Она вздрогнула, почувствовав, что его рука проникла между ее влажных трепещущих бедер. Он стал нежно ее поглаживать, поддразнивая, но не торопясь войти в нее. Она вцепилась зубами в подушку, кусая ее, не давая стонам вырваться наружу.
Его голос изменился, стал низким, даже грубым.
– Тебе ведь нравится? Признайся. Тебе нравится.
Смущенная Джиллиан не ответила. Движения его руки между ее ног увеличивали сладостное напряжение, она буквально истекала влагой. Она инстинктивно подняла бедра, пытаясь прижаться к нему ближе. Почувствовав его набухшее естество у себя между ног, Джиллиан вся подалась назад, сгорая одновременно от желания и смущения.
Грэм прижался к ней, обдавая ее щеку своим жарким дыханием, и прошептал:
– Скажи, что ты меня хочешь.
Она ответила беспомощным всхлипыванием, она буквально умирала от желания ощутить его в себе. Джиллиан почувствовала, что он плотно обхватывает ее со всех сторон, будто она была рукой, а он – лайковой перчаткой. Одной рукой он твердо держал ее за бедра, а вторая продолжала творить какое-то темное волшебство у нее между ног. Она вся горела от невероятного напряжения. Его твердое орудие упиралось в ее лоно. Джиллиан опять подалась назад. Он снова отодвинулся.
В отчаянии готовая закричать от желания Джиллиан встала на четвереньки и с силой устремилась назад, но он уложил ее обратно. Он снова и снова дразнил ее.
– Грэм, – прошептала она.
Он всем своим весом прижимал беспомощно извивающуюся Джиллиан к кровати.
– Скажи, что ты хочешь этого, – сказал он хрипло. Еще один поддразнивающий толчок. Она закрыла лицо руками и сжалась, когда он резко и глубоко вошел в нее. Джиллиан чуть не застонала от палящего удовольствия, вмиг поглотившего ее.
– Ну же, Джилли, расслабься, не сопротивляйся, – тихо шептал он ей на ухо, прижимая ее всем телом к кровати и двигаясь в ней резкими и сильными толчками. – Тебе ведь нравится. Тебе не спрятаться от самой себя, – хрипло повторял он.
Ей было хорошо, но такой напор начинал ее пугать.
– Грэм, пожалуйста.
Он замер. Потом тихо застонал:
– Господи, Джилли… прости. Я сам не понимаю, что творю.
Тяжело дыша, он отстранился от нее. Перевернувшись, чтобы взглянуть на него, она прочла в его темных глазах муку. Он обхватил ее лицо руками.
– Джилли, прости, – прошептал он.
– Грэм, что с тобой?
– Это все прошлое, – сказал он. – Я не могу допустить, чтобы оно встало между нами.
Она поняла, что он отчаянно в ней нуждался. Джиллиан обхватила его за шею, притянула к себе и покрыла его лицо легкими поцелуями.
– Я не допущу этого. Просто люби меня, Грэм. Займись со мной любовью. Ты мне нужен.
Желая его утешить, она ласкала его, разжигая в нем огонь страсти. По телу Грэма прошла волна дрожи. Он не скупился на ответные ласки.
На этот раз все происходило медленно, Грэм по капельке собирал наслаждение, а Джиллиан гладила его по спине. Каждое глубокое проникновение, каждое прикосновение увеличивало напряжение, пока наконец она не обхватила его со стоном удовольствия. Он весь содрогнулся, изливая в нее семя.
Когда их тела расплелись, она ощутила холодную пустоту. Он накручивал на палец пряди ее волос, будто шелковые нити.
– Джилли, я не хотел сделать тебе больно. Боже меня упаси, чтобы я еще когда-нибудь… заставил тебя пережить такое. Прости меня.
– Ты не сделал мне больно, – сказала Джиллиан бодро. Казалось, он поверил ее словам. Он упал на кровать, притянул ее к себе и стал нежно поглаживать по спине.
Джиллиан смотрела на лежащего с закрытыми глазами Грэма. Что же его так мучило?
Глава 18
Преисполненная решимости доказать Грэму, что она не будет ему в пустыне обузой, Джиллиан на следующее утро пошла к стаду верблюдов с большим деревянным подойником в руках, чтобы научиться доить верблюдиц.
Она уже привыкла к любопытным взглядам и перешептываниям окружающих и не обращала на них внимания. Неподалеку горел костер, на котором готовили пищу. Услышав странный шум, Джиллиан оглянулась и увидела, как один из воинов колдовал над чем-то в большой миске. Воздух наполнился восхитительным ароматом свежемолотого кофе.
Миновав последние шатры, Джиллиан застыла в восхищении при виде мирно пасущихся огромных дромадеров. Господи! Значит, сейчас ей надо выбрать себе верблюдицу и приступать? Или у кочевников был для этого особый ритуал?
Джиллиан обернулась на звук шагов и увидела Рамзеса, с любопытством смотревшего на нее. Казалось, он не сводил своих янтарных глаз с ее волос. Она смутилась.
– И которых из них доят? – спросила она, указывая на стадо.
Рамзес нахмурился и посмотрел на стадо животных, мирно пасущихся среди редкой травы, выбрал одного, внимательно его осмотрел и сказал:
– Попробуй подоить вот этого.
Она улыбнулась ему и поблагодарила по-арабски:
– Шукран.
– Не за что, – ответил он с улыбкой, глядя на верблюда, потом ушел, напевая что-то себе под нос.
Резкий запах, исходящий от верблюдов, заставил ее наморщить нос. Их надо было вымыть. Всех. Заглянув под брюхо животного, Джиллиан засомневалась. Ничего общего с коровой. Верблюд скорее напомнил ей лошадь. Джиллиан стиснула зубы и подошла поближе. Она пыталась проанализировать анатомию животного. Что-то было явно не так, но, с другой стороны, Рамзес сказал доить именно этого. Удерживая большой деревянный подойник ногой, она протянула руку к вымени.
Услышав сдержанные смешки и арабскую речь, Джиллиан замерла.
Несколько воинов насмешливо уставились ее. Она смутилась, но собрала волю в кулак. Им, должно быть, смешно наблюдать за англичанкой, которая учится доить верблюдицу. Она им докажет, что справится.
Джиллиан стиснула зубы и повернулась к верблюдице. Только она потянулась к вымени, как ее запястье перехватила смуглая рука. Подняв глаза, она увидела изумленного Грэма.
– Что это ты делаешь, Джиллиан?
– Ну ты же сказал, что мне надо научиться выживать в пустыне, поэтому я решила самостоятельно научиться доить верблюдов. Но я что-то не могу сообразить… за что тут доить.
– Ну естественно, это же верблюд, а не верблюдица. Джиллиан в ужасе уставилась на животное, понимая, что ее муж прав.
– Но его… э-э-э, его, хм-м… штука, я хотела сказать, она…
– Находится там, где у самки должно быть вымя, – подсказал он. – Так уж устроены верблюды.
Она помертвевшим взглядом посмотрела на пытающихся сохранить серьезность мужчин, среди которых появился и чуть не плачущий от смеха Рамзес.
Грэм ухмыльнулся:
– А, ну теперь понятно, почему он сказал, что мне надо срочно спасать жену и научить ее доить верблюдов. Он просто увидел в тебе хаваага – иноземку и разыграл тебя.
Хаваага. Она со своими рыжими волосами и бледной кожей была для них чужестранкой. Джиллиан сглотнула слезы. Здесь она была не на своем месте. Но никогда не ожидала, что будет чувствовать себя лишней рядом с мужем. Или что Грэм назовет ее иноземкой. Он-то сразу отбросил свою высокомерную отчужденность и смешался с племенем, как песчинка с дюной.
Все это означало, что она недостаточно сильна, чтобы пересечь пустыню. В конце концов, она была неловкой, бестолковой, слабой женщиной. Отец постоянно ей об этом говорил.
Джиллиан отдала подойник мужу и закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Держи. Делай, что хочешь. Я передумала. Я не хочу с тобой ехать.
На лице Рамзеса отразилось удивление. Грэм молча смотрел на жену, держа в руках подойник.
Со всем возможным достоинством Джиллиан удалилась под шелест своих английских юбок. Зайдя в шатер, она сорвала с головы шляпку и закрыла лицо руками. Зря она сюда приехала. Сначала она вынудила мужа взять ее с собой, а теперь сожалела о своем поступке. Впервые в жизни Джиллиан пожалела о том, что она перестала быть незаметной. Эти белые юбки; эта кружевная блузка с изумрудного цвета лентами – все это не для нее. Джиллиан сняла с себя сначала блузку, потом юбку, открыла один из сундуков и достала из вороха своей одежды серое платье. Дрожащими пальцами она гладила неброскую ткань. Как это уныло, знакомо и безрадостно…
Неужели она и вправду хотела остаться серой тенью? Одетая в одну сорочку, Джиллиан приложила к себе платье и посмотрела в зеркало: здоровый румянец на загоревших щеках, шелковистые завитки рыжих волос обрамляют лицо. Грэм вытащил ее из привычного тихого убежища и вывел на свет. Теперь она уже не сможет стать незаметной. Ей не спрятаться от самой себя.
Она настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что заметила присутствие Грэма только тогда, когда он вырвал у нее серое платье и бросил на пол. Она с недоумением уставилась в зеркало. Муж с подойником в руках синей тенью возвышался у нее за спиной.
– Самое место этому платью в огне. Я больше не позволю тебе за ним прятаться, Джиллиан.
Сжечь прошлое не выход. Джиллиан опять надела белую блузку и юбку, старательно избегая его взгляда.
– Я не справлюсь, Грэм, – говорила она через плечо. – Я не умею доить верблюдов, ориентироваться на местности и многое другое. Глупо было надеяться, что я справлюсь. Я останусь здесь, пока ты не вернешься. В пустыне я буду тебе только помехой. – При этих словах она почувствовала дикую боль в груди. Была ли она хоть где-нибудь на своем месте? – Хамсинские воины оказались правы. Я женщина. Глупая и неуклюжая, – сказала она, сглотнув комок, подступивший к горлу.
– Хамсинские воины никогда этого не говорили, Джилли, – возразил он с нежностью. – Это говорил твой отец. Здесь мужчины уважают женщин.
Джиллиан покачала головой:
– Ты же сам знаешь, что я не справлюсь.
Грэм изучающе посмотрел на ее отражение в зеркале и не произнес ни слова. Потом он взял ее за руку и вывел из шатра. Она неохотно шла за ним. Они миновали длинный ряд черных шатров, прошли мимо любопытных зевак, занимающихся своими делами, мимо женщин, пекущих хлеб в небольших глиняных печах.
Он шел решительными шагами и остановился только тогда, когда они дошли до стада верблюдов. Грэм подошел к одному из животных, отпустил руку жены и нежно потрепал верблюда по шее.
– Это Шеба. Она дает молоко. Видишь – четыре соска, – сказал он, указывая верблюдице под брюхо.
Верблюдица посмотрела на них большими влажными глазами и негромко фыркнула. Грэм обошел ее, держа в руках деревянный подойник.
– Смотри, как их доят. – С привычной легкостью удерживая подойник левой ногой, он взялся правой рукой за один из сосков Шебы. – Все так же, как у коров: сжимаешь и тянешь, стараясь попасть в подойник.
Показав, как это делается, он передал посудину Джиллиан.
– Я не смогу. Это невозможно.
– Тут нет ничего невозможного. Попробуй, – сказал он, подталкивая к ней подойник.
Часто моргая, она смотрела то на подойник, то на мужа. Он ободряюще ей кивнул. Джиллиан пожала плечами и робко подошла к верблюдице. Подняв левую ногу, она установила подойник на бедро, придерживая его левой рукой. Грэм стоял у нее за спиной и направлял ее пальцы.
Они вместе взялись за сосок. Джиллиан чувствовала что-то мягкое и теплое под своими пальцами. Под руководством Грэма она потянула. Белое молоко струёй потекло в деревянный подойник.
– А теперь попробуй сама. – Он отошел и стал наблюдать. Ее охватили сомнения. Но желание доказать, что она справится, было сильнее. Она взялась за вымя и осторожно потянула. Потекло теплое молоко. Обрадовавшись, она осторожно повернулась, чтобы не пролить его.
– Я знал, что у тебя получится. – В его взгляде читалось одобрение.
Они пили густое теплое молоко прямо из подойника. Грэм улыбнулся ей:
– У тебя усы от молока.
Не успела Джиллиан вытереть верхнюю губу, как он склонился и медленно слизнул с нее молоко. По ее телу прошла дрожь желания.
– Молоко полезно, – прошептал он. В его глазах тоже светилось желание.
Белоснежный верблюд положил голову ему на плечо.
Грэм засмеялся и потрепал животное по шее.
– Спокойно, Соломон. Неужели ты думаешь, что я про тебя забыл?
Верблюд опустил голову, и Грэм почесал его за ухом.
– Я принимал роды, когда родился Соломон.
– Роды! Так вот откуда ты знал, как принять ребенка у Бадры, – догадалась Джиллиан.
Он улыбнулся:
– Мои познания весьма поверхностны. Боюсь, из меня получилась плохая повивальная бабка.
– А я считаю, что ты был великолепен, – с нежностью сказала Джиллиан.
Он внимательно на нее посмотрел, потом погладил по щеке. Тихое покашливание нарушило очарование момента – это был Рамзес.
– Джиллиан, прости меня за то, что я тебя дразнил и доставил массу неприятных переживаний. Это была, ну, в общем, невинная шутка. – Хоть он и говорил официальным тоном, но выглядел очень смущенным.
Она смотрела на статного воина, гадая, зачем он это затеял.
– Ничего страшного. Я просто хотела научиться доить верблюдов.
– И научилась. Тебя научил муж. Это очень полезный навык… в пустыне. – Рамзес казался серьезным, но в его глазах плясали озорные искорки.
Джиллиан начала потихоньку понимать.
– Да, полезный. Я рада, что он меня научил. Но шутка оказалась неудачной, Рамзес. Интересно, все ли хаваага становятся объектами твоих шуточек?
– Как можно? Конечно, нет! Я люблю разыгрывать только прекрасных англичанок, – сказал он с очаровательной улыбкой.
Джиллиан сдержала смех. Теперь она поняла. Это Кэтрин поговорила с Рамзесом, и тот охотно исполнил ее просьбу: он не только заставил Грэма ревновать, но и устроил все так, чтобы он научил Джиллиан доить верблюдов.
– Боюсь даже представить себе, как вы обходитесь с дурнушками, – пробормотала она.
– Ах, с этими? – Он взмахнул рукой и весело улыбнулся. – Этих я просто варю в масле. Очень вкусно с верблюжьим молоком. М-м-м. Но вам нечего бояться, миледи. Вы слишком прекрасны.
Грэм кашлянул и отвел глаза. Кровь прилила к его щекам. Рамзес подмигнул. Джиллиан подмигнула ему в ответ.
– Не обращай на него внимания, Джиллиан. Он хулиган и бездельник, хотя жена и держит его на коротком поводке.
– Очень приятный поводок, надо сказать, – весело добавил Рамзес.
Он смотрел на нее с восхищением. Она забавлялась. Входя в роль, Джиллиан дотронулась до своих волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38