И ещё Чарльз переживал из-за того, что в "Монархе" - издательстве - его не ценят по достоинству.
- А вы согласны с такой самооценкой Чарльза?
- Мистер Гудвин, - сказала она, избегая моего взгляда, - вы вновь обращаетесь не по адресу. Вы, должно быть, знаете, что я тоже писательница. Разумеется, не столь известная, как Чарльз, но четыре романа я опубликовала - действие в них происходит в восемнадцатом веке. На рабовладельческом Юге или в Англии. Думаю, что каждый писатель в той или иной степени страдает паранойей. Всем нам кажется, что нас недооценивают или, в крайнем случае, воспринимают как должное. А в случае Чарльза это чувство ещё усиливалось тем, что условия последнего контракта вообще казались ему оскорбительными. А потом наложилось ещё одно обстоятельство...
- Продолжайте, прошу вас, - пришпорил я Патрисию, опасаясь, что она опять погрузится в летаргию.
Патрисия возвела глаза к потолку.
- Вы знаете, что он был помолвлен и собирался жениться?
- Да, что-то слышал, - уклончиво признал я.
- Это правда, - пробормотала она, по-прежнему не сводя глаз с потолка. - Женщина эта - её зовут Дебра Митчелл - весьма привлекательная, а также довольно известная; она работает на телевидении. Так вот, в последние недели Чарльз стал мучиться сомнениями на её счет.
- А почему, не знаете?
Патрисия сомкнула губы. потом кивнула.
- Чарльз не слишком охотно распространялся на эту тему, но я заметила, что он был серьезно обеспокоен ее... желанием прибрать все к рукам. Эта женщина подавляла его. А Чарльз всегда был совершенно независимой личностью; он не выносил ни малейшего принуждения.
- А не подумывал ли он о том, чтобы порвать с ней?
Вновь задумчивый кивок.
- Мне показалось, что да. Я никогда не вторгалась в его личную жизнь наши отношения складывались иначе. Однако за несколько дней до... этого трагичного случая он сказал мне нечто такое, что я впрямь решила: их отношения висят в воздухе.
- Не вспомните, что именно он вам сказал?
- Постраюсь. Я как раз зашла к нему поработать на компьютере. Чарльз уже собирался уходить, но перед самым выходом обронил, что "приговорен к вечному холостячеству". Именно так. Я запомнила, потому что чуть позже он повторил эту фразу.
- А вы не знаете, не расторг ли он помолвку?
- Нет, - ответила она, чуть приподнимаясь и подворачивая под себя ноги. - Он ничего не говорил, а я не спрашивала.
- Мисс Ройс, минуту назад вы сказали, что ваши отношения с мистером Чайлдрессом "складывались иначе". Не могли бы вы уточнить эту фразу? Как бы вы сами охарактеризовали ваши отношения?
- М-мм. Хорошо. Вот что - зовите меня, пожалуйста, Патрисией. Единственный, кто обращается ко мне так формально, это мой банковский кредитор, а я не хочу о нем вспоминать. Я понимаю, как это звучит, но мы с Чарльзом были просто добрые друзья - и все. Знакомы мы с ним уже целую вечность. Господи, даже подумать страшно - ведь уже десять лет прошло с тех пор, как мы впервые встретились на совещании молодых писателей в Вермонте. Мы подружились сразу. У нас с Чарльзом оказались одинаковые литературные вкусы и пристрастия: мы восхищались одними и теми же авторами, и одних и тех же презирали. Уже в Нью-Йорке мы с ним основали нечто вроде товарищества. Помогали друг другу, поддерживали в трудную минуту, читали рукописи, давали советы и так далее. Нам было хорошо вдвоем - мы получали много пользы от общения.
- Но дальше делового общения ваши отношения так и не зашли?
Патрисия едва не улыбнулась.
- Мистер Гудвин, вы когда-нибудь были женаты?
- Во-первых, я отношусь к форме обращения так же, как и вы. Я предпочитаю, чтобы меня называли Арчи, и прошу вас обращаться ко мне именно именно так. А на ваш вопрос отвечу: нет, не довелось. А что?
- Мне кажется, что у вас есть подруга. А то и не одна. Это так?
Я кивнул.
- Да, и я понимаю, что вы хотите сказать.
На сей раз она и вправду улыбнулась; вышло довольно мило.
- Да, Арчи, я это тоже понимаю. Как часто вас спрашивают: "Когда ты наконец женишься на такой-то и такой-то?"
- Случается.
- Так вот, как и вы, я никогда в браке не состояла, но даже сейчас, одиннадцать лет спустя, не могу ответить, права ли была, отказавшись в свое время от одного предложения. Однако я знаю, что можно дружить с мужчиной, не уделяя все внимание сексу. Я понимаю, что Дебра Митчелл видела во мне угрозу своим отношениям с Чарльзом, но опасаться меня ей было ни к чему. Главным своим врагом была она сама, её характер.
- Понятно. Вы, должно быть, сейчас работаете над новой книгой?
Патрисия вдруг сжалась, потом покачала головой из стороны в сторону.
- Я работала над романом о Шотландии времен последнего правления Стюартов. Он был наполовину готов... Однако после случившегося я даже смотреть на него больше не могу. Все в нем напоминает мне о Чарльзе, ведь почти все было создано в его квартире.
- Значит, теперь он пылится в кладовке?
- Нет, он погиб, как и династия Стюартов, - прошептала Патрисия. - Я уничтожила набор. Его больше нет - даже следов не осталось.
- А как отнесся к этому ваш издатель?
Она развела руки в стороны.
- Он пока ничего не знает, хотя мне придется признаться в содеянном. Правда, срок подходит только осенью, а редактору я даже первых глав не показывала.
- Жаль. Послушайте, Патрисия, а кто, по-вашему, мог бы убить Чайлдресса? Кому была выгодна его смерть?
Она протестующе замотала головой.
- Нет! И именно поэтому я не верю, что его убили! Мистер... Нет, Арчи, Чарльз застрелился - и тут уж ничего не поделаешь. От этого его смерть не становится менее трагичной. Кстати, однажды он уже пытался покончить с собой. Это было несколько лет назад, когда его рукопись - он назвал её "Великий американский роман" - последовательно отвергли семь или даже восемь издателей. Он пытался отравиться газом, но сосед вовремя учуял запах. Его успели спасти. С тех пор он не раз лечился у психотерапевтов, но не проходило и нескольких месяцев, как он впадал в очередную депрессию. Очень был тонкий человек, чувствительная натура.
- У него, кажется, не было близких родственников?
- Только одна или две тетки, да ещё какая-то кузина в Индиане. Сам он родом из городка по названию Мерсер. Мать умерла два года назад. Это я хорошо помню, потому что он ездил к ней и провел у её постели последние несколько месяцев. Он сильно изменился, когда после этого вернулся в Нью-Йорк.
- Каким образом?
Патрисия зажмурила глаза и начала раскачиваться взад-вперед. Потом, заморгав, ответила:
- Он повзрослел. Или даже постарел. Возможно, именно так и случается, когда теряешь очень близкого человека. Он был единственным ребенком, а отца потерял очень давно, поэтому всю горечь последней утраты перенес в одиночку. - Она содрогнулась. - Извините, не хотела омрачать вам настроение. Просто с тех пор Чарльз уже никогда не был прежним; перестал шутить, да и улыбку на его лице я почти больше не видела.
Держу пари, что ты и сама не из племени весельчаков, подумал я. Да и у психотерапевта лечилась, наверное, тоже не раз. Вслух же я сказал следующее:
- Вы сказали, что Чайлдресс дал вам ключ от своей квартиры? Скажите, этот ключ вам не знаком? - Я повертел перед её носом своим новым приобретением.
- Нет... не думаю, - сказала она, беря ключ и всматриваясь в него. - А что?
- Да так, ничего особенного. Что ж, спасибо за помощь. На всякий случай, возьмите мою визитку - вдруг вспомните что-то полезное. Да, ещё один вопрос, - произнес я, как бы случайно вспомнив и одновременно вставая со стула, который давно нужно было выбросить на самую грязную свалку.
- Да?
- Для протокола - где вы были в прошлый вторник до того, как пошли к Чарльзу? Скажем, начиная с полудня.
- Я ждала этого вопроса. - Патрисия Ройс тоже встала. Ее светловолосая макушка доставала мне до шеи. - Я сидела дома и никуда не отлучалась. Теперь вы спросите, видел ли кто-нибудь меня в это время, да? Нет, никто. И по дороге к Чарльзу, а его дом всего в трех кварталах от моего, я тоже не встретила никого из знакомых.
Если из-за этого я становлюсь подозреваемой, то тут уж ничего не попишешь. Боюсь, что не смогла вам существенно помочь, мистер Арчи Гудвин. Да и никто не сможет, если вы будете считать, что Чарльз не собственноручно свел счеты с жизнью.
Да, пусть Патрисия и не годилась для конкурсов красоты, говорить она умела. Я ещё раз поблагодарил её и мы распрощались за руку, однако её синие глазищи так ни разу и не встретились с моими. Расстались мы не друзьями, но и врагами не стали; так, по крайней мере, решил я. После того, как она выпустила меня и заперла дверь, я чуть задержался на лестничной площадке, чтобы убедиться, что и к её замку загадочный медный ключ не подходит.
Глава 6
Домой я вернулся уже в третьем часу, а это означало, что Вулф ещё торчал в столовой, уписывая камбалу, запеченную в белом вине. Прерывать трапезу чревоугодника мне не хотелось, но и отказываться от фрицевского угощения ничуть не улыбалось, поэтому я прошагал прямиком на кухню.
- Привет, Арчи, твое блюдо ещё даже не остыло, - сказал Фриц, слезая с высоченного табурета, на котором читал какой-то немецкоязычный журнал.
- Премного благодарен, - кивнул я, достав из холодильника пакет молока и доверху наполняя стакан. - Мне никто не звонил?
- Мистер Коэн, в четверть одиннадцатого - голос у него был раздраженный, но передавать он ничего не стал. И ещё мистер Хорэс Винсон, в десять двадцать пять. Он интересовался, получили ли мы его чек, и я сказал, что да.
Хотя Фриц даже не подозревал о том, какая сумма фигурирует в чеке, голос его приобрел характерную интонацию, которую я называю: "а мы опять при деньгах, ура-ура!" Его так и подмывало спросить меня, как идут наши дела, но он держался, а я лишнего не болтал - я был слишком увлечен тарелкой с камбалой, которую он только что передо мной поставил. Покончив с двумя порциями кряду и закусив заварным кремом из папайи, я прихватил чашечку кофе и отправился в кабинет, где уже сидел Вулф, обставившись пивными бутылочками и читая очередную книгу, "Дредноут" Роберта К. Мэсси.
- Ты поел? - ворчливо спросил он.
- Да, сэр, и воздал этому шедевру должное. Жаль, что вам пришлось обедать в одиночестве, но - задания шефа превыше всего. Отчитаться?
Вулф отложил книгу, смежил очи и кивнул. Ничего не поделаешь свежеиспеченный банковский чек вынуждал его работать, а это занятие толстопузый гений ненавидел больше всего на свете. Я не слишком прихвастнул перед Патрисией Ройс своей памятью. Мне не раз случалось дословно излагать Вулфу беседы, состоявшиеся несколько часов назад, так что ознакомление его с ответами и рассказами двоих подружек Чарльза Чайлдресса было для меня детской забавой.
Пока я говорил, Вулф сидел с закрытыми глазами, вальяжно развалившись в своем слоновьем кресле. Когда я закончил, он даже не шевельнулся. Любой незнакомый с его привычками человек с уверенностью заявил бы, что Вулф спит, я же знал, что это не так; мои отчеты Вулф слушает так же, как и усваивает пищу - с полной самоотдачей. Наконец он раскрыл глаза.
- Я уже знаю с твоих слов, как они выглядят и что говорили. Теперь твои впечатления.
Когда-то в незапамятные времена Вулфу втемяшилось в голову, что я несравненный знаток женской натуры, которому вдобавок особы противоположного пола с готовностью изливают самые наболевшие мысли. Чего я только ни делал - умышленно и нет, - чтобы разуверить его в этом заблуждении, но все было тщетно.
- Дебра Митчелл тверда как кремень, - заявил я. - В крайнем случае, как бриллиантовая булавка, которую она носит на своем шейном платочке. Не из тех женщин, что годами убиваются, оплакивая безвременно усопших женихов. Даже мало-мальски расстроенной она мне не показалась. Все её помыслы устремлены к очередной знаменитости, которую она пытается заполучить для своего шоу "Entre Nous". Я, конечно, не имел права отказываться от вашего имени, но могу перезвонить и сказать, что в следующий вторник вы свободны как ветер и готовы...
- Арчи! Перестань паясничать.
- Да, сэр. Словом, при упоминании Дебры Митчелл мой пульс не учащается. На мой взгляд, Патрисия Ройс права: такая женщина стремится взять бразды правления в свои руки и властвовать над мужем буквально во всем, включая цвет его носков и зубной щетки. Могла ли она убить Чайлдресса? Возможно - например, решив, что он водит её за нос. Только толкнула бы её на расправу не ревность, а холодная ярость собственника, теряющего любимую вещицу.
Что касается этой Ройс, то тут все наоборот. Она - мягко говоря вывихнутая, но это вполне объяснимо. Попробуйте днями напролет торчать перед компьютером, придумывая байки про Шотландию и Англию восемнадцатого века.
- Что-то тебя сегодня на анатомию потянуло, - проворчал Вулф. - Говоря "вывихнутая," ты, должно быть, подразумевал - "чудаковатая"?
- Да, конечно. Всякий раз, как я к ней обращался, мне казалось, что она витает в каких-то иных мирах. Кто знает - возможно, именно так и должны функционировать писательские мозги.
Вулф осушил стакан и вытер губы носовым платком.
- Не показалось ли тебе, что с мистером Чайлдрессом её связывали романтические узы?
- Я бы сказал, что - пятьдесят на пятьдесят. С небольшим уклоном в платоническую сторону. Но будь даже Патти Ройс влюблена в этого парня по уши, я не могу представить её в роли убийцы. Она бы отомстила как-нибудь иначе. Каким-нибудь изощренным способом из своих романов.
- Ты уже договорился о встречах с мистером Оттом и мистером Биллингсом?
- Нет, но скоро этим займусь. Думаю, вы желаете, чтобы я и с мистером Хоббсом потолковал?
Вулф поморщился и налил себе пива.
- Да, хотя даже мысль об этой личности мне отвратительна.
- Ну должен же кто-то делать за вас грязную работу, - пожал плечами я. - Лучшего кандидата, чем ваш покорный слуга, не найти. Лон уже звонил - я договорюсь с ним, чтобы он устроил мне встречу с их штатным рецензентом.
Вулф снова уткнулся в книгу, а я набрал знакомый телефонный номер. Лон ответил с первого звонка, как всегда коротко и без предисловий:
- Коэн.
- Арчи.
- Узнал. Что-то ты не слишком спешил перезвонить мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27