченными бедрами, давая понять, что её реакция как раз посередине между глубоким смущением и не менее глубоким презрением.
Лифтер закрыл дверь и оглядел Ингрэма, не собираясь нажимать кнопку.
- Ну а теперь говори, кого же ты знаешь на десятом этаже? - спокойно осведомился он.
- Друг моего отца, - ответил Ингрэм, медленно и таинственно ему подмигнув. - Старинный дружок, партнер по гольфу. Папочка был тот ещё тип. Член всех приличных клубов. "Дорожный клуб", "Большая раковина", "Клуб Вильямса", "После бритья", - Ингрэм мягко засмеялся. - Причем привилегированный член. Так что давай поднимайся, парень. Поехали.
Лифтер усмехнулся Ингрэму, затем снисходительно рассмеялся и включил подъем.
- Я полагаю, ты тоже тот ещё тип. И все же здесь следи за собой. Эти женщины знают свои права и возможности. Здесь не стоит выходками черных аборигенов из джунглей смущать достойную публику.
Когда кабина остановилась на десятом этаже, Ингрэм похлопал парня по плечу:
- Не попирай закон, парень! Ни на йоту!
И зашагал было по коридору к апартаментам Новака, но после нескольких шагов умерил прыть и постарался привести свои нервы в надлежащее состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30