Тесс отскочила и замерла. Мускулы на его руках напряглись. Вся фигура олицетворяла мужество и силу.
Она сама не понимала, что делает, когда ноги вдруг понесли ее к этому человеку. Тесс обхватила его лицо руками и жарко поцеловала в губы. Вся боль и мука, вся нежность и ласка, сосредоточенные внутри ее существа, казалось, в один миг вырвались наружу, соединив их губы. Только осознав, что натворила, Тесс попятилась назад.
В глазах Гейба застыло удивление, сменившееся затем молчаливым вопросом.
– Я отправляюсь домой в Индиану, но хочу, чтобы вы запомнили одну вещь. Я никогда не забуду вас, Гейб. Никогда не забывала и не забуду.
Посмотрев на него влажными от слез глазами, Тесс побежала прочь.
Глава 7
– А вот и я! Ты одна? Как дела?
Из-за незакрытой входной двери показалась улыбающаяся физиономия Марго. Тесс знаком пригласила ее войти в дом.
Мадам Озма устало опустилась на диван и помахала перед лицом рукой. Взяв с журнального столика полный стакан воды со льдом, она с жадностью, в пару глотков, осушила его.
Тесс, с телефонной трубкой в руке, нервно расхаживала по гостиной.
– Сколько? Нет, повторите. Так много! Нет, я, конечно… Да вы шутите! Так скоро? Не знаю. Все слишком неожиданно.
Марго прислушивалась к разговору подруги, пытаясь ухватить смысл. Тесс выглядела взволнованной. В очередной раз проходя мимо, она машинально выхватила из рук Марго зажженную сигарету и наспех сделала затяжку. Лишь спустя пару мгновений, сообразив что в отличие от подруги не имеет страсти к курению, Тесс с отвращением поморщилась.
– А что другие думают? Нет, это лишь одна сторона медали. Я хочу знать все. Да, представляю. Но, Билли, ты сам-то понимаешь? Я обеспечила их работой. Мы все это делали. И те же самые люди, что смешали нас с грязью, предлагают теперь деньги?
Тесс вынула из шкафа маленькое фарфоровое блюдечко Бланки и протянула его подруге вместо пепельницы. В трубке не умолкал громкий гнусавый баритон ее старого приятеля Билли Сембауэра.
– Ну хорошо, я подумаю. Сейчас же выезжаю. Буду дома к утру понедельника. Всем огромный привет.
Она бросила трубку на рычаг и молча уставилась в одну точку.
– Вау! – не выдержала Марго. – Кажется, я была свидетельницей исторического звонка. Только не говори, что я не усекла сути разговора. Компания, обвинявшая вас в использовании своих эскизов, теперь предлагает работать на нее.
– Ты почти угадала. – Тесс рухнула на диван рядом с подругой. – Фу, как жарко!
– Какая прелесть! Сколько? Сколько они предлагают? Ну скажи, Тесс! – Марго прыгала на диване и хлопала в ладоши.
– Сначала предлагали пятьсот тысяч.
– О святые угодники! Да ты хоть понимаешь, что это значит? Таких денег хватит, чтобы восстановить эту груду хлама и обосновать здесь новую компанию. Сама богиня поздравительных открыток улыбается тебе, не иначе. Так… в чем же дело? Почему я не вижу улыбки на дорогом мне лице? Кажется, моя лучшая подруга готова разреветься в три ручья.
Тесс совсем не разделяла радости Марго.
– Это долгая, печальная история, касающаяся мистера Высокие-моральные-устои.
– Гейба? Неужели он причина красных заплаканных глаз нашей Тесс? Ну, попадись он мне на глаза, я задам этому мачо такую головомойку!
– Не стоит, Марго. Все кончено. Прошу тебя, не беспокойся. Я все равно уезжаю из города, вот только телефонный звонок задержал меня на несколько минут. Считай, что Господь подарил нам с тобой еще одну встречу.
Марго положила на плечо подруги руку, унизанную яркими кольцами.
– Прошу, останься еще на одну ночь. Считай, ты не побывала в Ки-Уэсте, коль не видела фестиваля Хэллоуина. Праздник вседозволенности, веселья и соблазна.
Тесс усмехнулась. Удивительно, но недавний разговор с Гейбом не убил в ней способности воспринимать юмор.
– Извини, дорогая. Мне действительно пора. – Тесс решительно поднялась. – Пора в путь, спасать компанию от продажи.
– Зачем тебе это? Какие средства у тебя есть для борьбы?
– Хороший вопрос. Правильный. Мой бизнес – все, что у меня есть. И все, чего я стою. Я пачкала пальцы в краске и грифеле не для того, чтобы… – Тесс вдруг замолчала, о чем-то задумавшись. – Подожди-ка! Теперь я все понимаю. Ни разу на выставках печатной продукции я не видела их открыток, но всегда была уверена, что они видят мои. Когда в нашем магазинчике нет покупателей, я работаю над новыми эскизами. Значит, все это время я фактически трудилась на этих бурундуков!
– Выходит, лучший путь спасти компанию – начать судебную тяжбу с конкурентами! Надо отстоять справедливость. Чертовы плагиаторы! – оживилась Марго.
Тесс накинула на плечо ремень дорожной сумки.
– Я не могу ждать ни минуты.
Она вытащила из двери Каса ключ, кинула его в почтовый ящик и направилась к машине. Уже взявшись за ручку дверцы, Тесс бросила прощальный взгляд на старый дом Бланки Моралес. Почему-то теперь, с заколоченными окнами, он показался ей невероятно родным и близким. Чувствуя, что вот-вот расплачется, Тесс прикусила губу.
– Никогда тебя не забуду, – прошептала она.
Марго заключила подругу в жаркие объятия.
– Тебе ничего не надо в дорогу? Доедешь до дома?
– Нет, спасибо, у меня все есть. – Тесс развязала шнурки холщовой сумочки в поисках бумажника. – Странно. Очень странно. – Она вытряхнула содержимое сумочки на сиденье. – Где же он?
Тесс перетряхнула содержимое большой дорожной сумки, покопалась среди одежды, белья и туалетных принадлежностей. Бумажник исчез.
– Чудно! Где записная книжка, кредитная карточка? Где все?
Растерянная, Тесс повернулась к подруге:
– Не дашь ли мне взаймы сотню? Верну при первой возможности.
Марго бросила сигарету, затушив ее носком туфли.
– Милочка, если б она у меня была! Только вчера я потратила последние сорок баксов на кастрацию своего кота. Но слушай, сегодня у дока намечается грандиозное действо. Если ты мне поможешь, обещаю с тобой поделиться. Будет прекрасный карнавал. Грандиозный вечер столетия! Праздник перед нашествием урагана!
Тесс со вздохом покачала головой. Времени совсем нет. Может, стоит попросить переслать деньги Билли или что-нибудь в этом роде?
– Надеюсь, Гейб будет на празднике. – Марго лениво потянулась и зевнула.
Гейб. Тесс прекрасно сознавала, что провела отнюдь не лучшие минуты своей жизни в его обществе, и все же… Все же возможность увидеть Гейба еще раз была слишком большим искушением. Господи, какая глупость! И это после всего, что произошло. Но нет – Тесс много бы дала за то, чтобы соблазн стал реальностью.
– Ладно, – наконец согласилась она. – И в чем же будет заключаться моя помощь?
– Погоди. Всему свое время.
Вода была обжигающе горячей. Струя гидромассажа неустанно бегала по спине. Вверх – вниз. Влево – вправо. Гейб сомневался, что найдется хоть одна частичка тела, которая не изнывала бы от боли. Он устало прикрыл глаза. На какой-то миг тревожные мысли покинули его, и Гейб ощутил полный покой: его словно затянуло в прозрачный теплый кокон.
Какого черта соседские старики жалеют деньги на специальные защитные ставни на случай стихийного бедствия? Их надежда на авось заставила Гейба после нескольких часов беспокойного сна за короткое время подготовить к приходу урагана четыре дома. А потом еще пришлось возвращаться в «Трибюн».
Последние новости из Национального центра ураганов не сулили ничего хорошего. Летящий со скоростью в сто пятнадцать миль в час, непредсказуемый «Жасмин» стремительно движется к Багамским островам и готов обрушиться на них менее чем через четырнадцать часов. И если схватка не слишком поистреплет его, Ки-Уэст станет следующим объектом гнева «Жасмин». Гейб размышлял о тысячах туристов и местных жителей, оставшихся в городе. Не подозревая об истинных масштабах надвигающегося бедствия, они называли намеченное на вечер торжество Праздником стихии, какого не видел мир. Глупцы, да и только!
Гейб потянулся к шкафчику за куском мыла и энергично намылил тело. Что же теперь делать? Да, он переживет шторм с тысячами других людей, но не потому, что хочет этого. Он должен. Ни один уважающий себя журналист не убегает с линии огня. И Гейб Моралес тоже останется, запечатлев свирепствующую стихию для потомков. От начала и до конца.
Но что делать с теми, кто приехал специально, чтобы посмотреть на фестиваль Хэллоуина? Удастся ли городу приютить их, когда настанет решающий час?
Гейб поморщился. Ну почему хотя бы на десять минут он не может дать себе передышку? Почему не заставит мир погрузиться в небытие?
«Заставить мир погрузиться в небытие»… Эта мысль снова вернула его к воспоминанию о ней. Боже праведный, ну как устоять перед этим облегающим белым топом и короткими шортами? Мусоля скользкий влажный овал душистого мыла, Гейб невольно вспоминал бархатистую кожу полной высокой груди Тесс.
А тот поцелуй, который она подарила ему перед самым уходом! Кажется, в ее глазах стояли тогда слезы. И ни намека на озлобленность, ни капли цинизма. А последние слова – что они значили? Весь день Гейб ломал себе над ними голову. «Никогда не забуду вас. Не забывала и не забуду», – словно молоточки, било в его висках. Гейб почувствовал, как где-то внизу живота разливается мучительная, тянущая боль.
Те слова должны означать, что Тесс знала его раньше, чем последние двадцать четыре часа. Или он ослышался?
– Забудь ее! – крикнул Гейб вслух, ненавидя себя за слабость. – Эта женщина – воплощение зла. Мошенница с лицом, телом, улыбкой и ароматом ангела. Она наконец ушла, и благодари Бога за избавление.
Гейб выключил душ, вытерся полотенцем и направился в кухню. Взяв из деревянной миски сочный персик, с удовольствием вонзил зубы в свежую мякоть. Рот наполнил ароматный сладкий сок. Такими же сладкими были ее губы.
Проклятие! Опять! Гейб с остервенением швырнул недоеденный плод в раковину и потянулся за непрочитанной «Трибюн», валявшейся на столике.
Из сложенных вчетверо листов вдруг что-то выпало, с грохотом ударившись о пол. Гейб еле успел убрать ногу в домашнем шлепанце.
Наклонившись, он увидел деревянную рамку. Осторожно, стараясь не пораниться о разбитое стекло, поднял с пола рисунок.
– Пресвятая Богородица! – вскрикнул он. Рисунок. Тот самый. Но как он перекочевал сюда из тетушкиной кухни?
Тесс…
Да, она ведь прижимала что-то к груди, так бережно, так заботливо, словно боялась потерять. А когда он заметил, вдруг ужасно смутилась.
Гейб быстро собрал с пола мелкие осколки стекла и выбросил в мусорное ведро. Зачем она принесла сюда этот рисунок? Как Тесс догадалась о его значении? Детские впечатления до сих пор будоражили память Гейба, но какое ей до них дело? Если только не…
Стоп! Внезапная догадка ослепила его. Гейб поднес рисунок к глазам, всматриваясь в каждую линию так, будто видел впервые. В памяти, как кадры из старого кинофильма, замелькали картинки детства.
Ему было тогда лет двенадцать, не больше. И маленькая дерзкая девчонка посмела нарушить его покой. Она вторглась в крепость, построенную им из крупных обломков кораллов на берегу, откуда открывался прекрасный вид на океан.
Девчонка уселась на поваленном стволе пальмы ярдах в тридцати или дальше. Положив на колени альбом, она склонила голову, и завитки темных волос упали на бумагу. Тоненькие пальчики, зажавшие карандаш, парили над листком как мотыльки. Что она там делает?
Гейба испугало ее громкое «Привет!». Он повернул голову и смерил девчонку оценивающим взглядом. Хорошенькая! Вот только шорты и маечка на тонких бретельках слишком выцвели и истрепались.
Поздоровавшись, Гейб вернулся к своему развлечению: он бросал камешки, целясь в пустую жестяную банку из-под пива, плавающую на поверхности воды.
Девчонка встала и подошла ближе.
– А тебе повезло, дружище. Сегодня, и только сегодня, у тебя появилась редкая возможность получить свой портрет. – Она издали показала рисунок. – Нравится?
– Ничего.
– Ладно, слушай, я вот что придумала. – Ее высокий голосок напомнил ему циркового дрессировщика. – Так и быть, я уступлю его тебе за двадцать пять центов.
Гейб пошарил в карманах, но ничего не нашел.
– У меня нет денег.
Девчонка сначала нахмурилась, потом улыбнулась:
– О’кей, думаю, сторгуемся. Не хочешь обменять на мой рисунок вон тот большой апельсин?
Гейб чуть не обозвал ее надоедливой мухой, но вдруг увидел глаза девчонки. С каким же восхищением смотрела она на сочный фрукт! Девчонка была такой худенькой, что острые ключицы, казалось, вот-вот прорвут кожу. Таких же маленьких оборванцев он часто видел раньше в городе, у супермаркетов, где они вечно клянчили еду и деньги.
Гейб вынул из сумки апельсин и протянул ей. Она чуть не вырвала плод из его рук, забралась на стену коралловой крепости и отдала ему взамен свой рисунок. Он придавил его грудой ракушек и заметил, с какой жадностью ее проворные маленькие пальчики сдирают апельсиновую кожуру. Она вонзила зубы в сочную мякоть, и желтый сок струйками потек по ее подбородку и шее.
– Тебя как зовут?
– А тебе какое дело? Я сюда гостей не звал.
Она слизнула с пальцев сок.
– А жаль. Я-то думала, что смогу попросить тебя об одном одолжении. Так, сущие пустяки.
– Говори.
– Ты любишь целоваться?
– Чего? Целоваться?
Девчонка кивнула, и в глазах ее сверкнули бесовские искорки.
– Честно говоря, я никогда в жизни не целовался, – смутился Гейб.
– Неужели? Я думала, ты взрослый парень. Ну, понимаешь, мне нужна практика в этом деле. Для того времени, когда я вырасту. Хочешь попробовать?
У него глаза чуть не вылезли из орбит.
– Не знаю. По-моему, это неприлично. Целуются только те, кто женится.
Она посмотрела на него как на сумасшедшего, потом молча уселась на песок, подняла две пустые банки из-под содовой и продела свои тонкие пальчики в ушки на их крышках.
– Вот смотри. Это – муж, а это – жена. Но целоваться могут и жених с невестой.
Девчонка кокетливо прикрыла веки и вытянула шею в ожидании поцелуя.
Не понимая, что делает, Гейб наклонил голову и приник к ее губам. Они были сладкими и теплыми, с привкусом апельсина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19