Джамайка и Гейб обменялись взглядами заговорщиков. Тесс прикусила губу.
Приятная молодая девушка в черном кожаном платье подала ей руку.
– Я Фелиция. Вы любите акварель?
Гейб удовлетворенно хмыкнул, и Тесс бросила на него уничтожающий взгляд.
– Конечно, я с удовольствием посмотрю, что вы принесли.
Выстроилась целая очередь. Гейб и не предполагал, что в городе столько талантов. Акварель, масло, фломастеры, карандаши, гуашь. Пейзажи, этюды, портреты. Тесс внимательно рассматривала все, не жалея времени беседовала с каждым художником, говорила о значении света и тени, уделяла внимание нюансам и перспективе.
Прошло более двух часов, как Гейб оставил ее в углу за столом с яркой настольной лампой среди десятков холстов и стопок фотослайдов. Теперь он вытянулся в глубоком плетеном кресле в противоположном конце большой комнаты. Местные художники, по старой традиции принесшие на вечеринку свои новые работы, возвращались после беседы с Терезой Дрисколл вдохновленные, улыбались, болтали, поглощали напитки и закуски, танцевали и веселились от души.
Гейб объяснял перемену настроения Тесс тем, что художница наконец попала в родную стихию. Он много бы дал, чтобы слышать ее смех снова и снова.
Тесс была дурнушка и красавица одновременно. Никогда в жизни Гейб не испытывал такого желания узнать о женщине как можно больше.
Днем в офисе работа не заладилась. Мозг Гейба лихорадочно выдавал на-гора все новые вопросы, на которые не находил ответа. Ее детство, например. Что за странное несчастливое существование в постоянных переездах с места на место придумал бедной девчушке родной отец, «конченый человек», как проскользнуло у нее однажды. И куда смотрела ее мать? Как сумела Тесс подняться из грязи и нищеты и дорасти до руководителя процветающей компании?
Что вообще происходит? Почему его так волнует чужая судьба? Возможно, потому, что Гейб привык находить исчерпывающие ответы на все вопросы. Но где-то в глубинах его души таилась странная уверенность: он знал эту женщину так же хорошо, как каждый цветок в саду Бланки.
Что-то было в Тесс загадочное, а вместе с тем до боли знакомое и близкое. Гейб отпил пива, тайком наблюдая за движениями ее сочных выразительных губ. Вместе с начинающим фотографом она изучала серию фотографий тропических птиц.
По улыбке Джамайки он понял, что та молча праздновала победу.
– Не представляла себе, что она выдержит этот натиск, – тихо сказала она Гейбу. – Только посмотри на нее! Как будто всю жизнь она стремилась приехать сюда, чтобы насладиться шедеврами. Какая глубина восприятия! Какое очарование! А она неплохо дополняет здешнее светское общество! Эта Тереза Дрисколл – знаток искусства, Гейб.
Он улыбнулся, лениво закинув руки за голову и растянувшись в кресле.
– Хорошо сказано. Определенно знаток.
Но как удержать Тесс на острове, как помочь воплотить мечты в реальность? Может, потолковать с местными банкирами относительно предоставления кредита? Или в случае неудачи предложить деньги взаймы на льготных условиях? Но позволит ли гордость Терезе Дрисколл принять подачку? Гейб решил поговорить с ней сразу же по окончании встречи с художниками.
Джамайка прервала его размышления недовольным возгласом:
– Мм… Кажется, грядут неприятности.
Гейб поднял глаза и увидел источник недовольства мэра. Очередь желающих показать Тесс свои творения увеличилась еще на одного человека – Папу, единственного и неповторимого в своем роде.
– Что еще он затеял, Гейб? Сходи выясни. Папа испортит нам все дело.
– Ах, Джамайка, оставим старика в покое. – Гейб снова откинулся на спинку кресла. – Тесс управится с ним сама. Тем более что он приоделся. Даже ботинки нацепил.
Появление Папы в рядах местных талантов напоминало бурю в пустыне. Он не мог спокойно дожидаться очереди. Сжимая и разжимая в руке клочок бумаги, Папа что-то невнятно бормотал. Правда, глаза старика – верный показатель настроения – смотрели сегодня не так дико, как обычно. Гейб счел это хорошим знаком.
Тесс поблагодарила очередного художника за интересные рисунки и поздоровалась с Папой. Тот смутился, пробормотав, что не обладает талантом художника, но пришел не просто так, а сочинил стих. Может, его четверостишия пригодятся когда-нибудь как текст поздравительных открыток. Уголки губ Тесс дрогнули, но этого никто не заметил. Она улыбнулась и предложила старику поделиться своим творением с публикой.
Тут и там раздались приглушенные смешки. Комнату наполнил гул недовольных голосов. Кто-то повернул выключатель «мешка со смехом» и тут же захохотал сам.
– Итак, начнем, – объявил Папа. – Представляю вам хайку. Думаю, это чертовски симпатично будет смотреться на карточке. – Он деловито откашлялся и громко, с выражением, продекламировал:
Солнце нырнуло в море.
Это не сон. Оно умерло.
Не будет сегодня рыбалки.
Творение Папы было встречено загробной тишиной. Гейб закусил губу, чтобы не расхохотаться. Все присутствующие, казалось, тоже едва сдерживали смех. Все, кроме Тесс.
Ее вдохновенное «Браво!» прозвучало как гром среди ясного неба. Она от души аплодировала старику. Многие, сначала пожав плечами, последовали ее примеру. От шквала аплодисментов Папа засиял, как новенький цент.
– Ну, у меня еще кое-что припасено, мисс… фу, дьявол, как, вы сказали, ваше имя, прекрасная леди?
– Тесс Дрисколл, сэр.
– Дрисколл… Хо-хо. Знавал я одного парня по фамилии Дрисколл. Мы вечно кутили у Слоппи. Вот был художник так художник! Такие фортели вытворял! Жулик – другого такого не сыщешь! Девицы липли к нему, как олени к солонцам. У него еще была дочурка, такая милая девочка с темными кудряшками. Вроде ваших, мисс. Одному Богу известно, что потом с ними стало. Вы случайно… э-э… не та самая Дрисколл?
Гейб чуть не разлил недопитый стакан пива. Лицо же Тесс стало пепельно-серого цвета. Глаза расширились от ужаса. По коже поползли мурашки. Все в комнате замерли в ожидании ответа.
– Ах, Папа, дружище! – Гейб вскочил и бросился к столу, где, замерев от ужаса, сидела Тесс. – Всем известно, что эта молодая леди не может быть дочкой вашего приятеля. Она была у нас на острове всего раз, шестнадцать лет назад. Мисс Дрисколл воспитывалась в семье любящих родителей и посещала самые престижные школы. Вы ошиблись, дружище. Правда, Тесс?
– Конечно, Гейб, – выдохнула она. – Мой отец был крупным банкиром, посвящавшим свободное время игре в поло. В Канаде. У нас там ранчо.
Гейб метнул на Тесс гневный взгляд, призывающий ее немедленно замолчать.
– Значит, то был другой Дрисколл… – протянул Папа. – Черт его знает! – Он дружески похлопал Гейба по плечу и обратился к Тесс: – Только дайте знать, мисс, когда будете готовы послушать другие мои стишки. – Довольный собой, Папа направился в сторону бара.
Вечеринка продолжилась. Гейб попросил художников, ждущих аудиенции, оставить Тесс свои визитки и поспешил вывести ее на воздух. Кое-кто недовольно заворчал, однако все пропустили Тесс к выходу.
Лишь оставшись наедине с Тесс в саду, Гейб пристально заглянул в ее глаза. Она была в явном замешательстве.
Гейб сел в кресло напротив.
– Надеюсь, я ничем не задел вас. Вы мне показались беззащитной.
– Пожалуй. Только не от этих талантливых ребят, а от старика, сохранившего неправдоподобную память.
Гейб хмыкнул.
– Да, Папа может похвастаться таким даром. Чего не скажешь про его хайку.
Он искренне рассчитывал на ее улыбку, но чуда не произошло. Тесс ушла в себя.
– Зачем вы это сделали?
– Что именно? Допустил маленький вымысел по отношению к вашему детству? Но вы всем своим видом просили помощи. Хотя, не сомневаюсь, никто из этих милых людей не изменил бы своего мнения, окажись вы и вправду дочерью мошенника. В иных кругах такая «изюминка» даже добавила бы вам популярности.
Тесс в замешательстве теребила зеленый листик.
– Я… позвольте поблагодарить вас. Никто не оказывал мне такую дружескую поддержку.
– Почему бы не защитить от неприятностей милую женщину, тем более дочь канадского банкира, играющего в поло на своем ранчо?
Тесс наконец-то рассмеялась:
– Считаете, меня немного занесло?
– Немного? Ого-го! У вас всегда так здорово получается фабриковать подобные истории?
– Увы! Наследственность. Я же никому не причинила вреда, да и видела этих людей в первый и последний раз.
Эти слова насторожили Гейба.
– Значит, на самом деле не заинтересовались ни одной работой?
– Напротив, у вас на острове столько талантов, что их работы обеспечили бы эскизами открыток пять моих компаний на десяток лет. Поверьте, Гейб, я искренне желаю увидеть всех этих людей преуспевающими, но не в состоянии помочь им. Зачем вы, или Джамайка, или не знаю кто еще затеяли этот цирк?
– Знаете, когда вы в гневе, ваши глаза приобретают оттенок грозовых туч. Прекрасная стихия!
Тесс нервно скрестила пальцы и замотала головой.
– Опять вы за свое!
– А вы – за свое. В чем дело, Тесс? Вы всегда так реагируете на проявления мужского внимания? – Гейб усмехнулся. – Не позавидую парню, который решит ухаживать за вами.
Он увидел, как ее щеки запылали. Неужели даже легкий флирт эта женщина воспринимает как личное оскорбление?
– Ухаживать за мной? Вы шутите! Должна сообщить вам, Гейб, что последний ухажер в нашей стране исчез где-то во времена правительства Эйзенхауэра.
Боже праведный! Никогда еще он не встречал женщину, так нуждающуюся в мужском внимании.
– Хм-м… Разве так плохо, что мужчина открыто выказывает желание завоевать женщину? Так ли ужасно, когда он, используя определенные жесты и слова, проявляет к ней интерес? Неужели произойдет катастрофа, если он попытается предугадать ее желание? Или подарит цветы, украшения, духи? Или пригласит ее на танец? Что вас настораживает, Тесс?
– Нет, все, что вы сказали, прекрасно и романтично. Для большинства женщин.
– Кроме вас?
– Сейчас – да. Нет ни времени, ни возможностей для того, чтобы завести роман.
– Ну вот, опять всему виной проклятая моя застенчивость. Ведь я только подумал пригласить вас потанцевать. – Гейб поднялся и протянул ей руку. – Пойдемте со мной, Тесс.
Она боязливо огляделась, и по напряженному выражению ее лица он догадался, какая борьба между рационализмом и романтикой происходит в душе Тесс.
Секунды казались вечностью. Она медленно встала и вложила руку в его ладонь.
Глава 5
Гейб не повел ее к танцующим.
Миновав тяжелые железные ворота, они пошли по выложенной кирпичом дорожке, которая уводила бог знает куда.
Ее рука согрелась в его большой ладони. Как ни старалась, Тесс не могла найти слов, чтобы выразить признательность Гейбу за спасение. Кто бы мог подумать, что Папа так верно поразит цель. Ту самую, которую Тесс всегда держала под замком. Нет, поступок Гейба не был проявлением особой доблести. Но он сделал это именно для нее. Его врожденное великодушие в этот раз было чем-то куда большим, чем простая услуга. Гейб Моралес, сам о том не подозревая, выбрал путь, гарантирующий ему успех.
Но сейчас он хотел лишь потанцевать с Тесс.
Серьезный промах. Слишком стремительно он действует, надо дать ему это понять. Почему она повела себя столь легковерно, положившись на слова о неотложном визите в дом мэра? Теперь Тесс испытывала только угрызения совести. Молча сжав его руку, она покорно шла за ним. Возможно, Гейб получал удовольствие, затеяв этот флирт. Но зачем ходить вокруг да около, если Тесс ни на минуту не забывала, что главная цель Моралеса – освободить себя от бремени дома разрухи?
– И все-таки мы потанцуем, – сказал он, когда они оказались в темном углу дворика под сенью раскидистых королевских пальм. – Отсюда неплохо слышна музыка.
– Дело не в моем нежелании. Бог наградил меня грацией хромого носорога. Последний раз я пыталась танцевать на летнем пикнике, устроенном сотрудниками нашей компании. Бедный мой кавалер – я отдавила ему тогда все ноги! Плохой опыт.
Гейб осторожно приподнял пальцем подбородок Тесс и внимательно посмотрел в ее залитые лунным светом глаза.
– Значит, я тем более должен исправить положение.
Словно разряд электрического тока пронзил Тесс, когда он положил ее руки себе на плечи и обнял за талию. Послышалась музыка.
Тесс напряглась, пытаясь предугадать движения партнера. Не дай Бог сделать неверное движение и наступить Гейбу на ногу!
От волнения она часто заморгала, чувствуя, как отчаянно бьется сердце.
– Почему мы не танцуем?
– Потому что вы не готовы получать от этого удовольствие.
Раздосадованная, Тесс попыталась высвободиться из его объятий. Однако Гейб удержал ее.
– Я же предупреждала, что не умею танцевать.
– Вам нужно только расслабиться, вот и все. – Его голос был мягок, как бархат. – Отдыхайте. Искусство танца – не работа мысли, это скорее из области чувств. Пусть весь мир на миг погрузится в небытие.
– Думаете, у меня получится? Не понимаю, как люди могут ни о чем не думать. Как им удается забыть о реальности?
– Вот что. У меня есть идея.
– Что-то типа электрошоковой терапии?
– Закройте глаза.
– Зачем?
– Доверьтесь мне, Тесс. Закройте глаза и не открывайте, пока я не разрешу.
Она повиновалась, скептически заметив:
– Все равно ничего не получится. Медитировать я уже пробовала.
– Сегодня мы попробуем другое. Итак, ваши глаза закрыты. Вслушайтесь в звуки ночи. Что вы слышите?
– Как вы отстукиваете ногой ритм.
Гейб что-то невнятно пробормотал. Наверное, выругался.
– Почему вы так тщательно скрываете от меня свои чувства?
Глаза Тесс невольно открылись. Нет, такого удара по самолюбию она не ожидала. Собираясь дать ему достойный ответ, Тесс вспыхнула… и в этот момент его указательный палец коснулся ее губ.
– Тсс. Прежде чем говорить, помолчите. Почему вы отталкиваете меня от себя? Боитесь?
Она чуть заметно кивнула. Кажется, Гейб Моралес обладал способностью читать чужие мысли.
– Не надо, Тесс. Закройте глаза. – Он снова положил ее ладони себе на плечи и начал двигаться. – Дышите глубоко. И слушайте. Вот так, хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19