Присутствовать при массовых экзекуциях, да еще и распоряжаться ими, — не самое любимое мое занятие.
— Ну так не устраивай их, — сказал Сафар.
Ирадж удивленно поднял брови. Щеки его вспыхнули. Стало ясно, что Ирадж не привык обсуждать эту тему, да еще в такой манере. Затем задумчиво улыбнулся.
— Что ж, ты искренен, — сказал он. — Ни один из моих придворных на такое не отважился бы. Вот чего мне больше всего и недостает. Как раз друга, говорящего правду, мне и не хватает.
— Но ведь не далее, как час назад, — сказал Сафар, — ты просил меня присоединиться к тебе. Ты по-прежнему хочешь, чтобы я служил тебе?
— Ну конечно, — ответил Ирадж. — Но я не хочу, чтобы ты отвечал прямо сейчас. Я оказал тебе услугу и вовсе не требую такой же от тебя взамен. Иначе наша дружба оказалась бы запятнанной.
— Но ответ мой будет тем же самым, — сказал Сафар. — И он вовсе не окажется услугой тебе. Я по своей воле и с радостью присоединяюсь к тебе. И прошу тебя лишь прислушиваться к моим советам, которые я буду давать по возможности честно и откровенно.
— Идет! — сказал Ирадж, светлея лицом.
Он протянул руку.
— Возьми ее, брат мой, — сказал он. — И я вознесу тебя так высоко, как будет в моей власти.
Сафар сжал его руку.
— Сафар Тимур, сын гончара, маг из Высоких Караванов, я, король Протарус, провозглашаю тебя великим визирем. С этой минуты ты занимаешь самое высокое положение в моем королевстве. Можешь приказывать любому, кроме меня.
Сафар ощутил, как мир повернулся на своей оси. Словно великий цирковой мастер повернул великое колесо судьбы. Сафар, привязанный к колесу головой наружу, вращался, вращался, вращался. И тут он услыхал крик циркового мастера: «Крутится и крутится… а где остановится… лишь богам известно!»
Сафар крепко ухватился за руку Ираджа, частично из-за того, чтобы не упасть, но в основном борясь с желанием отдернуть собственную руку. Все это было ему ни к чему. Самым большим его желанием было взобраться на борт воздушного корабля с Бинером, Арлен и остальными и покинуть это место, улететь от судьбы.
Но воздушного корабля больше не существовало. К тому же он дал слово Мефидии.
Сафар собрался с духом и по возможности решительнее произнес:
— Принято!

Этим же вечером Ирадж собрал двор. Состоялась небольшая церемония утверждения Сафара великим визирем.
Лица королевских офицеров и придворных представлялись Сафару единой смазанной картиной. Он мог различить лишь некоторых. Частью дружески взирающих на него, частью нет. Но в основном смотрели с любопытством и благоговением.
Кто же этот человек, который вознесся так высоко и так стремительно? И что сулит его явление? Несчастье или славу?

Ночью Сафару снилось, что к нему пришла Мефидия.
Во сне его ласкали нежные руки. Он открыл глаза и увидел парящие над ним лицо Мефидии и стройное тело. Он окликнул ее по имени и прижал к себе. Они оказались в объятиях друг друга, ощущая чувство полета, будто снова оказавшись на борту воздушного корабля. Но тут воздушный корабль охватило пламя, и они полетели к земле, вцепившись один в другого, оседлав этот огонь в бесконечном падении.
Проснувшись утром, Сафар обнаружил лежащую у него на сгибе локтя улыбающуюся во сне Лейрию.
Чувствуя себя предателем, он попытался осторожно вытащить из-под нее руку… Но Лейрия, проснувшись, лишь томно оглядела его своими сливовыми глазами и прижалась плотнее.
Он вежливо, но решительно начал отстраняться.
— Мне надо заниматься делами, — сказал он.
Лейрия немножко поупиралась, затем хихикнула и встала.
— Я не должна быть эгоисткой и забирать всю твою силу, мой господин.
Сафар вместо ответа изобразил слабую улыбку.
Она принялась одеваться.
— Ночью ты звал по имени другую женщину, — сказала она. Несмотря на легкомысленность тона, Сафар ощутил сквозившую обиду. — Ту, что умерла?
— Да, — тихо сказал Сафар.
Лейрия пожала плечами.
— Да мне-то что, — сказала она. — Даже хорошо, что у тебя в сердце живет верность. — Она низко опустила голову, сосредоточившись на пристегивании оружия. — Король приказал мне утешать тебя и охранять ценой жизни.
Она подняла голову, и Сафар увидел слезы в ее глазах.
— Король-то приказал, — сказала она, — но я делаю это с радостью. Я буду охранять тебя и стану той женщиной настолько, насколько тебе надо. И может быть, когда-нибудь ты произнесешь мое имя… а не ее.
Сафар не знал, что сказать. Судя по выражению ее лица, сейчас любые слова вызвали бы поток слез. Должно быть, она презирала его за такое унижение. Поэтому он всего лишь сказал:
— Мне было хорошо, Лейрия.
Но даже и это слабое утешение, по-видимому, удовлетворило ее. Она кивнула, закончила одеваться, быстро поцеловала его в щеку и ушла.
Сафар посмотрел ей вслед, размышляя, сколько в этом действе было наигранного и сколько искреннего.
И как много может он поведать Ираджу?

Вскоре Сафару представилась возможность получить ответы на эти вопросы. Он едва успел перекусить и одеться, как его вызвал Ирадж.
Торопливый путь к королю он проделал под охраной и руководством Лейрии. Она ничем не намекала на то, что ночь они провели вместе. Держалась воинственно и профессионально, но вежливо. Когда он подошел к королевским покоям, его не стали, как обычно, обыскивать на предмет оружия, а мгновенно пропустили внутрь. Ирадж сидел на простом походном стуле у небольшого стола, заваленного картами и чертежами.
Увидев Сафара, он сказал:
— Похоже, мой маленький подарок доставил тебе массу неприятностей, мой друг.
Сафар старался не смотреть на Лейрию.
— Ты звал меня, Ирадж? — спросил он.
Ирадж похлопал по одной из карт.
— Я размышляю над нашей следующей кампанией, — сказал он, к огромному облегчению Сафара. — Приближается зима, и времени у нас немного.
— В чем затруднения? — спросил Сафар. — И чем я могу помочь?
— Затруднения с Сампитеем, — ответил Ирадж. — Теперь, когда я по твоей просьбе отпустил домой жителей этого города, они останутся у меня в тылу, когда мы двинемся дальше.
— Но почему ты думаешь, что они будут представлять опасность для тебя? — спросил Сафар.
— А почему ты думаешь, что не будут? — ответил Ирадж, сузив глаза.
— Но разве ты не собираешься оставить гарнизон в городе, — спросил Сафар, — поставив во главе своего человека?
— Гарнизоны чрезвычайно дороги, — сказал Ирадж. — Требуются деньги, солдаты и хорошие офицеры, чтобы командовать.
— Вчера, — сказал Сафар, — я хотел пояснить тебе причины моей просьбы. Ты по доброте своей слушать не стал. Я вновь хочу изложить их.
Ирадж кивнул.
— Валяй, — сказал он.
— Сампитей является одним из богатейших городов Эсмира, — указал Сафар. — Источником его благосостояния, как ты знаешь, является шелк. А чтобы производить этот шелк, требуются весьма опытные и искусные мастера. И этим искусством мало где владеют, помимо Сампитея. Поэтому эти люди более ценны для тебя в живом виде, нежели в мертвом или порабощенном. Ты только подумай, сколько золота ты мог бы брать с них в виде налога. А золото употребить на твои кампании. Что же касается солдат для гарнизона, почему бы не взять их из числа жителей того же Сампитея? Ты с легкостью обучил бы их. Наконец, у тебя наверняка есть масса юных офицеров, рвущихся сделать карьеру и заслужить повышение, взяв на себя определенную ответственность. Они могут заменить собой тех старших офицеров, которых ты оставишь в гарнизоне присматривать за безопасностью и за сбором налогов.
Ирадж подумал, затем сказал:
— Признаюсь, я отчаянно нуждаюсь в деньгах. Почему-то в истории войн не говорится, какое это дорогое удовольствие — вести войну. До сих пор я перебивался ограблением и сбором жалких налогов с тех городов, которые оказались под моей властью. К сожалению, награбленное в основном оседает в карманах солдат, а не в моих. Они уж так устроены, эти солдаты, и это их право. Что же касается налогов, то правители, ставшие моими союзниками, только плачутся, что я прошу слишком много. У меня нет времени возвращаться назад и предоставлять им возможность плакаться уже по настоящему поводу, поэтому они обманывают меня немилосердно.
— Значит, надо учредить гарнизоны тем же путем, что я предлагаю и для Сампитея, — сказал Сафар.
— Что? И так же заменить моих солдат ихними?
— А что тут такого? — спросил Сафар.
— До сих пор, — сказал Ирадж, — я обходился людьми с родных равнин.
— Для начала это мудрая политика, — сказал Сафар. — Но если ты король королей, правитель всего Эсмира, то надо рассчитывать на преданность всех подданных, а не только жителей равнин. А это, мой друг, и есть главнейшая причина прекращения политики резни. К тому же ты сам говорил, что тебе не нравится проливать кровь. Возможно, это нежелание и не имеет ничего общего с той слабостью, которую, как ты утверждаешь, унаследовал от отца. Возможно, просто в подсознании ты понимаешь, что требуются новые способы управления империей, сравнимой с владениями Алиссарьяна. И все, что я сейчас сделал, это изложил таившиеся до сих пор в тебе мысли.
Ирадж задумался, затем сказал:
— Я сделаю так, как ты предлагаешь. С Сампитея мы и начнем.
Он указал на карты.
— Определенно, так ситуация становится намного легче. И до начала зимы весь юг мне покорится. А весной… — он провел линию до Божественного Раздела, — …мы двинемся на север и пересечем Киранию, как некогда Алиссарьян. — Он устало откинулся на спинку стула. — Придется по пути к морю все время сражаться. Интересно, сколько лет уйдет на это? Доживу ли я?
— Доживешь, — сказал Сафар.
Ирадж улыбнулся:
— Ты прав. Ведь мы же видели друг друга в том видении. Демоны у наших ног, и мы приближаемся к воротам Занзера.
— Я помню, — сказал Сафар.
Ирадж помолчал, затем спросил:
— Ты часто думаешь о демонах? Помнишь, как мы столкнулись с ними на перевале?
— Это не самый мой любимый кошмар, — сказал Сафар.
— Думаешь, Коралин был прав? И они представляли собой лишь шайку бандитов, случайно оказавшихся в краю людей?
— У меня нет доказательств ни за, ни против, — сказал Сафар. — Я облазил все библиотеки Валарии в поисках исторического прецедента. — Он покачал головой. — Такового не нашлось. Однако с тех пор случилось много странного. Засухи, эпидемии чумы и войны.
Ирадж задумчиво усмехнулся.
— Что ж, откуда берутся войны, мы знаем, — сказал он. Он похлопал себя по груди. — Что же касается остального, то должны быть естественные причины происходящего.
— Не думаю, — сказал Сафар. Он поведал другу о своих исследованиях на тему Хадин. Затем рассказал о волшебном черве из Кишаата.
Когда он замолчал, Ирадж сказал:
— Я много раз вспоминал тот вечер в горах. И твое последующее видение. Я, в отличие от тебя, не провидец, друг мой, но расскажу тебе, что надумал. Возможно, что-то действительно произошло в далекой Хадин. Лично я расцениваю это как небесное знамение. Знамение, которое совершенно сочетается с твоим видением относительно меня и Алиссарьяна. Я всерьез полагаю, что мир представляет собою перекресток. В одной стороне лежат бедствия, хотя, что их вызывает, я сказать не могу. В другой — надежда и яркое будущее.
Он вновь постучал себя по груди.
— И надежда эта и будущее связаны со мной. Если я добьюсь успеха, все установится как надо.
— Молюсь, чтобы ты оказался прав, — сказал Сафар. — И собираюсь всеми своими силами помочь доказательству твоей правоты.
Ирадж рассмеялся:
— Хорошо сказано, брат мой. Вместе мы все одолеем. Никто против нас не устоит.
Сафар улыбнулся вместо ответа. Но думал при этом: «Есть ведь еще и демоны, Ирадж. Существуют эти самые демоны».

На следующий день Сафар прощался с цирком. Он положил мешочек золота в ладонь Бинера. Мешочек оказался таким тяжелым, что могучий карлик от удивления чуть не уронил его.
— Что это? — спросил Бинер.
— Стоимость билетов за целый век, — улыбаясь сказал Сафар. — Надеюсь, у тебя всегда найдется для меня свободное местечко.
— Конечно, найдем, — сказала Арлен, промокая слезу носовым платком.
— Да только что за цирк без Мефидии и летающего корабля, — сказал Бинер.
— Хотел бы я их вернуть, — ответил Сафар. — Но могу помочь лишь золотом.
— Сделаем самый хороший цирк, который только сможем, — пообещал Бинер. — Ты будешь гордиться нами.
— Я уже горжусь, — сказал Сафар. — И всю оставшуюся жизнь буду вспоминать те месяцы, что провел вместе с вами.
— Ты теперь богатый человек, — вздохнул Бинер. — Могущественный. Но если мы тебе когда-нибудь понадобимся… — Его захлестнули чувства, и он отвернулся, чтобы высморкаться в тряпку. Справившись с волнением, он сказал: — Да что там говорить, ты же понимаешь, что я имею в виду!
— А как же, — сказал Сафар, вытирая слезы.
Затем он обнял их всех по очереди. И бросился прочь, страшась, что проявит слабость и этим же вечером ускользнет вслед за ними.

Когда Лейрия пришла к нему в следующий раз в постель, он чуть не прогнал ее. Но вскоре понял, что легче смириться с ее объятиями, чем избавиться от нее. Она оказалась страстной, искусной любовницей. Он больше не называл имя Мефидии, но всегда помнил о ней. Он не знал, как воспринимать Лейрию. По ее поведению он не мог понять: действительно ли она питает к нему нежные чувства или просто является шпионкой короля? Ночью она сгорала в его объятиях, а днем становилась холодной профессионалкой, подозревая любого приближающегося мужчину в недобрых намерениях.
Так он провел несколько ночей в сомнениях, пока не отвлекся на важные дела. Затем поручил ей сложное задание, которое требовало много времени на выполнение.
Когда она удалилась, он извлек каменную черепашку и вызвал Гундара.
Маленький Фаворит по-прежнему пребывал в ослабленном состоянии и никак не мог набрать необходимую форму. Сквозь истонченную его фигурку можно было видеть стены палатки.
— Надеюсь, работа для меня не тяжелая, господин, — захныкал Гундара. — Видишь ли, я неважно себя чувствую.
— У меня для тебя угощение, — сказал Сафар, предлагая Гундара конфетку, припасенную от обеда.
Гундара молча взял конфету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64