- Смотря с кем. С такой женщиной, как ты, у меня ещё не было.
- Я тоже - смотря с кем. А с тобой мне понравилось, потому и зову тебя еще. Не понравилось бы - и на километр бы не подпустила.
- Значит, я стану одним из твоих любовников?
- Ты против?
- По-моему, у меня нет выбора.
- В этом ты прав, выбора у тебя и в самом деле нет, - лукаво улыбнулась она. - У тебя есть лишь один путь - в мою постель, и ты пойдешь именно этим путем.
- Ты просто хотела заманить меня в свою постель? - он явно огорчился.
- Ты мне нравишься. Почему бы и нет? Или тебе нужна любовь до гроба?
- Я считал бы себя счастливым, если бы такая женщина любила меня до гроба.
- Значит, так и будет.
Он недоверчиво посмотрел на нее, но не стал углубляться в эту тему.
- Ты не устала?
- Усталостью я бы это состояние не назвала, но слабость есть, призналась Алла.
- Я же говорил!
- Ага, давай переиграем сценарий назад и начнем все сначала, хмыкнула она.
- Немедленно ложись! - как можно строже произнес Олег.
- А ты меня уложи, - закапризничала Алла. - Я же вся из себя больная-пребольная...
Опять приподняв её под коленки, он развернул её вдоль кровати и уложил.
- Укрыть тебя? - спросил Олег, вытащив из-под неё одеяло в измятом пододеяльнике.
- Мне не холодно, но надо прикрыть срам.
- Какой срам? - удивился он. - Ты такая красивая...
- Я имею ввиду этот ваш больничный балахон, именуемый сорочкой, ночной рубашкой или как её там. Ужас какой не сексапильный!
- А я её и не заметил.
- Ну, и слава Богу, а то бы у тебя сразу все упало.
Он рассмеялся и укрыл её одеялом, заботливо расправив все углы и пригладив сверху рукой.
- Почему тебе не привезли ночную рубашку? Твой... не знаю, как его зовут... Ну, тот, что принес тебя в операционную...
- Толик? Я называю его верным оруженосцем, или Санчо Пансой.
- Он изъявил готовность съездить за твоими вещами. Я разрешил, хотя в реанимационной палате не положено иметь личные вещи.
- А дома у меня нет ночных рубашек, - рассмеялась она. - И халатов тоже нет.
- Почему? - удивился Олег.
- Я их не ношу. Сплю голая, а дома хожу в домашнем костюме. Толик написал мне записку, что все обыскал, но ничего такого не нашел, а купить не решился - я же ни за что не надену то, что мне не нравится.
- Можно, я тебе куплю?
Алла удивленно посмотрела на него:
- Ты хочешь видеть меня в халате и ночной рубашке? По-моему, это ужас как не сексуально! Даже не могу представить себя в халате! Буду выглядеть, как Марь Ванна с коммунальной кухни. Для завершенности образа ещё бы растоптанные тапочки, бигуди, повязанные косынкой, и чтоб рубашка высовывалась из-под халата, - и полный абдуценс!
- Но хотя бы в больнице тебе нужно в чем-то ходить, если ты не хочешь носить больничную одежду.
- Тогда купи, - согласилась она. - А я сохраню твой подарок. Потом буду вспоминать о чудесных днях, проведенных в больнице.
Олег отвел глаза. Алла интуитивно поняла, о чем он подумал, взяла его за руку и притянула к себе:
- Эй, ты чего надулся, дурашка? Решил, что наше общение ограничится больничными стенами, а когда я выпишусь, то забуду тебя?
Он молчал, отводя взгляд, и она поняла, что не ошиблась.
- Нет уж, не надейся, так легко ты от меня не отделаешься... - Когда Олег вскинул на неё глаза, Алла добавила: - Чую, у нас с тобой надолго. Ты успеешь сто раз проклясть день, когда меня увидел.
- Вряд ли. - Он уже улыбался.
- Не зарекайся, - погрозила она пальцем. - Ты ещё не знаешь, с какой стервой связался.
- Не наговаривай на себя. Вовсе ты не стерва. Мне Вячеслав многое о тебе рассказал.
- Да-а? С чего это Славка разболтался? Это не в его характере. Тем более, говорить обо мне.
- Он очень тревожился за тебя, рассказал, как все тебя любят, убеждал, что такая женщина не должна погибнуть, и очень просил сделать все возможное, чтобы тебя спасти.
- И ты внял и спас, - ироническим тоном констатировала Алла.
- Да я бы и без его просьб сделал все возможное. Но когда Вячеслав рассказал о тебе, я посмотрел на тебя другими глазами. Отношение как к пациентке не изменилось, но изменилось отношение как к женщине. Ты и в самом деле удивительная женщина, Алла.
- Я сейчас застесняюсь, - закокетничала она.
- Даже с медицинской точки зрения ты удивительная пациентка. Ведь я только вчера тебя оперировал. Сейчас уже могу сказать - мы тебя чуть не потеряли. Артериальное давление упало, анестезиолог орет: "Мы её теряем! Олег, что делать?!". Даже он растерялся, такого у нас ни разу не бывало - у нас же не скоропомощное отделение, а обычная хирургия.
- А ты что сделал?
- Адреналин ввел внутрисердечно. Больно под левой грудью?
Алла отрицательно помотала головой, приподняла левую грудь рукой и попыталась заглянуть, но не получилось.
- Не видно, - сообщила она. - Сиськи слишком большие.
- Грудь у тебя что надо, - улыбнулся Олег.
- Хорошо, что насквозь не проткнул, испортил бы мне товарный вид, улыбнулась в ответ Алла.
- А рука болит?
- Мне столько обезболивающих колют, что я ничего не чувствую. Сейчас, правда, стала немного ныть.
- Я сделаю тебе промедол.
- Сделай, - согласилась она.
Олег вышел в коридор и через пару минут вернулся с одномиллилитровым шприцем и ваткой.
- Давай помогу повернуться на бок, - предложил он.
- Я бы и сама могла повернуться, но лучше ты. А я буду изображать из себя вдребезги больную и беспомощную.
- Да уж, тебя при всем желании не назовешь беспомощной, - улыбнулся Олег, поворачивая её на правый бок. - И должен признаться, подобное впервые в моей практике: на следующий день после такой кровопотери и четырехчасовой операции, пациентка уже сидит, шутит и улыбается.
- И не только сидит, - она повернула голову и лукаво посмотрела на него. Увидев, что Олег бросил шприц в судно, Алла удивилась: - Что, уже уколол?
- Да.
- А я и не заметила. Вот как надо делать уколы! Не то, что ваши сестры-коновалы. Им бы только лошадей колоть, хотя и лошадей им доверять жалко.
- У меня рука легкая.
- Это уж точно, - признала Алла, поворачиваясь на спину. - Ты бы поучил этих мартышек делать уколы.
- Бесполезно. Они тут так часто меняются, что я даже их имена запомнить не успеваю.
- Все! К свой любимой заднице я больше никого не подпущу! - заявила она. - Только тебя.
- Давай-ка я помогу тебе снова повернуться и посмотрю.
- На мою задницу? - воодушевилась Алла.
- В том числе, - кивнул он, поворачивая её на бок. - Есть на что посмотреть. Правда, в данном случае я имел другое. - Олег кончиками пальцев промял её ягодицы и покачал головой.
- Что? - встревожилась она. - Эти засранки совсем испортили мою любимую часть тела?
- Пока нет, но чтобы лучше рассосалось, я сделаю тебе йодную сетку. А то может образоваться инфильтрат, а это уже серьезно, - сказал он, направляясь к двери.
- Вот суки! - выругалась Алла ему вслед. - Такую роскошную задницу испоганили! Из зависти, наверное. Сами, как щепки, вот и позавидовали моему богатству.
- Конечно, из зависти, - с улыбкой обернулся Олег уже из коридора.
Через несколько минут он вернулся с йодом и ватной палочкой. Нанес на верхний наружный квадрат ягодиц йодную сетку и полюбовался на результат.
- Что, хороша? - ухмыльнулась Алла, глядя на него через плечо.
- Красоты необыкновенной! - подтвердил он. - Сегодня физиотерапевтический кабинет не работает, но после праздников я назначу тебе лечение, пусть прогреют, чтобы быстрее рассосалось. А хотя... Позвоню-ка в гнойную хирургию, у них наверняка есть переносной аппарат.
- Ладно, - согласилась она. - Только не сейчас, ладно?
- Зачем тянуть? - достав мобильник, подаренный Мироном, Олег набрал номер и сказал: - Это Меркулов из второй хирургии. У вас есть переносной аппарат УВЧ? - выслушав ответ, попросил: - Дайте нам ненадолго. Я пришлю сестру за ним. Если он вам нужен, вернем сразу, - послушав ответ, кивнул: Хорошо, тогда вернем после праздников.
Он вышел в коридор и велел постовой сестре сходить за аппаратом.
- Слушай, а эта медсестра совсем рядом сидит?
- Да, её пост сразу за твоей дверью, - подтвердил Олег.
- Вот, наверное, балдела, слушая, как мы тут развлекались...
- Тебя это тревожит?
- Меня-то нет, а тебя?
- Меня и подавно.
- А что - у тебя есть привычка трахать пациенток в реанимации? Ты, часом, не некрофил?
- Такой привычки у меня нет, - улыбнулся он. - Со мной это впервые. Но её мнение меня совершенно не интересует.
- Люблю людей, плюющих на условности. Сама такая.
- Не могу сказать, что плюю на условности, но сейчас мне и в самом деле безразлично мнение кого бы то ни было. Кроме твоего.
Раздался стук в дверь, и вошла молоденькая медсестра. Протянув врачу аппарат, она с нескрываемым любопытством уставилась на Аллу. Жестом отпустив её, Олег дождался, пока она закроет дверь, и сказал.
- Бедра тоже нужно погреть, а потом я сделаю йодную сетку и на бедра.
- В общем, я поняла самое главное - в этой больнице все из вредности хотят испортить мою красоту, только ты заботишься о том, чтобы я осталась красивой.
Он улыбнулся и воткнул вилку аппарата в розетку.
- Олег, а рука у меня будет страшная? - спросила Алла.
- Не думай пока об этом.
- Да я не слабонервная. Скажи, как есть.
- Повреждения мягких тканей обширные. Да и нам пришлось удалить во время операции размозженные ткани. Но, как говорится, были бы кости, а мясо нарастет, верно?
- Ага. А что с моими костями?
- Пока ещё рано говорить. Надеюсь, что все срастется. В крайнем случае, потом тебе заменят этот фрагмент.
- Чужую кость вставят?
- Нет, синтетический заменитель. Правда, это опять операция...
- Ладно, переживу. Главное, что не безрукая. Хорошо иметь личного хирурга, да ещё с золотыми руками! Подштопает в случае чего, зашьет, спасет, соберет из кусочков.
- А ты опять собираешься вести прежний рискованный образ жизни?
- А куда ж я денусь? Характер - это судьба, как говорит мой психиатр.
Он покачал головой:
- Я думал, что теперь ты по-иному взглянешь на свою жизнь.
- Нет, Олежек. И не надо меня лечить, - Алла стала серьезной. - Я имею ввиду мой характер, а не бренную оболочку, - добавила она.
- Я никогда больше не смогу тебя оперировать. Своих хирурги не оперируют.
- Не боись за меня, дорогой. В одну и ту же воронку бомба два раза не падает.
Олег почти незаметно вздохнул и промолчал. Выключил аппарат УВЧ, помог ей перевернуться на другой бок и снова включил.
Алла была благодарна, что он не стал долдонить, чтобы она берегла себя и вела добропорядочный образ жизни.
Так же молча прогрев ей бедра, он нанес йодную сетку, укрыл её одеялом и сказал:
- Отдохни, поспи. Я же вижу, что у тебя глаза запали. Не нужно так насиловать собственный организм.
- Как прикажете, доктор, - тихо ответила она.
Тихонько скрипнула дверь. Алла открыла глаза, повернула голову и увидела Олега.
- Привет, - улыбнулась она.
- Поспала?
- Да.
- Как себя чувствуешь?
- Хорошо. А ты где был, пока я спала?
- Сидел здесь, на посту. Когда ты уснула, я тихонько приоткрыл дверь и слушал твое дыхание. Иногда заглядывал и смотрел на твое лицо. Знаешь, во сне у тебя совсем другое лицо - спокойное и даже беззащитное.
Алла, в общем-то, не любительница лирических излияний, слушала его с улыбкой, и что самое удивительное - ей нравилось это слышать! И нравилось смотреть на его лицо, озаренное выражением безграничной нежности. Казалось бы - хирург, представитель суровой профессии, предполагающей профессиональный цинизм, и вот на тебе... Слушал её дыхание, смотрел на неё спящую... Романтик, да и только.
- Олег, сколько тебе лет?
- Сорок три.
- Никогда бы не подумала...
- Что - выгляжу значительно старше?
- Нет, я не об этом. Не подумала бы, что ты можешь так говорить. И профессия у тебя неподходящая для романтики, и возраст. Уже не юнец, чтобы лепетать сентиментальные глупости, и не старец, готовый обслюнить и обсюсюкать любую молодую женщину.
Он молча смотрел на неё с той же улыбкой - нежности и понимания.
- Не смотри на меня так, а то я сейчас заплачу, - Алла отвернулась и в самом деле шмыгнула носом. - Черт! - Она вытерла мокрые глаза ладонью. Что это я разнюнилась?.. - Повернувшись к нему, Алла посмотрела на него. Непонятно почему, выражение её лица было немного виноватым. - Извини, пробормотала она. - Терпеть не могу бабьих соплей. Когда баба начинает кукситься и рыдать, я только злюсь. Никогда не плакала, даже в детстве. Вообще не умею плакать. Лишь позавчера почему-то пустила слезу. Представила, что умерла, и так стало себя жалко... А ведь я и в самом деле умерла. Говорят, что люди, пережившую клиническую смерть, видят какой-то тоннель, свет, а я, когда умирала, видела черный провал, как тогда, когда смотрела в могильную яму. И мне совсем не было страшно. Оказывается, умирать совсем не страшно... Теперь не буду бояться смерти. Хоть какая-никакая польза.
- Бояться смерти и в самом деле не стоит, но меня огорчает, что ты сделала такой вывод. Это означает, что ты и дальше будешь рисковать жизнью...
Почему-то её не разозлили его слова, хотя когда другие мужчины говорили ей примерно то же самое, Алла всегда злилась и огрызалась, что лучше знает, как ей жить и как распорядиться своей жизнью. Теперь она понимала, что ей так говорят вовсе не ради желания вмешаться в её жизнь, а потому, что боятся её потерять. Мужчины и раньше говорили ей, что боятся её потерять, но тогда смысл сказанного не доходил до нее. А теперь, когда это сказал Олег, она совсем иначе воспринимает его слова.
"Кажется, я опять влюбилась", - подумала Алла и обрадовалась.
- А я в тебя влюбилась! - не замедлила она оповестить любовника, улыбаясь.
- Я в тебя влюбился ещё вчера, - ответил он с той же нежной улыбкой.
- Когда меня привезли почти без сознания? - не поверила Алла. - Что может быть привлекательного в умирающей женщине? Ни поговорить, ни похохмить, ни потрогать так, как хочется.
- Мне трудно объяснить это словами... Не очень-то я умею говорить женщинам слова, которые они любят.
- Рискни, я пойму, - подбодрила его Алла, удивляясь, что ей хочется услышать эти слова, хотя раньше она бы от них отмахнулась, заявив со свойственным ей цинизмом: "Не размазывай сопли на моем плече! Терпеть не могу слюни в розовой глазури!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44