Но не люблю и доносить.
Калазарис осмотрел Сафара с головы до ног, отмечая каждую складку костюма, каждое изменение в лице. Затем он сказал:
— Второй ответ заключается в том, что Нериса — всего лишь предлог. И я здесь совсем по другой причине.
Калазарис помолчал, фиксируя Сафара взглядом. Затем сказал:
— Я так понимаю, что ты являешься близким другом Ираджа Протаруса.
— Тогда я скажу, что ваш источник информации лжет, мой господин, — решительно ответил Сафар. — И потом, какая разница? Ираджу Протарусу нет никакого дела до Валарии.
Калазарис скривился.
— Ты хочешь сказать, что понятия не имеешь о деятельности Протаруса? — спросил он. — И будешь утверждать, что ничего не знаешь о его многочисленных победах?
Сафар пожал плечами.
— Слышал болтовню на рынке, — ответил он. — Может быть, в ней и есть доля правды. Когда мы еще общались с Ираджем, он был настроен решительно стать вождем клана. И я так понял, что он добился своей цели. И он — бесспорный глава Южных Равнин.
— А вот это утверждение оспаривается, — сказал Калазарис.
— Вы имеете в виду его дядю, лорда Фулена, — сказал Сафар. — И союзника дяди — Коралию Кана. Ирадж говорил мне о них несколько лет назад. Похоже, он ненавидел их не без причины. Но, в частности, из этих же рыночных слухов я узнал, что Фулена и Кана разгромили и им пришлось удирать во владения лорда Кана.
— Ты много знаешь для того, кто утверждает, что не интересуется политикой, — проговорил Калазарис.
— Ирадж был моим другом, лорд, — сказал Сафар. — И вполне естественно, что я проявлял интерес к этим новостям.
— Как же тогда ты, прислужник Тимур, пропустил новость, — с усмешкой сказал Калазарис, — что Ирадж Протарус был объявлен врагом Валарии?
— Когда? — потрясение спросил Сафар. — Я ничего не слышал об этом.
Калазарис улыбнулся.
— И в самом деле, — сказал он, — ведь об этом еще не объявили. Король вступил в союз с лордами Фуленом и Каном. Король предполагает, что Ирадж не удовольствуется только южными владениями и вскоре начнет раздвигать свои границы. Об этом альянсе будет объявлено завтра.
У Сафара были основания верить сказанному Калазарисом. Он отчетливо помнил мечты Ираджа о великих завоеваниях, так же отчетливо, как и в том видении, где Ирадж возглавлял великую армию.
Хриплый голос Калазариса прервал его размышления:
— И ты по-прежнему утверждаешь, прислужник Тимур, что не поддерживаешь связи с этим варваром, ныне величающим себя королевским титулом. — Он сплюнул на пол. — Король Протарус, — фыркнул он. — Какие претензии!
Сафар сделал глубокий вздох.
— Я с ним не разговаривал, мой лорд, и не поддерживал отношений, — с тех пор как покинул мой дом в горах, — сказал он искренне. — Я даже сомневаюсь, помнит ли меня Ирадж. Что я ему? Невелика птица. Мы были просто двумя подростками, живущими рядом.
Калазарис вновь долго и пристально посмотрел на него. Затем удовлетворенно кивнул.
— Дашь мне знать, прислужник, — сказал он, — коли услышишь что-либо о старом приятеле.
Сафар облегченно закивал головой.
— Ну конечно, лорд, — сказал он. — Немедленно.
Это была ложь, которую, как полагал Сафар, невозможно проверить. Да и зачем его будет искать Ирадж по прошествии стольких месяцев? Как он и сказал Калазарису, у них была лишь мальчишеская дружба — ныне давно забытая.
Главный шпион резко повернулся на каблуках, давая сигнал своим людям двигаться на выход. Сафар даже обмяк, увидев, как Калазарис шагнул за дверь. Но облегчение оказалось недолгим. Калазарис вдруг резко повернулся.
— Я лично выясню, прислужник Тимур, — сказал он, — дурак ты или нет.
И с этими словами скрылся.
До Сафара из внутреннего кармана мантии донеслось хихиканье. Гундара сказал:
— Хорошие же у тебя приятели, господин. Да и мне удача улыбается. Когда тебя убьют, у меня будет-компания намного лучше.
Затем он переключился на близнеца:
— Заткнись, братец! Оставь это для демонов. Твоя очередь скоро настанет.
Сафар хлопнул по выпуклости кармана и услыхал, как ойкнул Гундара.
— Не шути со мной, — предупредил Сафар. — Я, может быть, всего лишь и студент, но обращению с Фаворитами учат уже на первом курсе. Первое правило, если верить моему наставнику, лорду Умурхану, заключается в том, чтобы никогда не доверять Фавориту. Правило второе: держать его в ежовых рукавицах. Я во многом не согласен с Умурханом, но твое поведение заставляет меня прислушаться к его советам. — Он вновь хлопнул по выпуклости. — Я достаточно ясно выразился?
— Хорошо, хорошо, — сказал Гундара из кармана. — Как скажешь, повелитель.
Близнецу же он сказал:
— Заткнись, Гундари! Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Письмо, хоть и написанное на дорогой бумаге, прокоптилось дымом лагерных костров и потрепалось, будучи передаваемо через многие руки.
Калазарис разгладил его на столе и поближе подвинул масляную лампу, чтобы и другие два человека могли все ясно видеть.
Вот что гласило послание:
«Мой дорогой Сафар.
Все, предсказанное тобою, оказалось правдой и свершается гораздо быстрее, чем я ожидал. И сейчас, когда я пишу это письмо, весь мой лагерь пьян, радуясь очередной грандиозной победе. Вновь наши потери невелики, а враг пострадал жестоко. Моя армия с каждым днем все растет и приобретает опыт. Но вот что я скажу тебе, дружище. Я выяснил, что успех иногда бывает гораздо опаснее провала. С каждым захваченным городом, с каждой перейденной границей растет необходимость двигаться дальше. Ведь если я остановлюсь, у моих врагов появится время, чтобы объединить против меня свои силы. Но самая большая проблема, с которой я столкнулся, заключается в том, что я окружен эгоистичными советниками, работающими на себя, и я был бы последним дураком, если бы доверялся их словам и преданности.
Но тебе, друг мой, я знаю, могу доверять. Мы доказали наше единство в той битве с демонами. Ты больше, чем другие, знаешь о моих намерениях, о моих помыслах. Как и я знаю о твоих.
Я прошу тебя, Сафар: немедленно приезжай ко мне. Чтобы ускорить твое передвижение, я перевел солидные суммы на твое имя в гильдию торговцев Валарии.
Я отчаянно нуждаюсь в тебе, друг мой и кровный брат.
Да смилостивятся боги к тебе и твоей семье в Кирании».
Когда люди закончили читать письмо, Калазарис сказал:
— Я проверил подпись. Вне всяких сомнений, это писал Ирадж Протарус.
— Очень тревожная новость, джентльмены, — отозвался король Дидима. — Несомненно, очень тревожная.
— И чертовски обескураживающая для меня, — сказал Умурхан. — Можете представить, что я чувствую? Подумать только, все это время я пригревал гадюку на своей груди.
— Ну, ну, Умурхан, — сказал Дидима. — Никто вас не обвиняет. Откуда вам было знать? Опять же, этого молодого человека рекомендовали по столь высокому разряду.
Трое этих мужчин заседали в личном кабинете короля. Их совместное управление длилось давно — с равным дележом власти и богатства, — и они свободно чувствовали себя в этой компании. Поставив себе цель, они научились идти на компромиссы ради достижения цели. Дидима был коренастым мужчиной, с толстыми руками и ногами и бочкообразной грудью. Его круглое, как дыня лицо оттеняла темная густая борода с седыми прядями. Умурхан до кончиков ногтей воплощал собой мага, из-под колпака кудесника сверкали серые глаза. Дополняли картину густые брови вразлет и сверкающая белым борода.
— Спасибо, что доверяете мне, ваше величество, — сказал Умурхан. — Хотя должен сказать, что последнее время я действительно подозревал юного Тимура. Я хотел исключить его из школы, но не хотел обидеть его покровителя, лорда Музина. Я собирался просто провалить его на предстоящих экзаменах. Таким образом я бы избавился от него без скандала.
— Я поговорю с Музином, — предложил Дидима. — Он будет даже благодарен за то, что мы дадим ему возможность откреститься от этого маленького предателя.
— Давайте пока никого не посвящать в дела, — сказал осторожный Калазарис. — Я хочу посмотреть, как обернется ситуация.
— Хороший совет, — сказал Дидима. — Зачем хватать одного смутьяна, когда есть возможность схватить всех. — Он рассеянно обхватил бороду толстыми пальцами. Опасные ныне времена, джентльмены. И я уже не раз говорил об этом. Два года плохих урожаев. Эпидемии чумы среди крупного рогатого скота и овец. В прежние годы не было столько разбойных нападений на караваны. Какая уж тут торговля. И усиливающееся нежелание, связанное, очевидно, со слабыми доходами, граждан платить налоги, которые мы вынуждены увеличивать, дабы удержать королевство в целости и на прежнем курсе. А тут еще этот выскочка, Ирадж Протарус, идет со своей армией варваров, вторгаясь в королевства ни в чем не повинных, миролюбивых королей. Что далеко ходить! Только в прошлом месяце мой старый друг, король Лиман из Шарида, потерял голову от рук этого малого, Протаруса. Город, естественно, был разорен и сожжен до основания.
Дидима дотронулся до горла и содрогнулся.
— Так нельзя, — сказал он, — отрубать королевскую голову. Это ставит под угрозу существование всех тронов.
— Не могу не согласиться, ваше величество, — сказал Умурхан. — И я думаю, мы приняли мудрое решение, вступая в союз с врагами Протаруса — Коралия Каном и лордом Фуленом.
— Придется вновь увеличить налоги, — предупредил Дидима, — чтобы расплатиться с наемниками и за оружие, которое мы обещали нашим новым друзьям.
— Не пожалеем и последнего медяка, — сказал Умурхан, — лишь бы раз и навсегда покончить с Протарусом. Когда-нибудь наши граждане скажут спасибо за то, что мы спасли их от этого безумца.
— Скажут спасибо или проклянут, — проговорил Калазарис, — но платить им придется. Вернемся к прежнему вопросу. Как бы мне ни нравилось разговаривать с моими двумя друзьями всю ночь напролет, но я хотел бы установить наше отношение к Сафару Тимуру. Как мы поступим?
Умурхан указал на перехваченное письмо.
— Как оно попало в ваши руки?
— У меня есть осведомитель в «Трясине для дураков», — сказал Калазарис, — в которой, как вам известно, любят собираться студенты. Сафар — близкий друг владельца, и вся предназначенная Сафару корреспонденция направляется на его имя.
— Я знаю об этом месте, — сказал Умурхан. — Владелец — помешанный, но безвредный старик, не доверяющий властям. Катал, кажется, зовут его. Но, насколько я знаю, он вряд ли принял внезапное решение стать осведомителем в пользу короны.
Калазарис тонко улыбнулся, став еще более похожим на скелет.
— У меня на жалованье его внук, — похвастал он. — Его зовут Земан. Он настолько же глуп, насколько тщеславен. Полон коварства и прочих низменных устремлений. Земан озабочен наследством, но, к несчастью для него, судя по всему, дед еще долго протянет. Мои посланники помогли Земану поверить, что, если он станет сотрудничать с нами, мы ускорим переход его деда в могилу.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал король Дидима. — Чем чернее душа, тем угодливее тело.
Калазарис хихикнул. Звук получился такой же, как если бы кость проскрежетала по кости.
— В случае с Земаном это совершенно справедливо, — сказал он. — Особенно же он ненавидит Сафара Тимура. Не знаю почему. Насколько мне известно, Сафар ничего ему не сделал. Я думаю, из ревности — дед уж очень высоко ценит Тимура. К тому же в «Трясине» есть одна девица, воровка, по имени Нериса, которую он ненавидит столь же страстно, как и Тимура. И опять не могу сказать, почему. Важно заметить, что этот Земан какое-то время по собственному почину собирал доказательства вины Тимура. Видят боги, у нас не было причин подозревать его. А тут пришло письмо, и Земан немедленно дал нам знать.
Калазарис вновь изобразил улыбку посмертной маски.
— Земан умудрился так представить обвинения, что в них оказывается вовлеченным и этот ребенок.
— Вот это да, — сказал Дидима. — Одним ударом двух врагов. Да этот Земан просто счастливец.
— Ну не такой счастливец, каким он полагает себя в случае, если дело выгорит, — сказал Калазарис. — Я полагаю, что, сохранив самую выгодную информацию в тайне, я могу замышлять много.
— А что сказал Тимур, когда вы предъявили ему обвинение в получении письма? — спросил Дидима.
— А я не стал упоминать о письме, — сказал Калазарис. — И позволил ему солгать. Он утверждал, что ничего не слышал о Протарусе с тех пор, как они дружили мальчиками. Он также заявил, что сомневается, помнит ли вообще о нем его старый друг.
Умурхан фыркнул.
— Веселенькая история, — сказал он. — Это письмо ясно доказывает, что Протарус не раз уговаривал Тимура присоединиться к нему в его злодейском приключении. А посмотрите сюда… — Он постучал пальцем по одной из фраз письма. — Протарус говорит, что направил суммы для Тимура в гильдию торговцев.
Калазарис фыркнул.
— Разумеется, я их перехватил, — сказал он. — Сотня золотых.
Крылья бровей Умурхана удивленно затрепетали.
— Так много? — сказал он. — Вот вам и еще доказательства, если нужно. Случайно такие суммы не выдаются.
Дидима склонился вперед.
— Как вы думаете, почему Тимур не соглашается на просьбы Протаруса?
— Это очень просто, ваше величество, — сказал Калазарис. — Он выторговывает большую часть трофеев.
Умурхан задумался. Затем сказал:
— Я уверен, это часть игры. Однако я также уверен, что он хочет выкрасть мои самые важные магические секреты, чтобы уйти с ними. Я уже заставал его в моей личной библиотеке. Именно из-за этого я чуть не исключил его. Эти книги и рукописи запрещены. К ним имеют доступ лишь мои самые доверенные жрецы и ученые.
Откровение породило затянувшееся молчание. Первым его нарушил Дидима:
— О каком это сражении упоминает Протарус? В том куске, где речь идет о демонах? Как вы это понимаете?
— Какое-нибудь мальчишеское приключение, надо полагать, — ответил Калазарис. — Разумеется, преувеличенное.
Дидима кивнул:
— Да, да. Что же еще?
Он на минуту задумался, затем спросил:
— Так что будем делать с прислужником Тимуром?
— Сейчас ничего, — сказал Калазарис. — Пусть пока ходит с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64